Глава 1, Интеллектуальный монтаж

ный вариант — позволяют реконструировать движение замысла и «перевод» некоторых первоначальных концепций на язык интеллектуального монтажа.

Пустые костюмы

Рассмотрим фрагмент монтажной записи строк с 428-й по 431-ю. Это — сцена в покойницкой Зимнего дворца. Такой сцены в окончательном варианте «Октября» нет, хотя по сохранившимся фотографиям можно судить, что эпизод в покойницкой был отснят.

Почему именно покойницкая? Сравнив монтажную запись с первоначальным литературным сценарием и экранным вариантом фильма, можно обнаружить, что Эйзенштейн до последней минуты не мог решить, как поступить с Временным правительством. Различные варианты текста содержат различные решения. Так, в монтажной записи читаем: «Оцепенелое правительство» (№ 431). В литературном сценарии эпитет несколько иной: «Окаменелое правительство» [455, т. 6, с. 85]. Различие не столь ничтожно, как может показаться, — Эйзенштейн был точен в выборе сценарных формулировок. Вспомним, в частности, то место из работы о мизансцене, где режиссер продемонстрировал два различных решения, требуемых «столь легким нюансом словесного сказа» [455, т. 4, с. 726], какой отличает фразы «темное окно» и «неосвещенное

окно».

Ремарка «оцепенелое правительство» возникает в монтажном контексте покойницкой Зимнего дворца (к этому эпизоду мы еще вернемся). Б свою очередь, лексический нюанс в слове «окаменелое» созвучен фундаментальной художественной оппозиции «Октября» — противопоставлению каменных изваяний и людей. Как заметила М.-К. Ропарс-Вюйемьег «статуи в «Октябре» символизируют силу, враждебную революции» [579,

с 115].

В главе об обратном режиме проекции фильма нам уже приходилось упоминать о своеобразном кинопалиндроме из «Октября»: в первых кадрах мы видим людей, разрушающих памятник Александру III, в одной из последующих сцен (попытка генерала Корнилова реставрировать монархию) методом обратной съемки обломки монумента возвращаются на пьедестал, Такого рода сцены превращают оппозицию камни—люди в процессуальную, динамическую. Свержение власти эквивалентно разрушению истукана, укрепившаяся власть превращается в камень. Хотя в окончательном варианте фильма историческая концепция нигде не выходит за рамки общепризнанной, в нем тем не менее можно различить следы фи-.

334

Часть Ш Текстуальный анализ

лософии истории, идущей от символизма. Минута затишья перед штурмом в монтажной записи передана с неожиданной для такого текста интонацией «предощущения», созвучной сцене из Блока и Белого:

342. Арка. Одинокие костры. У Арки, и у Биржи.

343. У одного из них кто-то...

344, . . . сидит. ..

Разрушение памятника — первый эпизод фильма — реминисценция из пьесы А. Блока «Король на площади», ее финальной сцены, в которой обнаруживается, что король превратился в каменное изваяние; «В тот же миг разъяренная толпа хлынула на ступени за Поэтом. Снизу расшатываются колонны, Вой и крики. Терраса рушится, увлекая за собою Короле <.. ,> Ясно видно, как в красном свете факелов люди рыщут внизу, разыскивая трупы, поднимают каменный осколок мантии, каменный обломок торса,- каменную руку. Слышатся крики ужаса: «Статуя! <— Каменный истукан! -— Где Король?» [68, т. 3, с. 53]5.

Мотив окаменения власти обыгран Эйзенштейном и в сцене «Керенский—Наполеон»: Керенский разглядывает статуэтку Наполеона, а в сцене конфронтации с Корниловым сам

ъ

335