Часть I Внетекстовые структуры

И, Сельвинского, там, где идет речь о «выезде» анархистской банды:

Прянишная тройка, измазанная в охре,

Айда по тротуару в бубенцах цепей.

На парнях галифэ из портьер кинематографа,

На ямщике горжетка — голубой песец [333, с. 83],

Впрочем, надо признать, что роскошный кинотеатр городского центра был знаком и с такими формами обслуживания населения, об исчезновении которых можно лишь пожалеть. Программы «Премьер-театра» (1913, Невский, 78) содержали уведомление: «Лица, желающие получать программу на дом, благоволят оставлять свой адрес в кассе театра». Некоторые театры, например «Комик» (1912, Невский, 53), сообщали в своих программах: «Даем сеансы на дому, по соглашению»,

Социотопика кинозала *

В 10-е годы ходил анекдот о том, как отличить дорогие места в кино от недорогих и совсем дешевых: идешь, пока под ногами не кончатся бутоньерки, проходишь зону разбросанных по полу программ и вступаешь в полосу шелухи из-под подсолнухов [172, л, 90]. Социальная стратификация кинозала, в наши дни малозаметная и совпадающая разве что с возрастной шкалой, в те годы выступала настолько отчетливо, что одно это для многих было зрелищем, достойным того, чтобы сходить в кино. Характерно, что в стихотворении, посвященном кинематографу (его начальные строки приведены на с, 22)г Ф. К. Сологуб описал именно эту картину, ни словом не об-* молвившись о фильме:

Несуразный злит собравшихся антракт. В третьем месте шум, и стук, и ропот,

Во втором — смешно на этот топот, В первом чинно ждут, когда начнется акт [349].

Хотя различие в ценах на билеты существовало практи- • чески всегда, участки повышенного или пониженного тарифа определялись произвольно и их расположение менялось. Принятое по сей день удорожение мест по мере их удаления от экрана носит чисто традиционный характер и никаких перцеп- • тивных или других оснований не имеет. В 10-е годы, когда в результате полицейских мер пожароопасность кинотеатров значительно уменьшилась, возник новый повод для кинофо-

41

_________________ Глава 1, Ранняя киноархитектура

бии —■ некоторые газеты, ссылаясь на специалистов-окулистов [103, с. 2; 266, с. 9; 372, с. 12; 86, с. 18—20; 183, с. 817—818], распространили версию «кинематофтальмии» — о порче глаз, чреватой слепотой для целого поколения кинематографических завсегдатаев. Реакцией кинопредпринимателей (столь же произвольной, как и сам слух о порче глаз) стало утверждение, будто зрению вредит лишь пребывание в первых рядах, задние же, где места подороже, практически безопасны. Так закрепился уже существовавший в 10-е годы прейскурант.

Не следует полагать, будто миф о грозящей слепоте послужил причиной такого тарифного принципа, — силой магической логики это представление лишь увековечило его, но настолько прочно, что еще в 50-е годы автор этих строк, с детства предпочитающий первые ряды, узнал о нем как о «последнем открытии медицины».

Кинотеатры первых лет довольствовались дихотомией цен. Например, в «Тауматографе» Розенвальда (60 мест) «дорогие места были около экрана — первые ряды. Позади же находились стоячие места по 15 копеек» [430, с. 10]. С расширением зала категория стоячих мест постепенно сошла на нет, и перепад цен пришелся на места сидячие. Скорее всего, стандарт «задние — дорогие, передние — дешевле» установился # более или менее стихийно: завсегдатаи из малоимущих и дети, просиживавшие по нескольку сеансов кряду, занимали ряды поближе к экрану. Более платежеспособная публика довольствовалась задними рядами, что, возможно, не противоречило проксемическому инстинкту обеспеченного (т. е. более «конфузливого», стремящегося к анонимности, придерживающегося внутренней дистанции по отношению к изображаемому) зрителя. Видимо, киновладельцам оставалось только мотивировать существующий порядок общими соображениями о «лучшей видимости» с задних мест и назначить соответствующие

цоньг

Такое предположение можно аргументировать поведением прослойки, обеспеченной, но не обремененной интеллигентскими привычками, — купечества. Я. А. Жданов, в течение

ряда лет выступавший с группой «кинодекламаторов» по кинотеатрам России, вспоминал: «Купцы приходили в кино как к vvfye домой, приносили с собой закуску и выпивку, занимали целыми семьями первые ряды и никакими убеждениями нельзя Гилло внушить им, что с дальних мест лучше видно» [160,

л Щ.

В рациональный период «длинного зала» рациональную

окраску приобрела и тарифная сетка: «<.,/> при очень

лмпшых залах, — писал Е. Маурин, — с самых задних рядов изображение на экране (благодаря слишком большому пути, который приходится пробегать световым лучам) будет

42