Психологическое содействие как технология профессионального развития личности

СыманюкЭ.Э. (г. Екатеринбург)

Анализ работ Г.Ю. Любимовой, Б.М. Мастерова, В.А. Маликовой, Е.Г. Трошихиной, изучение опыта деятельности центров психологиче­ского содействия социальной адаптации и результаты исследования, полученные автором, позволили определить технологию, направ­ленную на профессиональное развитие личности - технологию психологического содействия.

Методологическим основанием психологического содействия яв­ляется концепция развития субъектное™ (К.А. Абульханова-Славская, А.В. Брушлинский, Н.С. Глуханюк, В.И. Слободчиков), принципы гуманистической психологии (К. Роджерс), позитивный подход Н. Пезекиана и положения психосинтеза (Р. Ассаджоли).

Психологическое содействие- это конструирование «смысло­вого образа профессиональной деятельности» и прогнозирование профессионального будущего. Поэтому основная задача психо­логического содействия заключается в развитии субъектное™ личности, которая и образует внутренний резерв для преодоления профессиональных деструкции за счет осознания и самостоятельной постановки целей профессионального развития. Человек становить­ся субъектом своего профессионального развития.

Психологическое содействие - это взаиморазвитие личности и деятельности, обеспечивающее продуктивное профессиональное развитие. Это помощь и поддержка личности в неблагоприятных социально-профессиональных ситуациях. Содействие в отличие от психологического сопровождения предполагает активность лич­ности в проектировании своего профессионально-образовательного пространства, самоформирование и самоактуализацию.

Компетентное и продуктивное психологическое содействие мо­жет осуществлять специально подготовленный человек-психолог-профконсультант. Оказывая человеку помощь и поддержку в выборе траектории профессионального развития, психолог не навязывает ему свое мнение, а помогает наметить ориентиры. Выбор своего

пути становления - право и обязанность каждой личности, но на перекрестках и развилках, при появлении усталости, при подъемах на гору и спусках человек нуждается в помощи и поддержке.

Философским основанием психологического содействия чело­века является концепция свободного выбора как условия развития. Исходным положением для формирования теоретических основ психологического содействия стал личностно ориентированный под­ход, в логике которого развитие понимается нами как осознанный выбор и освоение субъектом учебно-профессиональной и профес­сиональной деятельности, путей профессионального становления. Естественно, каждая ситуация выбора порождает множественность вариантов решений, опосредованных социально-экономическими условиями. Содействие может трактоваться как актуализация личностно-профессионального потенциала в формировании ориен-тационного поля развития, ответственность за принятие решений, определяющих его профессиональное будущее.

Важнейшим положением данного подхода выступает приори­тет опоры на внутренний потенциал субъекта, следовательно, на его право самостоятельно совершать выбор и нести за него от­ветственность. Однако декларация этого права еще не является его гарантией. Для осуществления права свободного выбора различных альтернатив профессионального становления необходимо научить человека выбирать, помочь ему разобраться в сути проблемной ситуации, выработать план решения и сделать первые шаги.

Выделим основные концептуальные положения психологиче­ского содействия профессионального становления личности:

• наличие социально-экономических условий для того, чтобыличность могла осуществить себя в профессиональной жизни;

• необходимость для полноценного профессионального станов­ления социально-психологического обеспечения, помощи иподдержки со стороны общества;

• признание права личности на самостоятельный выбор способовреализации своих социально-профессиональных функций;

• принятие личностью на себя ответственности за качествопрофессионального становления и реализации своегопрофессионально-психологического потенциала;

• гармонизация внутреннего психического развития личности ивнешних условий социально-профессиональной жизни.Основными технологическими приемами психологического

содействия являются:

• диагностика временного поля личности и способностей к про­гнозированию и целеполаганию;

• техники самофутурирования (построения образа желаемогобудущего, показ различных его альтернатив, определениепоследствий сделанного выбора);

• обучение приемам целеполагания (И.А.Баева, И.В.Дубровина,А.Л. Лихтарникова, Е.Н. Чеснокова) и прогнозирования (Л.А. Ре-гуш).

Обобщая вышеизложенное, следует подчеркнуть, что решающее значение в профессиональном развитии личности принадлежит ее профессиональной активности; важную роль играют социально-экономические условия; биологические факторы выполняют функ­цию предпосылок профессионального развития, влияют на его темп, а также на профессиональную пригодность и результативность. Главное же в технологии психологического содействия - помочь человеку обрести личностный смысл профессиональной деятельности, под­держать их в трудные моменты профессиональной жизни, внести коррективы в траекторию и темп профессионального становления.

223

Материалы IV съезда Российского психологического общества. Том III.

Социально-психологические факторы совместно-творческой деятельности

Сычева МЛ. (г. Москва)

Совместное творчество как вид совместной деятельности пронизывает сферы практики, где от команды требуется высокая степень активности, гибкости и транспрофессионализма. Со­вместное творчество предполагает поддержку и развитие любой идеи, результат совместного творчества - создание уникального, нового продукта, невозможного в рамках существующих правил и технологий (Базаров, 2006). Продуктом совместно творческой деятельности может быть уникальное событие сравнимое с матчем в футболе, действием в театре, совместной импровизацией вджазе, операциях в спецназе, деятельностью проектных команд и т.д.

При совместном творчестве от членов команды требуются совершенно особые качества и тип поведения: работа в разных ролевых и профессиональных позициях, ориентация на развитие всех других членов команды и на собственное профессиональное развитие, равенство статусов всех членов команды, слияние места и статуса в команде. Однако, до сих пор открытыми представляются следующие вопросы: «Каковы социальные и когнитивные факторы эффективности совместного творчества? Как повысить эффектив­ность совместного творчества? Чем отличаются понятия «творче­ство», «креативность», «творческая деятельность»?»

Совместная творческая деятельность может быть обусловлена двумя группами факторов: внутренними (личностными) и внеш­ними (средово - деятельностными) (Львова, 2001). В зарубежных исследованиях были выявлены связи между некоторыми личност­ными характеристиками членов группы и совместнымтворчеством. Так, группы, состоящие из высоко тревожных индивидуумов, оказа­лись менее эффективны по сравнению с группами, состоящими из

низко тревожных индивидуумов (Panlusetal., 2002). Кроме того, по­казана обратная связь между потребностью в определенности (need for cognitive closure) у членов команд и групповой креативностью (Areni et al., 2005). Интересно отметить, что групповая креативность обратно связана самооценкой и само - пониманием членов группы (Silvia, Phillips, 2004).

Совместная творческая деятельность так же не в последнюю очередь зависитоттипа лидера в группе. Согласно результатам ряда исследований, наиболее эффективным при совместном творчестве оказывается лидер «трансформационного типа» (Sosik et al. 1998). Результаты отечественных исследований показывают, что в задачах, предполагающих реализацию совместно-творческой деятельности, лидерами становятся наиболее креативные члены группы (Воронин, 2005). Можно сказать, что совместно-творческая деятельность связана с такими характеристиками членов группы как самооценка, само - понимание, тревожность и креативность лидера.

Особое значение сегодня приобретают социально-психологические методы усиления совместной творческой дея­тельности. Известно, что для оптимизации совместной творческой деятельности на практике используют методы «мозгового штурма» (Осборн, 1961),«синектики» (Гордон, 1961),«методика шести шляп» (Боно, 1997). Большинство исследований по креативности касалось метода мозгового штурма и поиска различий между номинальной группой (участники работают индивидуально, их усилия агрегиру­ются) и реальными группами. Было показано, что номинальные группы превосходят реальные группы, использующие мозговой штурм (Diehl & Stroebe, 1987; Stroebe & Diehl, 1994).

Вместе с тем, вопрос управления креативностью группы остается наименее изученным в психологической литературе. Важно найти способы организации групповой работы при решении творческих задач, обеспечивающие эффективность совместного творчества, проявляющуюся как в результативности, так и в удо­влетворенности трудом.

224

Влияние функциональной организации

мозга при сенсорном внимании на психологические показатели внимания

у здоровых детей и детей с синдромом дефицита внимания

Тамбиев А. Э., Медведев С. Д. (г. Ростов-на-Дону)

Актуальность исследований синдрома дефицита внимания (СДВ) определяется как частотой, так и серьезными социальными последствиями этого заболевания. Целью настоящей работы было выявление функциональной организации мозговых процессов, оказывающей влияние на психологические показатели внимания у детей с СДВ.

В лонгитюдном пятилетнем исследовании принимали участие 20 детей с СДВ и 12 здоровых детей, начальный возраст которых составлял 7-8 лет.

Исследование включало:

• изучение интенсивности, устойчивости и переключаемое™внимания, и их возрастной динамики с использованием ори­гинального пакета компьютерных программ для углубленногоисследования внимания в детском возрасте - «Z00»;

• изучение возрастной динамики ЭЭГ в состоянии спокойногободрствования, и во время сенсорного внимания.

Корреляционный анализ взаимосвязей амплитудно-частотных характеристик ЭЭГ, при сенсорном внимании и психологических показателях внимания, обнаружил существенные различия между группой детей с СДВ и здоровыми детьми.

У детей с СДВ выявлена достоверная (r=0,61; p < 0,05) по­ложительная корреляция мощности тета-ритма в правой теменной области с показателем устойчивости внимания. Для остальных отве­дений значения коэффициентов корреляции также были достаточно высоки, что позволяет рассматривать взаимосвязь выраженности тета-ритма в ЭЭГ с плохой устойчивостью внимания как общую закономерность.

У здоровых детей структура взаимосвязей мощности основных ритмов ЭЭГ и показателей внимания выглядела иначе. Значимая корреляция обнаружена для мощности альфа-ритма в правой сенсомоторной области и переключаемое™ внимания (г= -0,68). Более высокой мощности альфа-ритма соответствует более быстрая переключаемость внимания.

Анализ взаимосвязей средней частоты основных ритмов ЭЭГ с показателями внимания показал, что знаки корреляции частот одних и тех же ритмов ЭЭГ с одними и теми же показателями внимания в большинстве случаев противоположны у детей с СДВ и у здоровых детей.

У здоровых детей корреляции ЭЭГ-показателей и показате­лей внимания имели более локальный характер. С показателем интенсивности внимания отрицательно коррелировала частота тета-ритма в правых лобной и теменной областях. С показателем переключаемое™ внимания положительно коррелировали частота тета-ритма в правой теменной области, и - отрицательно в правой центральной области. С переключаемостью внимания положитель­но коррелировала и частота альфа-ритма в левых центральной и теменной областях.

У детей с СДВ частота тета-ритма, та кже как и его мощность, по­ложительно коррелировали с показателями устойчивости и интен­сивности внимания. Частота альфа-ритма значимо и отрицательно коррелировала с показателями устойчивости и интенсивности внимания. С показателем переключаемое™ внимания корреляция частоты альфа-ритма не достигала значимой величины, но во всех случаях имела один и тот же знак, что может означать общее по­зитивное влияние повышения частоты альфа-ритма на свойства внимания у детей с СДВ.

Таким образом, у детей с СДВ выявлена большая, чем у здо­ровых детей, зависимость показателей внимания от амплитудно-частотных характеристик ЭЭГ. У детей с СДВ повышенная мощность тета-ритма коррелируете плохой устойчивостью внимания. Повы­шенная частота тета-ритма коррелирует с плохой устойчивостью и плохой интенсивностью внимания. Повышенная частота альфа-ритма коррелируетсхорошей устойчивостью внимания. Вероятной причиной полученных результатов может быть недостаточная общая активированность головного мозга у детей с СДВ.

225

Материалы IV съезда Российского психологического общества. Том III.

Проблемы эмоционального развития на разных этапах онтогенеза

ТарабакинаЛ.В. (г. Москва)

Век стремительных изменений в окружающем мире порож­дает у человека высокий уровень эмоционального напряжения, последствиями которого нередко оказываются различные модели аномального развития эмоциональной сферы. Опыт жизненных трудностей для однихлюдей оформляется в эмоциональное отчуж­дение, в комплекс неполноценности, для других - в конфликтное поведение и эмоциональное насилие.

В современной литературе существуют противоречивые све­дения об адаптивной природе эмоций. Считается, что, врываясь в субъективный мир человека, эмоции производят разрушительную силу, как в когнитивных, так и в соматических процессах. Прямо противоположный взгляд состоит в том, что эмоции способны мгновенно интегрировать все функции, позволяя человеку сво­евременно сориентироваться в новых обстоятельствах жизни и оказаться не только адаптированным, но и творческим в нестан­дартных ситуациях.

Переживания - это начало особого ориентирования, которое не может быть возмещено разумом, наши переживания - это наи­более мощные инструменты взаимодействия. В настоящее время менее всего исследуются закономерности становления модели благополучной эмоциональной организации человека. Не изучены внутренние связи и механизмы самоорганизации эмоционального мира человека. Между тем, эмоциональная жизнь человека имеет свою собственную историю становления.

Наиболее полное понимание становления эмоционального мира человека можно представить в виде интеграла с разными уровнями: ситуативно-ориентировочным, адаптационно-целевым, личностно-деятельностным. Такой подход позволяет интегрировать уже накопленные в литературе факты и осмыслить существование противоречий между ними. Поуровневая структура организации эмоционального мира расширяет понимание связей переживаний личности со средой, с социокультурными ценностями и нормами, с личностными смыслами, а также помогает пониманию механизмов амбивалентности переживаний и переходов между ними.

Специфические особенности эмоциональных процессов и состояний могут быть изучены на основе характерных для них универсальных свойств: предметности, интенсивности, устойчи­вости, внешних проявлений. Новый образ обязательно становится эмоциогенным, а далее приобретает способность самостоятельно актуализировать эмоции. Самочувствие человека и мотивация к взаимодействию зависят от эмоционального образа другого человека, жизненной ситуации, в целом, от образа своего бытия. Эмоциональные образы предстают разнообразными состояниями и переживаниями, о чем свидетельствуют попытки их разнообраз­ных классификаций. Интенсивность эмоциональных процессов и состояний характеризуется мерой напряжения, глубиной, силой, динамикой переходов от одного полюса к другому, например, от скуки к интересу, к безудержной страсти. Эмоциональная устой­чивость выполняет функции устойчивой организации внутреннего мира и предсказуемости поведения. Именно этот параметр эмоцио­нальной организации человека наиболее востребован в ситуациях прогнозирования событий и поступков. Существует миф, что человек

способен настолько маскировать эмоции от окружающих, что они остаются совершенно неочевидными. Например, переживания злости и недоброжелательства якобы можно скрывать от окружаю­щих. Реальность все же свидетельствует, что собеседник быстрее реагирует именно на чувства, а не на когнитивное значение одной и той же информации.

Целостность эмоционального мира личности выступает как способность к конструированию своего бытия. На разных этапах онтогенеза эмоциональный мир человека различается специфи­ческими особенностями и возможностями к регуляции своих переживаний на разных уровнях. Первичная эмоциональность (тревога) имеет ситуативный и естественный характер реакции «настораживания» в новой ситуации. Возможность регулировать эмоциональные процессы и состояния - важнейший факт ин­дивидуального развития и проявляется в узловых изменениях, характерных для каждого возраста. Опосредствованная и системная организация эмоционального мира дает возможность обретать новые функции.

Восприятие эмоциональных изображений при психической травме

Тарабрина Н. В., Курчакова М. С. (г. Москва)

Воздействие ситуаций, в которых присутствует угроза для жизни, вызывает интенсивный стресс и весьма часто приводит к возникновению психической травмы. В нашей работе изучались последствия стресса, вызванного участием в боевых действиях, а также психотравмирующее воздействие угрожающих жизни заболеваний (рак молочной железы - РМЖ). Диагностирование РМЖ - психотравмирующая ситуация для большинства пациентов, связанная со стрессом, психологические последствия которого могут вызывать посттравматические эмоционально-личностные изменения, а у части больных может развиться посттравматическое стрессовое расстройство (Тарабрина Н. В. 2005 г.).

Оценка качественной структуры субъективных реакций на психотравмирующую ситуацию относится к числу важнейших задач при исследовании механизмов возникновения и развития посттравматического стресса. Настоящая работа выполняется в этом направлении; в ней предпринята попытка изучения связанных с событиями потенциалов, которые возникают в ответ на зритель­ные образы, отражающие значимые ситуации в жизни человека. Методически работа основана на предъявлении пациенту набора фотографий, относящихся к различным сферам жизни, и регистра­ции вызванной биоэлектрической активности мозга, возникающей в ответ на предъявление этих фотографий. В качестве стимульного материала (фотографий) использовались изображения из набора International Affective Picture Systems (IAPS).

Кроме этой методики, в методический комплекс вошли следую­щие опросники: опросник психологических защит Плутчика (LSI), методики оценки психопатологической симптоматики - SCL-90-R, методика оценки выраженности посттравматических реакций -Миссисипская шкала (MS), шкала субъективной оценки тяжести

226

0-Я

воздействия травматического события (IOES-R) (Тарабрина, 2001). Также использовался метод индивидуальной беседы.

Обследованы группы испытуемых: с онкологическим за­болеванием (рак молочной железы, РМЖ), женщины, 48 человек, возраст: М=49.9; SD=7.2; военнослужащие, принимавшие участие в боевых действиях и имеющие либо признаки стрессового рас­стройства, либо достаточно тяжелые физические травмы, мужчины, 46 человек, возраст: М=31.5; SD=8.41.

В результате обследования онкологических больных показано, что по показателям ВП пациенты с выраженными признаками посттравматического стресса более интенсивно реагируют на следующие группы изображений: «смерть», «медицинское обсле­дование груди», «обнаженные женщины», что свидетельствует о психической травме, связанной с восприятием онкологического заболевания как угрозы для жизни и значимости косметического дефекта. Кроме того, многие больные с высокими значениями MS более интенсивно реагируют на изображения, связанные с проявлением агрессии, насилия, что может говорить о роли пред­шествующих психотравмирующих переживаний в формировании признаков посттравматического стресса. Эти различия наблюдаются, в основном, для правополушарных отведений, что свидетельствует о доминировании эмоциональной оценки в восприятии перечис­ленных ситуаций.

Получены результаты, которые позволяют также говорить о различной роли левой и правой лобных долей мозга в регуляции состояния при психотравмирующей ситуации. Левая лобная область участвует в механизмах, обеспечивающих защиту при восприятии эмоционально-значимой отрицательной информации либо путем «блокирования»,либо путем рациональной переработки этой инфор­мации, тогда как роль правой лобной области заключается в снижении посттравматической симптоматики за счет уменьшения возбуждения и усиления самоконтроля при межличностных отношениях.

При обследовании военнослужащих с психической травмой обнаружены достоверно более высокие показатели реактивности на изображения агрессии, горя, на изображения сцен, связанных с угрозой. Эти пациенты также имели существенно меньшие, даже по сравнению с нейтральными стимулами, значения показателей реактивности в левополушарных отведениях при предъявлении фотографий, связанных со смертью и фотографий террористов, что может рассматриваться как проявление защитных механизмов. При анализе результатов, полученных с помощью опросников, у испытуемых этой группы обнаружено достоверное превышение по шкалам «депрессия» и «тревожность» опросника SCL-90-R, более высокие значения MS.

Таким образом, для пациентов с психической травмой наиболее значимыми представляются ситуации, связанные с опасностью для жизни. При этом, если ситуация предполагает возможность от-реагирования в актуальном времени (агрессия, угроза), то степень оценки значимости соответствующих стимулов возрастает, если же ситуация, отраженная в фотографиях, означает неконтролируемые факторы опасности - причины (террористы) или следствия (сцены, связанные со смертью) - то паттерн реакции приобретает «защит­ный» характер, т. е. происходит уменьшение оценки значимости стимулов до уровня, достоверно меньшего, чем оценка нейтраль­ных стимулов. Важную роль в обеспечении такого реагирования играет левое полушарие.

Обнаружено, что для военнослужащих с наличием физи­ческой травмы достоверно более значимыми, по сравнению с

пациентами другой группы, являлись фотографии изуродованных болезнью детей, фотографии террористов и сцены военных дей­ствий. Также можно отметить повышенную реактивность правого полушария на изображения ситуаций, связанных с болевым воздействием.

Анализ индивидуальных результатов, полученных при обсле­довании, показал, что они адекватно отражают психологические проблемные ситуации, существующие у больных, перенесших психическую травму, что позволяет использовать эти данные при проведении психолого-консультативной работы.

Социальный капитал современной России

Татарко А. /-/., Лебедева Н. М. (г. Москва)

Исследование посвящено изучению социального капитала населения России, а также выявлению его взаимосвязей с эко­номическими и политическими установками. Было показано, что уровень межличностного доверия, в настоящее время, у россиян низок и практически не изменился за последние 15 лет. Выявлены различия в социальном капитале между взрослыми и молодежью, а также между жителями регионов и центра России: уровень институционального доверия выше у молодежи, чем у старшего поколения, у жителей центра России он также больше, чем у жителей регионов.

С помощью регрессионного анализа выявлены взаимосвязи социального капитала с социально-экономическими установками. Наибольшую взаимосвязь с продуктивными экономическими уста­новками демонстрируюттакие измерения социального капитала как уровень институционального доверия, позитивность гражданской идентичности и сила (выраженность) гражданской идентичности. Уровень межличностного доверия связан с установками на эконо­мический патернализм.

Положительную связь с демократическими социально-политическими установками и политической активностью де­монстрируюттакие показатели социального капитала как уровень межличностного доверия, сила и позитивность гражданской идентичности. Уровень институционального доверия оказывает амбивалентное действие на социально-политические установки, поддерживая установки на политическую активность, позитивное отношение к действующим политикам и установки на одобрение политического авторитаризма.

У молодежи с большинством продуктивных социальных индикаторов связаны уровень межличностного доверия и сила гражданской идентичности. У взрослых лучше «работают» институ­циональное доверие и позитивность гражданской идентичности.

227

Материалы IV съезда Российского психологического общества. Том III.