Специфические факторы эффективности психотерапии при пограничных расстройствах личности

Соколова Е. Т. (г. Москва)

На сегодняшний день недостаточное внимание уделяется специфическим преморбидным личностным особенностям паци­ента и специальным установкам и профессиональным навыкам терапевта, содействующим психотерапевтической динамике или препятствующим ей при работе с пациентами с пограничным уров­нем расстройства личности. Парадокс состоит в том, что именно те качества, которым приписывается ответственность за позитивные изменения в терапии, у этих пациентов серьезно повреждены, в силу чего страдает качество терапевтических отношений и снижа­ется эффективность психотерапии. Речь идет о способности уста­навливать и сохранять в течение длительного времени открытые, доверительные, ответственные отношения с терапевтом, несмотря на испытываемые в процессе терапии фрустрации, обусловленные ее организационными и этическими рамками. Проведенные нами исследования позволяют очертить круг личностных факторов, влияющих на характер психотерапевтических отношений у данной группы пациентов. Системообразующим фактором является своео­бразие «объектных отношений» в качестве прототипа актуальных паттернов межличностного общения, активирующихся в психоте­рапевтической ситуации. На основе выделения двух аффективно-когнитивных стилей, включающих специфические констелляции защитных механизмов и копингов, репрезентативных паттернов отношений «Я-Другой», структуры самоидентичности и когни­тивной организации сознания у нозологически неоднородных

182

0-Я

групп пациентов с аффективными расстройствами, аддикциями и аутодеструктивными типами поведения диагностировано наличие пограничной личностной организации, позволяющее прогнозировать динамику психотерапии. Полученные результаты проясняют некоторые психологические механизмы влияния про­шлого инфантильного опыта психотравмирующих отношений на актуальное мировосприятие, самоотношение и общение, как они проявляются в психотерапевтической ситуации. Дефицит символи­ческих средств саморегуляции и недостаточная способность к осо-знаванию, рациональному мышлению и рефлексии накладывают существенные ограничения на понимание и принятие переносного смысла и условности психотерапевтической ситуации, вызывают импульсивный и малоуправляемый регрессивный перенос к архаи­чески инфантильным (и травматическим) моделям переживания и восприятия себя в отношениях с терапевтом. Парадоксальное сочетание дисгармоничных коммуникативных установок при­липчивой зависимости с враждебной самоизоляцией наряду с превалированием примитивных защит (расщепления, отрицания, проективной идентификации, грандиозности) мешает сохранять временную стабильность психотерапевтических отношений, смыс­ловую последовательность и связность в проработке личностных конфликтов. Примат ценностей самозащиты над ценностью саморазвития проливает свет на одну из причин упорных сопро­тивлений позитивным изменениям («негативной терапевтической реакции»), приводящей к деструкции психотерапевтических от­ношений, их преждевременному прерыванию. Напротив, адекват­ность и гибкость «подстройки» взаимных перцепций и достижение обоюдно разделяемого «фокуса» видения психотерапевтических целей на каждом из этапов психотерапевтического процесса, способность развивать и поддерживать отношения равноправного сотрудничества при признании ситуативно изменяющихся позиций общения в диалоге, интерпретации и конфронтации, удержание организационно-этических рамок и ограничений психотерапевти­ческих отношений составляют основу эффективности психотерапии личностных расстройств.

Русские и адыги: эволюция и психология межэтнических отношений

Сокуров В. Н. (г. Москва)

«Русские и адыги»- тема, которой преимущественно много и плодотворно занимались историки и значительно меньше-психологи. В наше весьма динамичное время, в условиях транс­формирующейся России, актуальным представляется исследо­вание социально-психологических механизмов межкультурного взаимодействия, особенностей взаимопонимания, взаимоприятия этносов. В частности, многовековая история русско-адыгских отношений дает обширный эмпирический материал для анализа этой сложной и малоизученной, с точки зрения психологической науки, проблематики.

Под механизмами взаимодействия, присущими «периоду взаимопонимания» в истории межэтнических отношений (XVI—XVI11

вв.) мы понимаем: взаимообмен посольствами, письмами, присяги, аманатство, крещение, комитат (выезд на государеву службу) и другие способы коммуникации.

Черкесия (страна, объединявшая множество самоуправ­ляющихся субэтнических групп), в силу своего географического расположения, находилась под влиянием Византийской империи, позже - в составе Золотой Орды. Природа предназначила ей быть раздробленной страной. В интересующий нас период она занимала значительную часть территории Северного Кавказа и существовала, как независимая, на стыке двух империй - Османской и Российской, двух миров - христианского и исламского. Пограничное состояние давала возможность для маневров, выбора политической и куль­турной ориентации, возможность поиска помощи и поддержки либо с той, либо с другой стороны. Однако жизнь на перекрестке не очень позитивно отражается на здоровье этноса. «Сквозняк в коридоре- сквозняк в голове»- говорит народная мудрость. В этом заключалась, кажется, одна из особенностей и бед этноса.

Все здесь восставало против государственности: остатки патриархально-родовых отношений, разный уровень стратификации адыгских сообществ, религиозный синкретизм (язычество, ислам, христианство) и господство идеалов рыцарской морали. В эту пору, перед потерей самостоятельности (закатом «адыгской звезды»), из народа выходили по настоящему цельные, этнические типы лич­ности, какими были, например, выдающийся дипломат, мыслитель, реформатор Жабаги Казаноко и его современник ясновидец, Лиуан Бжихатлоко, оставившие после себя много интересных предсказа­ний, касающихся возможного нашествия русских. «Предсказания» эти, по-видимому, следует определить, либо как опережающее зна­ние о предстоящих событиях, либо как установку на формирование стереотипа победителя - надо смириться «с неизбежным», принять нормы и законы новых хозяев, либо как отражение случившегося и попытку объяснить свое поражение постфактум. Так или иначе, жизнь подтвердила эти пророчества с ювелирной точностью (см.: Предания о Жабаги Казаноко. - Нальчик, 1996).

Взаимодействие происходит тогда, когда люди живут рядом друг с другом, разумеется, оно требует учета взаимных интересов, общего языка и самой возможности вступать в контакт. Москва достаточно отдалена от Черкесии. Все же расстояние в 2000 км оказалось не помехой для их сближения. Первые межкультурные контакты от­мечены еще в киевский период, к середине XVI в. они приобрели систематический характер. Постепенно переход к более жестким формам подчинения привел к состоянию «взаимонепонимания». Для полного и окончательного включения кавказских народов, в т. ч. и адыгского, в состав Российской империи понадобилось сто лет войны (1763-1864). Столкновение двух разных культур закончилось для одной из них в высшей степени трагично. От некогда прекрас­ной и древней страны Черкесии остались лишь «этнографические островки», родовая аристократия утратила былое могущество, новым хозяином стало воинское сословие - исключительно офи­церы русской армии. Поначалусохранялась видимость двоевластия и некоторые пши-уорки (главные хранители и носители тех самых способов коммуникации), проявившие лояльность и преданность новой власти, пусть номинально, но управляли своими подданными. Но постепенно даже этомуфиктивному двоевластию пришел конец. Произошел распад этноса и этнический надлом, сопровождавшийся массовой миграцией большей части адыгского населения в Турцию. Участь покорившейся, меньшей части населения - почти полное политическое и культурное поглощение империей.

183

Материалы IV съезда Российского психологического общества. Том III.

Советский период может быть охарактеризован как время, когда многое было сделано для развития национальной культуры, с другой стороны, Программа КПСС была направлена на формиро­вание единой исторической общности людей - советский народ. Под лозунгом «расцвет и сближение наций» проводилась активная политика интеграции («расцвет»- привитие нерусским народам русской культуры, а «сближение» - слияние).

И, наконец, постсоветский период- адыги, в условиях глоба­лизации, практически беззащитны. Будучи рассеянным в большом мире, народ теряет свой язык, самобытность. Имеет место отсут­ствие сопротивляемости, психологической защиты у этноса. А это влечет за собой необходимое признание существования объекта, нуждающегося в защите.

Несмотря на драматические периоды в истории русско-адыгских отношений, в настоящее время углубляется процесс взаимопроникновения и взаимообогащения культур, существуют полное взаимопонимание, позитивный образ друг о друге и тенденция взаимного стремления поддерживать гармонию в межэтнических отношениях.