К проблеме исследования здоровья как социального конструкта и феномена обыденного сознания

Филатов Ф. Р. (г. Ростов-на-Дону)

Среди разнообразных научных подходов к изучению здоровья заметное влияние в последние годы приобретают так называемые социально-ориентированные и дискурсивные подходы. Здоровье все чаще рассматривается не традиционно - как биологическая характеристика индивида, отражающая одно из сущностных проявлений человеческой природы, - но скорее в качестве специ­фического феномена обыденного сознания, артефакта или соци­ального конструкта. Появляется все больше научных работ, в которых проблематика здоровья человека анализируется в ее соци­альных и социокультурных измерениях, предпринимаются попытки раскрытия социально-психологических и социокультурных аспектов этого понятия в их сложной взаимосвязи. При этом исследование фокусируется преимущественно на тех социальных и дискурсивных практиках, герменевтических традициях и культурных моделях, которые определяют характер «социального конструирования» этого феномена и структурируют когнитивный опыт, относящийся

Общая для упомянутых подходов исследовательская установка может быть раскрыта в следующих теоретических положениях.

Здоровье не является понятием исключительно медицинским, входящим в тезаурус врача как само собой разумеющийся антипод болезни.

Неправомерно также определять здоровье как сугубо био­логический или психофизиологический феномен, который может быть исчерпывающе описан с помощью всевозможных моделей функционирования организма и психики, т. е. на индивидном уровне.

Здоровье выступает в качестве социокультурной переменной, т. к. устойчивые способы понимания и интерпретации этого явления детерминированы социокультурными факторами. Здоровье следует рассматривать как сложный социальный конструкт, формирующий­ся в рамках определенных дискурсивных практик и отражающий социокультурный опыт конкретных сообществ.

Понятие здоровья представляет собой многофакторную семантическую структуру, раскрывается в обыденном сознании в виде множества смысловых инвариант и по-разному преломля­ется в социальных или разделяемых представлениях, характерных для разных групп, культурных слоев и сообществ. Семантический состав данных представлений требует прояснения в конкретном социокультурном контексте.

269

Материалы IV съезда Российского психологического общества. Том III.

Характер представленное™ здоровья в обыденном сознании определяется спецификой существующих «интерпретационных сообществ» и субкультур, а также способом позиционирования конкретных социальных групп в обществе. Любые представления о здоровье - это социально детерминированные (или социально-сконструированные) феномены, структура и содержание которых определяются социокультурными и социально-психологическими механизмами восприятия и познания.

Далее, согласно социально-ориентированному подходу, со­циокультурные факторы обуславливают общую (для всех носителей данной культуры) семантическую структуру представлений о здоровье, их каркас или обобщенную схему (идентификационную матрицу). Однако конкретное содержание представления, все многообразие его содержательных параметров и нюансов, акцен­тирование одних семантических признаков при игнорировании других определяются индивидуально-личностными и социально-психологическими особенностями восприятия и мышления. Из этого можно заключить, что исследование социальных представлений о здоровье и связанных с ними «знаний здравого смысла» требует особой техники их «расслоения», т.е. выделения в них «глубинного» слоя социокультурных детерминант и «поверхностного» слоя по­вседневных оценок- стереотипизированных элементов, которые проявляются в межличностной коммуникации и удельный вес кото­рых определяется спецификой конкретной группы, ее идеологией и социальной практикой. Такое «расслоение» осуществимо методами психосемантического и дискурсивного анализа.

Подводя итог, можно наметить три направления исследования здоровья как социального конструкта и феномена обыденного сознания:

230. изучение факторов социокультурной детерминации здоровья,а именно, дискурсивных моделей, культурных норм и эталонов,определяющих наиболее общую и устойчивую семантическуюструктуру этого понятия;

231. исследование форм социальной репрезентации здоровья, вчастности, социальных представлений о здоровье и «знанийздравого смысла», разделяемых в различных социальныхгруппах;

232. выявление механизмов социальной перцепции здоровья, т.е. способов оценки и интерпретации определенных качествдругого субъекта (или любого социального объекта) в их от­ношении к здоровью.

Отдельной исследовательской задачей представляется анализ взаимосвязей феноменов этих трех уровней.

К вопросу о «интермедиальности» психологического дискурса

Филатов Ф. Р. (г. Ростов-на-Дону)

«Обеспокоенность языком», этот язык формирующая и в нем же самом, в языке, себя проявляющая, обнаруживается в психо­логической науке уже на раннем этапе ее становления. Едва начав артикулировать себя, психологическая мысль обнажила присущую её двойственность, амбитендентную структуру. «Тяготение к двум полюсам» (Л.С. Выготский), колебание между крайностями интро-спекционизма и натурализма, размежевание номотетического и идиографического, каузального и интенционального подходов, не­возможность интегрировать психобиологические и психосоциальные составляющие психологического знания в рамках единой научной картины психики - все эти «неразрешимости» предопределили судьбу психологии в XX в., как бы заранее обозначив мета-правила данной языковой игры. Поначалу указанное положение вещей было отрефлексировано как кризисное. Когда же стало ясно, что кризис сей едва ли разрешится в обозримом будущем, присущая психологиче­скому дискурсу противоречивость была провозглашена неизбежной, даже необходимой и постепенно лигитимирована, как изоморфная сложной психической природе человека. Следуя принципу «слож­ность предмета предопределяет сложность его описания», психо­логи разных школ в большей или меньшей степени стали допускать смешение стилей и соединение считавшихся ранее несовместимыми стратегий познания. Изначальная «логомахия» («война языков»,тер­мин R Барта), борьба школ и методологических принципов сменилась многоголосицей, из которой, как ожидалось, родится системное, сте­реоскопическое или многоаспектное виденье человека. Мучительные поиски парадигмального основания чередовались с нарративными экспериментами, описания отдельных случаев, ценных в своей неповторимости и единичности, со временем образовали особый жанр психологического письма. (Достаточно вспомнить психоанализ, где универсальные закономерности психической жизни нередко выводились, а основополагающие постулаты - обосновывались, посредством рассказывания убедительных клинических «историй» с применением приемов, характерных скорее для художественной прозы). Метатеоретические притязания, бесконечные «одалжива­ния» у биологии и переформулирование философских концептов, словом, попытки создания строгой фундаментальной науки не вос­препятствовали развитию психологической беллетристики и даже литературы в истинном смысле слова - недаром Фрейд, мечтавший интегрировать свое учение в физиологическую теорию И.П. Павлова, на закате жизни сожалел, что так и не стал писателем, как С. Цвейг, хотя мог бы...

Впоследствии методологический дуализм не упраздняется, но дополняется установкой на интермедиальность, которая редко осознается и внятно проговаривается, но все чаще даето себе знать. Понятие «интермедиальность» возникает в категориальном аппа­рате гуманитарных наук в контексте компаративистики в 1950-1960-е гг. Оно в первую очередь распространяется на широкий круг вопросов эстетики: о структурной и жанровой общности разных искусств, их соотношении и воздействии друг на друга, о возмож­ностях взаимного семантического обмена между сопредельными эстетическими сферами. Основанием для введения данного понятия является укоренившееся представление о текстовой сущности всех

270

0-Я

специфически человеческих проявлений и форм культуры. «Текст» становится основным термином не только лингвистики, но и фило­софии, культурологии, психологии, ряда других «наук о человеке»: «Нет ничего кроме текста. Текст- это абсолютная тотальность» (Ж. Деррида). Понятие интермедиальности оказывается в одном семантическом ряду с понятием интертекстуальности (непре­рывного межтекстового диалога и взаимодействия), введенным в философский тезаурус постструктурализма Ю. Кристевой.

Интермедиальные задачи психологического дискурса были осознаны и обозначены (пусть и другими словами) тогда же, когда приобрело популярность само понятие «интермедиальность». Так Ж. Пиаже высказал надежду, что психология станет в будущем связующим звеном, медиатором для всех других наук, когда рас-кроетлежащие в их основе общие закономерности познавательных процессов. Примерно тогда же (1960-е - 1970-е гг.) заговорили о миссии психологии как интегратора наук (знаний) о человеке. В контексте стремительного развития школ психотерапии была сформулирована основная социальная функция психологии как диа­логической практики, связующей разные семантические системы, позволяющей достичь понимания, единого кода, «единства в много­образии» как в межличностном,так и в межгрупповом (в частности, в межэтническом) общении. Наконец, пришло понимание, что конкурирующие психологические дисциплины не только исследуют некую константную психическую природу человека более или менее адекватными методами, но и совместными усилиями конструируют его исторически обусловленный и преходящий многомерный образ; это способствовало взаимопроникновению и концептуальному взаимообогащению - в ходе междисциплинарных дискуссий и на почве создания системных моделей - различных гуманитар­ных традиций, как внутри психологии, так и на ее сопредельных территориях (психосемантика, психолингвистика, социальная психология и т. д.) Интермедиальность (как поиск смысловых и методологических соответствий между различными локусами психологического и- шире- гуманитарного знания) становится одной из перспектив психологической науки. На всю неохватную область научной психологии можно распространить высказывание Ю.М. Лотмана, выражающее интермедиальную функцию искусства: «Создавая человеку условную возможность говорить с самим со­бой на разных языках, по-разному кодируя свое собственное «Я», искусство помогает человеку решить одну из существеннейших психологических задач - определение собственной сущности».