Психическое насилие как фактор, влияющий на психологическое здоровье подростков

Стифуткина М.И. (г. Калуга)

В настоящее время особое внимание уделяется здоровью человека, а в особенности одному из его видов - психологическому здоровью (Братусь B.C., Слободчиков В.И.). Последнее является не только составляющей структуры личности, но и основой для ее фор­мирования, развития адекватного и гармоничного взаимодействия в социальной среде.

Психологическое здоровье называется сегодня в качестве глав­ной цели психологической службы образования, рассматривается как системообразующая категория профессионализма практических психологов. Понятие «психологическое здоровье» связано с разви­тием гуманитарной методологии познания человека. И.В.Дубровина конкретизировала его различением категорий: «психическое здоро-

Метасистемная концепция психологической защиты

Субботина Л.Ю. (г. Ярославль)

Психологическая защита - это свойство личности, оперативно выражающееся в системе регуляторных механизмов, которые направлены на устранение или сведение к минимуму негативных, травмирующих личность переживаний, сопряженных с внутрен­ними или внешними конфликтами, состояниями тревоги и дис­комфорта. Конкретными формами выражения психологической защиты являются защитные механизмы, число которых ограниче­но. Большинство защитных механизмов выполняют роль храните­ля внутри личностного равновесия и гармонии в ситуации стресса. С этой точки зрения психологическая защита важная сторона личности, выполняющая адаптационную функцию.

Психологическая защита выступает мегасвойством личности отвечать на травмирующие личность стимулы среды. В своих ис-

218

0-Я

следованиях мы выявили многообразные связи психологической защиты с отдельными личностными состояниями и свойствами, направленностью личности, самосознанием, самореализацией, личностным опытом. Вопрос о структуре психологической защиты, ее организации, пожалуй, наименее разработан в психологии лич­ности. Мы исследовали этот вопрос наиболее подробно. Базовое положение заключено в следующем. Психологическая защита лич­ности многокомпонентное образование. Ее можно рассматривать с собственно психологической, перцептивной стороны; на уровне эмоциональных проявлений; инструментально - процессуальной характеристики; она имеет интерактивную выраженность и со­циальный аспект.

Учитывая, что психологическая защита призвана оберегать личность в целом, мы логически предположили, что это сложный психический феномен, имеющий многочисленные связи, как с самой личностью, так и с социумом, в котором данная личность развивается. Опираясь на результаты исследования, мы выстроили модель взаимосвязи психологических защит личности с другими элементами структуры личности, реализуя системный принцип организации психики, а также модель взаимодействия механизмов в структуре психологической защиты.

Наши исследования свидетельствуют, что психологическая за­щита является полиструктурным феноменом, состоящим из суммы защитных механизмов, имеющих системную организацию и лич­ностных поведенческих моделей. Психологическую защиту следует рассматривать как глобальный, интегральный феномен. Механизмы психологической защиты «имплантированы» в глубинную структуру личности в процессе возраста происходит их генезис. Личность может выступать мегаструктурой для формирующейся модели защитного поведения и определять для себя защитный стиль.

Понятие психологической защиты является одним из осно­вополагающих в современной теории личности. В основе любой психологической защиты лежитэмоция страха и состояниетревоги. Поэтому базовой функцией защиты является избавление оттревоги, ее производными - регулятивная и адаптивная. Психологическая защита - сложная структура, в основе которой лежит комплекс защитных механизмов, имеющих как врожденную, так и при­жизненную природу. Психологическая защита не ограничивается патологией, а проявляется и в норме. Поскольку защита имеет свою структуру и функции, то, следовательно, можно говорить о систем­ном характере психологической защиты. Система психологической защиты включает набор психологических защитных механизмов со связями разной тесноты и направленности, который встроен в структуру личности и имеетустойчивый характер. Психологическая защита как система имеет уровневое строение. В наших исследо­ваниях выяснено, что в реальном поведении возможна индивиду­альная перестройка взаимосвязей уровней, взаимодополняемость уровней и их взаимозаменяемость в зависимости от ситуации. Отдельные уровни личности могут выступать в роли ведущих и вспомогательных. На феноменологическом уровне психологическая защита имеет объективные и субъективные параметры.

Анализ системно-иерархического строения психологической за щиты позвол ил выдел ить четыре уровня ее строен ия. В структуре психологической защиты можно различить следующие интегратив-ные уровни: метасистемный (защитная направленность личности), системный (собственно психологическая защита), уровень от­дельных подсистем или субсистемный уровень (комплексы, диады защитных механизмов), компонетный уровень (элементная струк-

тура механизмов защиты, отдельные механизмы). Таким образом, психологическая защита многомерна. Для полной объективности ее необходимо изучать в двойственной принадлежности системному и метасистемному уровням. Субсистемный уровень характеризуется гетерогенностью, метасистемный - качественной трансформаци­ей феномена психологической защиты как ситуативной модели поведения в «типичный защитный стиль», как направленность личности в целом.

Исследования представителей различных профессиональных групп продемонстрировали зависимость структуры психологи­ческой защиты от вида деятельности. В частности исследования психологической защиты руководителей, педагогов, рабочих, работников милиции убедительно указывают на специфику прояв­ления защитного поведения у людей разных профессий. Важность проблемы психологической защиты несоизмерима с ограниченно­стью ее исследования в психологии. Активизация исследований в этом направлении диктуется не только требованиями социальной практики, но и, как мы попытались доказать, методологическими и методическими потребностями психологии. Наиболее плодот­ворным подходом в этом плане является интегративный подход к анализу психологической защиты как метасистемы.

Образовательная среда и формирование полиэтнической российской нации

СулейманянА.Г. (г. Москва)

Образовательная среда, как основа государственной безопас­ности. Качества личности, необходимые для решения проблем, стоящих перед современным российским обществом. Кризис социализации и кризис идентичности у российской молодежи. Не­формальные движения, как индикаторы нерешенных проблем.

Риски неоправданных культурных заимствований: нарушение целостности образовательной системы и раскол в психолого-педагогическом сообществе. Идеи Н.Я. Данилевского, 0. Шпенглера и Б. Малиновского. Критический обзор зарубежных образовательных систем. Достижения и недостатки. Опыт реформирования Японской образовательной системы в конце 80-х годов XX века: что и как можно заимствовать?

Необходимость сохранения преемственности: опора на соб­ственное наследство и традицию; синтез лучшего, созданного в дореволюционный и советский периоды. Историческое обозрение основных этапов отечественной системы образования: допетров­ский период, петровский, «эпоха реформ Александра II, психолого-педагогические идеи Ушинского и Пирогова.

Творческое применение опыта народной педагогики в совре­менных условиях: игры, обряды перехода и методы воспитания. Психологический смысл инициации. «Трудный подросток, как «культурная», а не возрастная проблема.

Базовые идеи отечественной психолого-педагогической тра­диции: целостность, глубина, духовность, сотрудничество. Прак­тическая реализация этих принципов на конкретных примерах: художественная литература, изобразительное искусство, кино, публицистика.

219

Материалы IV съезда Российского психологического общества. Том III.

Основные принципы организации межэтнического взаимодей­ствия и формирование сплоченной российской нации: психологиче­ский смысл понятий «Этнос» и «Нация».

Как осуществить в современных условиях эти принципы -основная цель психолого-педагогического сообщества.

Особенности образа мира, формируемого популярными периодическими изданиями

(глянцевыми журналами)

Сурнов К.Г. (г. Москва)

Способ, которым глянцевые журналы воздействуют на образ мира своих читателей, следует идентифицировать как типичную современную технологию удовлетворения и формирования по­требности ых состояний.

Основные этапы опредмечивания потребностных состояний с помощью подобных технологий:

187. манипулятивная актуализация потребностного состояния;

188. нарочитая драматизация сфабрикованной проблемной ситуа­ции;

189. формирование соблазна быстрого, легкого, простого, един­ственно верного эффективного решения;

190. утверждение социальной престижности, нравственной безуко­ризненности, безопасности, модности, современности навя­зываемого способа решения проблемы (возможно, мнимой,искусственно актуализированной в сознании потребителя);

191. Призыв к немедленным действиям;

192. Закрепление предложенного способа действий до статуса при­вычки - привычка становится потребностью.

Структура инициируемой таким образом деятельности и ее когнитивно-поведенческая концепция, как правило, просты до при­митивности и не требуют более двух-трех последовательных шагов для решения проблемы какой бы то ни было сложности, равно как и каких-бы то ни было специальных компетенций, умений, навыков и предварительной квалификации потребителя. Предлагаемый гла-мурными изданиями тип удовлетворения потребностных состояний обычно недеятельностный, а иллюзорно-компенсаторный.

Создана целая культура «назначения» ценностей, упакован­ных в яркую глянцевую обложку и направленная на целевую, обычно молодежную, группу. Массовый тираж подобных изданий явно свидетельствует о том, что основным покупателем этой литературы является отнюдь не тот, кто может реально купить себе рекламируемые в таких изданиях товары и технологии. Человек покупает иллюзию, мечту, которая недостижима. Глян­цевые журналы творят кумиров, подражание которым творит невротиков (для которых, в свою очередь, есть специальные глянцевые журналы).

Можно говорить о синдроме глянцевого журнала, о гламурной индукции неадекватного отношения к здоровью и физической культуре. Политика глянцевых журналов, посвященных «здоровому образу жизни», - наглядный (как многие формы грубой патологии) и удобный для психологического анализа пример того, как с помо­щью современной технологии под видом удовлетворения разумных

потребностей осуществляется попытка манипулятивным методом назначить миллионам людей ценности, выгодные не столько для их здоровья, личного счастья и процветания, сколько для получения денежной прибыли производителями спорт-инвентаря, модных способов лечения и психотехник.

Навязываемый идеал потенциально травматичен. Личность, для которой главная ценность в любом возрасте и в любой со­циальной ситуации развития иметь тело восемнадцатилетнего чемпиона - это личность человека с серьезными невротическими расстройствами и комплексами Эффективен ли этот путь исполь­зования новейших технологий для достижения идеалов культурно-исторического процесса? Кем назначаются эти идеалы? - Вот вопро­сы, требующие внимательного исследования и мониторинга.

Методом контент-анализа были исследованы представленные в современных периодических изданиях концепции психологических знаний, человеческой сексуальности, а также, с помощью батареи методик, специфические особенности образа тела у зависимых читателей глянцевых журналов.

В результате проведенного исследования было установлено, что концепции психологических знаний, представленные в глянцевых журналах, характеризуются крайней простотой, дихотомичностью, категоричностью, мистифицированностью (часто соседствуют с гороскопами, магическими рецептами и т.п.), эстрадностью (раз­влекают больше, чем просвещают и воспитывают.

Концепции человеческой сексуальности, представленные в популярных периодических изданиях, имеют упрощенную структуру и характеризуются примитивным нормированием и классифика­циями, нарочитой оценочной тенденциозностью по тендерному, а чаще, по маркетинговому принципу.

Обнаружена заниженная оценка своей внешности у зависи­мых читателей глянцевых журналов по сравнению с контрольной группой.

Выявлены типичные характеристики, присущие текстам по­пулярных периодических изданий: простота предлагаемых читателю рекомендаций и категоричность суждений, низкая когнитивная дифференцированность и чрезмерное влияние конъюнктурных когнитивно-поведенческих социальных нормативов. Именно эти качества текста и определяют, детерминируют, составляют суще­ственную часть образа мира зависимых читателей.

Генезис и ресурсы культуры в контексте психоанализа 3. Фрейда

Суртаев В.Я.

В известной работе 3. Фрейда «Тотем и табу» (1913) впервые осуществлена плодотворная, на наш взгляд, попытка распростра­нить парадигмы психоанализа на сферы культуры и ранние формы религиозных верований. Проблемы культуры в их целостном облике сводились Фрейдом к следующим вопросам: каков уровень низшего предела, до которого допустимо искусственно минимизировать человеческие влечения и желания; насколько этот процесс со­четается с неотвратимыми отказами; каков механизм социальной компенсации этих жертв индивидам со стороны общества.

220

0-Я

Фрейд полагал, что главные источники культуры находятся не вне личности, а внутри её: они укоренены в бессознательном. В своей истории человек не раз восставал против культуры, пытался сбросить её с себя и вернуться в девственное состояние, но каждый раз за это жестоко расплачивался. Те травмы, которые он испыты­вал на своём историческом пути, мощные и жестокие вытеснения первичных влечений были источником основных запретов, «табу», на которых держится культура. Эти табу входят в структуру лич­ности, благодаря чему, например, сама мысль о людоедстве или кровосмешении, вызывает отвращение. Ценности культуры имеют одну основу - отказ от влечений. Важнейшие принципы культуры выросли, согласно Фрейду, из каких-то отказов и вытеснений.

Фрейд считал, что если элементарной формой культуры явля­ется запрет, то необходимо исследовать систему запретов улюдей дописьменных культур. Его интересовали табу, тотемные символы, верования, касающиеся мёртвых, запреты на общение с родствен­никами у примитивных народов. Табуированный предмет являлся святым и нечистым одновременно. Его почитали и боялись. Табу нельзя касаться, нельзя на него смотреть, соответствующее слово нельзя было произносить. Нарушивший запрет сам становился табу, которое обладало способностью распространяться как зараза. Фрейд обратил внимание на сходство поведения, связанного с табу, и невроза навязчивых состояний. Последний проявлялся в том, что человек через «сверх-я» принуждался к совершению действий, лишённых рациональной мотивации. К табуированному предмету он испытывал страх. Образ привлекательного предмета -гениталий был вытеснен, желание перенесено на другой предмет, но и страх был перенесён вместе сжеланием. Был совершён новый перенос на новый предмет. Так возник широкий круг запрещённых, табуированных объектов и связанныхс ними навязчивых действий. Фрейд, однако, не отождествлял табу и невроз. Табу - социальное явление, невроз - индивидуален. Коллективность табу говорит об универсальной черте психики примитивных людей, её внутренней конфликтности. Преодолев естественное состояние и разграничив внутри себя самостоятельные зоны: «оно», «я» и «сверх-я», чело­век ощущает постоянную возможность внутреннего конфликта и предохраняется от него установлением жёстких запретов.

Таким образом, культура возникает в результате отказа от свободного следования инстинкту, на основе запретов и вытеснений, которые приводят к разграничению сознания и бессознательного. Целостная когда-то психика,действовавшая под влиянием сиюми­нутных агрессивных и эротических импульсов, вынуждена всё чаще отказываться от их удовлетворения.

Анализируя взгляды Фрейда на культуру, можно сделать следующие выводы. Во-первых, в своей основе культура есть совокупность бессознательных запретов, ограничений, наклады­ваемых на инстинкты. Все социальные институты - власть, семья, собственность, право, неприкосновенность жизни укоренены в древних табу на самоубийство и кровосмешение. Вокруг этих первичных запретов развивается система нравственных, юри­дических и бытовых норм. Во-вторых, культура как конкретная общность людей, как социум, формируется благодаря сложной сети взаимных идентификаций, проекций, переносов, материалом которых являются первичные родительские образы и отношения в семье. Семья есть не только ячейка общества, но и источник всех социальных связей. В-третьих, общество, как живой субъект исто­рической жизни конституируется благодаря культуре, в которой главную роль играют религия, мораль, искусство и познание.

Трудности тестирования креативности

Сусоколова И.А. (г. Москва)

Исходящее из предположения о наличии измеряемых свойств, тестирование является инструментом эмпирического обнаружения проявлений гипотетической реальности. Существу измерения, устанавливающего отношение измеряемой величины к другой предположительно однородной величине, отвечает стимульно-реактивная организация теста, позволяющая фикси­ровать межиндивидуальные различия количественно выражен­ных показателей результатов или динамики деятельности. Ввиду невозможности приспособить известные физические единицы для измерения креативности, количественная оценка ее про­явлений производится с помощью гипотетических показателей. Измерению поддаются только эмпирически устанавливаемые признаки объекта. Поэтому сквозь призму измерительного подхода креативность видится как атрибут (мышления, продук­та, личности). Ограниченные возможности психометрического подхода вынудили принять для измерения креативности тесты, улавливающие лишь внешние проявления дивергентное™ - ключевого момента эволюции. Названные Гилфордом дивер­гентными эти тесты побуждают думать «вокруг», в различных направлениях, в отличие от конвергентных тестов, требующих одного ответа. Но наглядность дихотомии «один - много» от­ветов не обеспечивает доступ к экспериментальному изучению существа дивергентное™. Поэтому у корректного исследователя Гилфорда ее нет, а есть дивергентная продуктивность, которая при отсутствии собственно мыслительных процессов опирается исключительно на память и работает методом проб и ошибок, обнажая случайный характер поиска. В тестах дивергентной продуктивности ответы регламентированы заданными свой­ствами, определяющими искомый предмет, или включением известных свойств данного объекта в необычные ситуации. В дивергентной продуктивности, по Гилфорду, нет ни порождения, ни расхождения. Для оценки степени проявлений признаков психометрики опираются на эмпирически установленные нор­мативные показатели. Измерение креативности как реакции на оценочный стимул, основанный на нормативах данного социума, делает недостижимым установление собственных возможностей индивида. Попытка совместить статистическое представление о креативности как нормально распределенном массовом явле­нии, подразумевающее, что идеальное среднее обеспечивает оптимальную адаптацию, с тестологической интерпретацией ее как создания редкого нетипичного продукта обнажает противо­речивость этого метафизического подхода.

221

Материалы IV съезда Российского психологического общества. Том III.

Особенности развития психоанализа в России в начале XX века

Сухомлин О.А. (г. Москва)

Психоанализ, как новое направление в психотерапии, возник на рубеже XIX-XX веков благодаря гениальности одной личности -Зигмунда Фрейда, но уже через несколько лет стал овладевать ума­ми многих ученых, врачей, психологов во всем мире, и, постепенно, развился в одно из основных направлений не только психотерапии и психологии, но и стал одной из базовых методологических на­учных школ XX века, оказавшей огромное влияние на развитие всей мировой культуры.

В начале XX века Россия шла в русле развития мирового психоанализа, и оказалась одним из немногих центров, наряду с Австрией, Германией и Швейцарией, где психоанализ не только обрел своих сторонников, но и получил творческое развитие. При этом прослеживается наличие взаимосвязей и взаимовлияния клас­сического западного психоанализа с одной стороны, и российской культуры и психологии с другой. К этому выводу приводит анализ следующих фактов:

193. Наличие контактов русских врачей и ученых с 3. Фрейдом идругими европейскими психоаналитиками: Л.О. Даркшевич,С.Н. Шпильрейн, Лу Андреас-Саломе, М. Эйтингонидр.

194. Прохождение лечения у западно-европейских психоанали­тиков пациентов из России: С. Панкеев, Лу Андреас-Саломе,С.Н. Шпильрейн и др.

195. Отражение в творчестве З.Фрейда и других западных психоа­налитиков образцов русской культуры, искусства и литературы,например, в работе З.Фрейда «Достоевский и отцеубий­ство» (1928). В то же время в творчестве многих российскихдеятелей культуры явно прослеживается влияние глубинно-психологической парадигмы.

196. Влияние идей русских психоаналитиков на развитие тео­рии психоанализа, например, идея «влечения к смерти»С.Н. Шпильрейн.

197. Регулярный перевод на русский язык и издание в короткие сро­ки работЗ. Фрейда: «О сновидениях» (1904), «Психопатологияобыденной жизни» (1910), «Толкование сновидений» (1913) идр. В 20-е годы, уже в Советской России, на русском языке былиизданы практически все основные труды 3. Фрейда.

198. Появление в России научных изданий, в которых печаталисьпереводные психоаналитические материалы как западныхпсихоаналитиков, так и сторонников психоанализа в России:журналы «Психотерапия», «Журнал невропатологии и психиа­трии им. С.С. Корсакова», серия «Психологическая и психоана­литическая библиотека» Н.Е. Осипова и О.Б. Фельцмана.

199. Формирование в первой четверти XX века в России собственнойпсихоаналитической традиции, на развитие которой оказаливлияние многие яркие теоретики и клиницисты, среди кото­рых М.М. Асатиани, Н.А. Вырубов, М.В. Вульф, А.Б. Залкинд,Ю.В. Каннабих, Н.Е. Осипов, Т.К. Розенталь и др.

200. Появление и деятельность в России общественных и государ­ственных институций (групп специалистов, обществ, институ­тов, лабораторий и др.) психоаналитической направленности.

201. Влияние психоаналитических идей на становление научныхпсихологических школ Л.С. Выготского, А.Р Лурии, В.Н. Мяси-щева,Д.Н. Узнадзе и др.

Традиции воспитания в детских домах дореволюционной России

Счастная Т.Н. (г. Москва)

В настоящее время в учреждениях социально - педагогиче­ской поддержки воспитывается около 200 тысяч детей, Острота проблемы заключается в сокращении числа детей в них, за счет развития семейных форм устройства. Значительными темпа­ми идет процесс деинституционализации, предусматривающий реформирование детских учреждений, перепрофилирование их в службы подготовки и сопровождения замещающих семей; создание условий воспитания и образования для детей, которые не могут быть переданы в семьи. Состояние проблемы воспитания в учреждениях социально-педагогической поддержки в России ХХ1 века заставляет нас обратиться к истории, в которой мы находим множество продуктивных моментов для построения современной системы. Предметом нашего анализа будет история возникновения детских домов в России и формы воспитания в них детей.

Историю развития детского призрения в России исследователи начинают со времен князя Владимира, раздавшего «сиротам, убогим и странникам великую милостыню». С тех времен до нас дошла пословица «Не постись, не молись, а призри сироту». В Ки­евской Руси заботой о детях подкидышах занимались частныелица, монастыри. Позднее, когда детская беспризорность, приобретала более широкий характер, призрением стали заниматься «сословия и ведомства», а со второй половины XIX века - государство. По указу царя Алексея Михайловича в 1650 году была напечатана Кормчая книга, включающая в себя все существующие до того времени правила православной церкви, относящиеся и к сиротам. Были созданы Воспитательные Дома, которые породили институт замещающей семьи.

При Петре I усиливается государственная забота о брошенных детях. По его указу монастыри должны «призревать и воспитывать» сирот до семилетнего возраста, а после того посылать их в школы для обучения ремеслам. Екатерина II, находясь под влиянием за­падноевропейских просветительных идей, создает воспитательные дома и предписывает устраивать сирот в семьи. Огромную роль в работе Воспитательных Домов сыграл русский общественный дея­тель Иван Иванович Бецкой, которого принято считать теоретиком и организатором общественного воспитания в России. Программа И.И. Бецкого строилась по возрастному принципу. Выделялись возраст­ные группы, и для каждой из них определялся свой режим жизни, обучения и труда. По окончанию учения в шестнадцать лет сироты могли оставаться в мастерских на правах мастеров, самые способ­ные из них направлялись в императорскую академию Художеств. Бецкой проектировал устройство собственных фабрик, куда вос­питанники могли поступать мастерами. Была сделана даже попытка создать своеобразные сельскохозяйственные коммуны из числа питомцев. В дальнейшем после смерти И.И. Бецкого императрица Мария Федоровна, супруга Павла I продолжает заниматься судьбой детей сирот. Она предлагает отдавать младенцев из воспитательных домов на воспитание в «государевы деревни» крестьянам «доброго поведения». Таким образом, была введена система патронирования: сироти подкидышей, их отдавали на воспитаниесельскимжителям за определенную плату, было положено воспитание сирот в семьях, хотя также как и в Воспитательных домах, дети часто умирали,либо терпели побои и страдали от голода.

222

0-Я

С1891 года возникает новый тип учреждений для сирот -государственные сельскохозяйственные и церковноприходские приюты для детей трех-десяти лет. В конце XIX - начале. XX вв. в России начинается период общественного и частного призрения. Ка­таклизмы, которые выпали на долю XX в. (революции, гражданская и отечественная войны, массовые репрессии, голод, насильственное переселение народов) разрушали семьи и делали сиротами мил­лионы детей, возникает необходимость создания новой системы заботы о детях сиротах.

Целью нашего экскурса в историю была систематизация, осмысление и включение в современный контекст позитивных достижений прошлого: создание приютов, патронатных семей, забота о дальнейшей социализации воспитанников и т.д. Многие концептуальные решения того времени могут быть использованы и сегодня, когда речь идето деинстуализации системы учреждений социальной поддержки.