Глава VIII. Философия в XIII веке

332

жал здесь решающую победу, поскольку, подобно Альберту Великому и св. Фоме

Ак-винскому и в противоположность Гильому Оверньскому, Иоанн из Ла-Рошели

относит к каждой человеческой душе, взятой в отдельности, действующий

интеллект, свойственный именно ей и словно являющийся знаком, который Бог

оставил на своем творении. Он прямо говорит, что этот интеллект есть

высшая способность души: «intellectus agens, id est vis animae suprema»;

для познания объектов, находящихся вне нас, мы не нуждаемся ни в чем

другом: ни в способностях или действиях нашей души, ни даже в

первопринципах, или первоначалах естественного познания. С этого момента

основания аристотелевско-томистской теории познания были уже заложены, по

крайней мере в самых существенных своих очертаниях. Если Иоанн из

Ла-Рошели, как представляется, допускает один или несколько отдельных

действующих интеллектов, то в этом следует видеть лишь стремление отыскать

приемлемый для христианина способ изложения учения, которое изначально не

является христианским. В самом деле, отдельным действующим интеллектом

можно назвать всякую духовную субстанцию, отличную от души, высшую по

отношению к ней и способную воздействовать на нее, чтобы извне и даром

передать ей знания, которых она не может достичь посредством естественного

света своего собственного действующего интеллекта. В этом смысле ангелы и

Бог тоже могут рассматриваться как отдельные действующие Интеллекты:

ангелы наставляют человека в том, что касается ангелов, Бог — в

сверхприродных истинах, таких, как Троица, которые относятся исключительно

к Богу. Это расширение словаря ничего не меняет в существе доктрины. Если

добавить, что Иоанн из Ла-Рошели отбрасывает тезис Гебироля о сочетании в

человеческой душе и в ангелах материи и формы, то мы несомненно увидим в

его психологии проявление того глубокого влияния, которое, начиная с

первой половины XIII века, ока-

зывал Аристотель даже на учителей-францисканцев. Но вскоре учение св.

Бонавенту-ры вернет немало умов — особенно в его Ордене — к принципам св.

Августина.

Св. Бонавентура (Джованни из Фиданцы) родился в селении Баньореджио близ

Витер-бо в 1221 г. и вступил в Орден меньших братьев*, по-видимому, в 1238

г. Он приехал в Париж прослушать курс Александра Гэльского, которого

позднее назовет своим духовным отцом и учителем, а в 1248 г. получит

степень лиценциата. С 1248 по 1255 г. он преподает в Парижском

университете и занимает там кафедру, предназначенную — после Александра

Гэльского — для францисканцев. В 1255 г. смута, вызванная в преподавании

ссорами между магистрами университета и духовенством, вынуждает его

прервать чтение лекций. Несмотря на ожесточенную борьбу, которую вел

Гильом из Сент-Амура** с целью запретить нищенствующим орденам

преподавание в Парижском университете, папа подтверждает право

доминиканцев и францисканцев занимать там кафедры, а 23 октября 1256 г.

поименно назначает на них братьев Фому Аквинского из Ордена доминиканцев и

Бонавентуру из Ордена миноритов. Однако университет отложил присвоение им

докторской степени и включение их в число магистров до октября 1257 г. Св.

Фома Аквинский и св. Бонавентура получили свои степени в один и тот же

день, но «меньший брат» к тому времени уже был назначен Генералом своего

Ордена и вскоре навсегда оставил преподавание. Св. Бонавентура умер в день

завершения Лионского собора — 15 июня 1274 г.

Тот, кто хочет изучить и понять творчество св. Бонавентуры, должен прежде

всего рассмотреть его само по себе, а не видеть в нем, как это иногда

происходит, более или менее удачный эскиз того, что в то же самое время

делал св. Фома. Для учения св. Бонавентуры характерен его неповторимый

дух, который сознательно избранными путями движется к совершенно

определенной цели. Эта цель — любовь к Богу; пути, которые

333

2. От Александра Гэльского до Раймунда Лулли

ведут нас к ней, — это пути теологии. Философия должна помочь

осуществлению нашего замысла; так что, идя по следам своих

предшественников, охотно принимая доктрины учителей и в особенности своего

отца и учителя блаженной памяти брата Александра Гэльского, Бонавентура

без колебаний заимствует из новых доктрин то, что позволит ему восполнить

старые: «Non enim intendo novas opiniones adversare, sed communes et

approbatas retexere»*. Таков животворный дух его главного произведения —

«Комментария к Сентенциям», равно как его многочисленных трактатов и

небольших сочинений (opuscula), в частности «Путеводителя души к Богу»

(«Itinerarium mentis in Deum»)**, в которых учение Бонавентуры получило

свое развитие.

Человеческая душа создана для того, чтобы однажды ощутить бесконечное

благо, которое есть Бог, чтобы успокоиться в Нем и наслаждаться этим

покоем. Об этом высшем объекте, к которому она устремляется, душа уже в

этом мире обладает несовершенным, но весьма твердым знанием, которое есть

вера. Никакое другое знание не приносит нам столь же глубокой и столь же

непоколебимой уверенности, как это. Философ меньше уверен в том, что он

знает, чем верующий в том, во что он верует. Одновременно именно вера в

истину Откровения является источником философского умозрения. В самом

деле, в том, с чем соглашается разум, нет места вере; но чаще всего

происходит так, что вера направлена на объект, слишком возвышенный для

того, чтобы мы могли постичь его разумом. Следовательно, не разумом, а

любовью к этому объекту мы делаем его актом веры. Это происходит даже в

том случае, когда мы прибегаем к философскому умозрению. Верующий

благодаря любви желает видеть основания своего верования: ничто так не

сладко для человека, как понять объект своей любви. Так философия

рождается от потребности сердца, желающего как можно сильнее насладиться

объектом своей веры.

Это значит, что философия и теология, различные по своим методам,

продолжают и дополняют друг друга до такой степени, что оказываются двумя

поводырями, ведущими нас к Богу. Весь наш путь к Богу, дорога, по которой

мы идем, если только продвигаемся в верном направлении,—это путь

просвещения, или просветления; цель задана нам верой; мы уже держимся

этого пути, мы прилепились к нему любовью — но прилепились нетвердо и

часто колеблемся, потому что нам не хватает ясного знания, на котором

основывается непоколебимая любовь. Совершенная любовь и вызванная ею

всеохватывающая радость ожидают нас в конце паломничества, которое мы

начали. Дорога может показаться долгой, но нам нужно уяснить, сколько

радостей, предвосхищающих небесное блаженство, ожидают нас на этом пути!

Идущий по пути божественного просветления, верующий и силящийся понять, во

что он верует, видит в каждом своем ощущении и в каждом действии акты

познания самого Бога, скрытого внутри вещей.

Учение св. Бонавентуры прежде всего и весьма выразительно обозначается

одним девизом: «путеводитель души к Богу». Он учит «quo modo homo per

alias res tendat in Deum»***, и поэтому вся его философия показывает нам

Вселенную, каждый объект которой говорит нам о Боге, представляет Его нам,

как Ему угодно, и зовет нас обратиться к Нему. Если жизнь — только

паломничество к Богу, то чувственно воспринимаемый мир — это путь, ведущий

нас к Нему. Сущее, расположенное по обочинам этого пути, — это знаки,

кажущиеся нам порой загадочными. Но если мы внимательно их исследуем, то

та вера, которой помогает разум, раскроет под постоянно меняющимся

одно-единственное слово — вечный призыв: Бог.

Так вступим на этот путь просветления. Но мы напрасно пойдем этим путем,

если заранее не узнаем условий нашего продвижения вперед. До первородного

греха человек мог мирно наслаждаться созерцанием