Глава III. Каролингский расцвет: Xвек

168

явно немыслимой, но все-таки подкрепленной в каждом пункте авторитетом

Дионисия, Максима, обоих Григориев, Ори-гена, Августина и любого из

двадцати других авторитетов, чья удивительная эрудиция позволила ему

ссылаться на них. Как будто Эриугена бился об заклад, что поддержит все

утверждения учителей Церкви, когда они говорили не как учители Церкви.

Было не вполне ясно, откуда родом сам Эриугена. Этот «варвар, родившийся

на краю света» («vir barbarus, in finibus mundi positus»), как говорил о

нем Карлу Лысому Анастасий Библиотекарь, вызывал большое беспокойство. Нам

же представляется, что, будучи первоокрыва-телем необъятного мира

греческой теологии на Западе, Эриугена попросту утонул в море нежданных

сокровищ и у него не хватило времени на то, чтобы делать выбор; он был

слишком ослеплен богатством новых идей, чтобы быть в состоянии подойти к

ним критически. Неоднократно осужденные на уничтожение, его труды будут

жить тайной жизнью. Никто никогда не посмеет открыто возродить его учение

целиком, так плохо скроенное с точки зрения теологов, впитавших строгие

латинские традиции; но для средневековой западной мысли оно останется

постоянным искушением, с которым на протяжении столетий не перестанут

бороться ве-роучительные авторитеты.

ЛИТЕРАТУРА

Иоанн Скот Эриугена: Migne J. P. (ed.). Patrologiae cursus completus.

Series latina, t. 122; Taillandier Saint-Rene. Scot Erigene et la

philosophic scolastique. Strasbourg, 1843. Бриллиантов А. И. Влияние

восточного богословия на западное в творениях Иоанна Скота Эриугены. СПб.,

1898; Cappuyns M. Jean Scot Erigene, sa vie, son oeuvre, sapensee.

Louvain; P., 1933 (bibliographic, p. XII— XVII).

3. ОТ ЭИРИКА ОКСЕРРСКОГО ДО ГЕРБЕРТА ОРИЛЬЖСКОГО

У нас нет достаточных сведений, чтобы сколько-нибудь подробно описать

состояние и развитие латинской культуры в монастырских и церковных школах

Запада в IX—X веках; однако есть немало указаний на то, что она не только

не исчезла, но и продолжала распространяться. В монастырях тогда можно

было встретить довольно большое число грамматиков, которые по-прежнему

преподавали античную литературу, и даже подлинных гуманистов. Луп из

Ферьера (Servatus Lupus, Серват Луп) безусловно заслуживает упоминания

среди последних. Родившийся в начале IX века, в 840 г. избранный аббатом

Ферьера и скончавшийся в 862 г., этот западный франк полюбил произведения

Цицерона и работал над ними. Монастырь Ферьер, наряду с Труа, король Карл

даровал Алкуину. Серват Луп жаловался, что не получил достаточного

образования. Неизвестно, где он завершил свое литературное образование, к

которому стремился, но точно установлено, что изучать теологию он

отправился в Фуль-ду. Во время своего пребывания в Германии он нанес визит

Эйнхарду, историку Карла Великого*, которому позднее посвятил трактат «О

поклонении Кресту». Помимо работы по метрике — «О вариациях в песнях

Боэция» («De varietatibus carminum Boetii»), он оставил интересную

переписку, которая донесла до нас обширные сведения о литературных вкусах

и состоянии изучения классики в IX столетии. Серват Луп хорошо знает, что

почти погибшая классическая литература воскресла благодаря прославленному

императору Карлу, и поэтому он смог полюбить ее с раннего детства: «Amor

litterarum ab ipso fere initio pueritiae mihi est innatus»**, — писал он в

829 или 830 г. Он просит у Эйн-харда предоставить ему на время трактаты

Цицерона «Об ораторском искусстве» и «Об ораторе», а также «Аттические

ночи» Авла Геллия. В 854 г. он сличает свой экземпляр писем Цицерона с

манускриптом, который

169

3. От Эйрика Оксеррского до Герберта Орильякского

прислал ему Ансбальд, и просит у него «Тул-пиЙ об Арате» («Tullium in

Arato»)*. Пример-до в 856—858 хт. Серват Луп обращается с просьбой к

одному своему корреспонденту прислать ему сочинения «О заговоре Катили-ну»

и «Югуртинская война» Саллюстия, «Речь против Верреса» Цицерона и все

другие произведения последнего, которых у него не было, или же их списки,

лучшие, нежели те, которые у него имелись. Выполненная им самим копия

трактата «Об ораторе» Цицерона, дошедшая до нас, дает возможность

наблюдать за критической работой над текстом в том виде, как ее понимали

образованные люди IX века. В этой переписке упоминаются другие любители

древности, как, например, майнцский священник ирландец Проб (ум. в 859),

который, согласно характеристике Лупа, был озабочен тем, чтобы принять

Цицерона и Вергилия в сообщество блаженных, «дабы Господь не напрасно

пролил Свою кровь и не зря спускался в ад, если истинно слово пророка:

«Его mors tua, о mors; его morsus tuus, inferne»* *. Этот ирландский

гуманист, конечно же, читал другого ирландца — Иоанна Скота Эриугену, хотя

Эразм отнес бы это устранение ада на счет Вергилия и Цицерона. Современник

Лупа из Ферьера Смарагд, аббат монастыря Сен-Мийель на Мозеле (род. ок.

819), представляет собой совершенно иной тип грамматика. Хорошо известно,

что теологи ХЩ века энергично поработали над тем, чтобы христианизировать

греческую и арабскую метафизику; вскоре мы увидим, что теологи IX века

должны были предпринять аналогичные усилия, чтобы приручить диалектику; но

лишь недавно М. Д. Шеню (Chenu) привлек внимание к тому факту, что

усвоение самой классической грамматики создало большие трудности для

средневековых христианских Учителей. Не было ни одного элемента

греко-латинской культуры, который бы христианская культура могла освоить в

чистом виде, не приспособив сначала для своих задач. В неизданной до сих

пор его книге «В стране Доната» («Liber in partibus Donati») Смарагд Дает

нам возможность непосредственно

ощутить мельчайшие трудности, которые должен был преодолевать христианский

специалист по грамматике. Грамматика основывается на произведениях хороших

авторов; в частности, грамматика Доната построена на сочинениях латинских

классиков; но латинский язык Библии — это не язык классиков; в случае

несовпадений следует ли придерживаться латыни, которой учит Донат, или же

той, которая представлена в Библии? Так, Донат учит, что некоторые слова,

как, например, «scalae» («лестница»), правильно употреблять только во

множественном числе, однако в Библии мы находим «scala». Что следует из

этого заключить? Смарагд заключает, что «scala» — правильно, ибо, хотя

авторитет Доната велик, но авторитет Писания выше — даже в области

грамматики, — поскольку оно написано по внушению Святого Духа: «Donatum

поп sequimur, quia fortiorem in divinis scripturis auctoritatem tenemus»*

* *. Никогда не окончится конфликт между грамматиками, для которых

образцовая латынь — это латынь Библии, и гуманистами, которые, даже будучи

безупречными христианами, не без больших усилий прощают Библии ее латынь.

В ХШ веке Жан (Иоанн) де Гарланд скажет об этом так:

«Pagina sacra non vult se subdere legi, Grammatices, nee vult illius arte

regi****.

К IX веку восходят «Примеры из различных авторов» («Exempla diversorum

auctorum») и «О первых слогах» («De primis syllabis») — введение в

изучение просодии Микона из Сен-Рикье (Micon de Saint-Riquier). В это же

время другие ученые принялись составлять сборники избранных фрагментов из

древних авторов: среди них — Хадоард, о котором ничего неизвестно, кроме

того, что он был священником и библиотекарем монастыря и терзался муками

совести при мысли о правомерности даже такого скромного предприятия. В

распоряжении Хадоарда должно было находиться собрание философских

сочинений (Corpus) Цицерона, так как в оставленном им сборнике мы находим

фрагменты