Глава V. Философия в XII веке

150

Hum»*. Внутри Церкви верующие разделяются на два сословия — мирян и

духовенство, которые составляют как бы две стороны одного тела («quasi duo

latera corporis unius»). Миряне находятся по левую сторону; но это не

значит, что они пребывают среди отверженных, — просто Бог поручил им

заботу о мирском, которую Данте называет «левой заботой» («la sinistra

cura»). Духовенство, которому поручено заботиться о духовной жизни,

находится на правой стороне тела Христова. Эти два сословия соответствуют

двум жизням — телесной, которой тело живет благодаря душе, и духовной,

которой живет душа благодаря Богу. Для того чтобы согласовать эти две

жизни, необходимо было построить два порядка власти: светскую власть для

мирян и духовную — для духовенства; тот и другой порядок иерархически

подчинен одному главе: земной — королю или императору, духовный — папе.

Следовательно, королевская власть распространяется на земные дела, а

власть папы — на небесные дела и на предметы, созданные ради небесной

жизни. Однако духовная власть возвышается над земной, как и духовная жизнь

возвышается над плотской. Поэтому папа пользуется двумя прерогативами,

которые обеспечивают единство двух сторон тела Церкви: пожалование земной

власти, то есть установление «ut sit»** — например, коронование

императора, и осуждение властителя, если тот заблуждается, вплоть до

отлучения от Церкви, если это необходимо. Главное в этой аргументации —

назначение священством государя, ибо само собой разумеется, что

осуществляющий земную власть постоянно нуждается для этого в высшем

авторитете. То, что дает духовная власть, она может и отобрать; таким

образом, она постоянно господствует над светской властью. Источник, на

который ссылается Гуго Сен-Викторский для обоснования подобного

установления власти короля, — не что иное, как Ветхий Завет: «То, что

духовная власть, происходящая от Бога, предшествует во времени и

превосходит в дос-

тоинстве светскую, ясно видно из того, что было установлено для древнего

народа Ветхого Завета: среди него Богом вначале было учреждено священство

и лишь затем по велению Бога священство учредило царскую власть (per

sacerdotium, jubente Deo, regalis potestas ordinata). Поэтому и теперь в

Церкви люди священного сана устанавливают королевскую власть, освящая ее

своим благословением и воспитывая своим наставлением (formans per

institutionem)».

Этот текст указывает на факт, имеющий фундаментальное значение: очевидный

источник папской теократии XII века — древнееврейская ветхозаветная

теократия. Сначала Бог правил Израилем через своих Судей (Втор. 16:18—20),

власть которых была абсолютной (Втор. 17:8—13). Позднее, когда Израиль

отказался от непосредственной власти Бога и захотел иметь царей, как

прочие народы, его желание было исполнено, но при условии, что царь

сделает себе список божественного Закона, находящегося у священников, и

будет читать его во все дни жизни своей (Втор. 17:18—20). Впрочем, ведомый

божественным внушением пророк Самуил сам выбрал царя Саула и помазал его

священным елеем (1 Цар. 10:1). Позднее священник Садок и пророк Нафан

объявят царем Соломона (3 Цар. 1:32—37), и Бог будет водить его благодаря

дару Премудрости (3 Цар. 5:9—14). Сам Соломон напишет в Притчах, что Богом

царствуют цари и узаконяют правду (Притч. 8:15—16). Конечно, эти цари не

были священниками, но они были помазаны Господом и, поскольку они получили

свою власть от власти духовной, неизбежно считали себя обязанными

подчиняться ей. Кстати, этот тезис очень ясно излагается в трактате

«Высшая слава» («Summa gloria»), приписываемом, как и множество других

произведений, загадочному Гонорию Авгу-стодунскому. В главе IX этого

трактата утверждается, что, вопреки мнению некоторых людей, король — это

светское, а не духовное лицо. Если бы он был лицом духовным, то он был бы

псаломщиком, дьяконом, эк-

251

6. Священство и царство

зорцистом , алтарником, священником; но он не исполняет ни одного из этих

служений, следовательно, он не духовное лицо. Не будучи духовным лицом, он

может быть только мирянином. Конечно, если он не монах; но он не монах,

так как у него есть жена и сабля. Итак, король — это абсолютно светское

лицо, и поэтому он руководит всеми светскими делами. Если в этих делах ему

подчиняется все духовенство, включая верховного понтифика, он все равно

остается мирянином, который получил свою власть над другими мирянами от

духовенства, — и Гонорий не позволяет ему этого забывать. Моисей поставил

для управления Израилем не царя, а священника, и вначале им руководили

Судьи (гл. X). Саул подчинялся Самуилу (гл. XI); Давид покорился пророку

На-фану (гл. XII); цари слушались пророков и священников (гл. XIII); порой

народом руководили одни священники (гл. XIV); в свою очередь, Христос

поставил не царя, а священника (гл. XV), и именно тогда зародилась

христианская империя (гл. XVI), ибо право божественного возведения на

престол унаследовали папы и Сильвестр воспользовался им, короновав

Константина (гл. XVII). Итак, Церковь сама ставит себе королей (гл. XVIII:

«Quod Ecclesia sibi reges constituit»). И когда Гонорий говорит о некоем

папе, подчинившемся императору согласно земному порядку вещей, то он имеет

в виду такого императора, как Карл Великий, — соответственно тому, как он

мыслился (гл. XXX). Подобно ветхозаветным священникам, папы у Гонория

Августодунского добровольно предоставляют земное королям, которых они сами

выбрали (гл. XXI: «Imperator Romanus debet ab Apostolico eligi...»**),

освятили и короновали при согласии князей и приветственных возгласах

народа. В своем правлении короли руководствуются божественным законом, и

они являются его хранителями.

Не менее очевидно влияние древнееврейской теократии в «Поликратике» Иоанна

Солсберийского (IV, 1—6). «Omnis potestas a Deo est»***: следовательно,

король — это

образ Бога на земле, но он должен следовать закону, быть праведным и

справедливым. Справедливость требует, чтобы король подчинялся священникам:

«princeps minister est sacerdotum et minor eis»****. В самом деле, Церковь

не носит меча, но именно она доверяет его государю, чтобы он пользовался

им для властвования над телами. Верховный понтифик оставляет за собой

руководство душами — руководство телами недостойно его. Pontifex—это не

carnifex* * * * *. Чтобы управлять согласно Божьему закону, государь

должен его знать. Он не может уклоняться от этого ни под каким предлогом,

даже если идет война. Пусть он возьмет Второзаконие, прочитает его, выучит

и размышляет над ним, ибо все, что делает князь, бесполезно — и напрасно

стал он государем, если не подчиняется дисциплине Церкви. Государь должен

читать божественный закон каждый день; для него это еще более обязательно,

чем для священника, и день, в который он уклонился от этой обязанности,

для него не день жизни, а день смерти. А что если король не умеет читать?

Если он не умеет читать, то это — коронованный осел: rex illiterates est

quasi asinus coronatus. Хотя невежество непростительно для короля, но если

он неграмотен, то пусть ему читают священники: «legat ergo mens principis

in lingua sacerdotis» ******. Пусть тогда руководством для правителя

станет Мудрость Божья, толкуемая священниками, ибо только посредством нее

короли правят справедливо. Иоанн Солсберийский не забыл великий

политический урок Ветхого Завета.

Мало кто забыл его в XII столетии даже среди тех людей, которые, как,

например, св. Бернард, заботясь о чистой христианской духовности,

стремились отвратить пап от любого вмешательства в земные дела. Метафора

«двух мечей******** ничуть не препятствовала этому, ибо именно от Церкви и

для целей Церкви получал государь свой меч. Как уточняет сам св. Бернард

(«De consideratione», IV, 3), оба меча находятся в руках понтифика, и он

свободно поручает государям