Глава VIII. Философия в XIII веке

432

стоит привести ее в оригинале: «Una sola est sapientia perfecta, ab uno

Deo data uni generi humano propter unum finem, scilicet vitam aeternam,

quae in sacris litteris tota continetur, per jus tamen canonicum et

philosophiam explicanda. Nam quicquid est contrarium sapientiae Dei, vel

alienum, est erroneum et inane, nee potest humano generi valere».

Это абсолютное внутреннее единство Мудрости в Откровении на социальном

уровне выражается в «республике верующих», объединенных под властью папы —

хранителя Откровения. Тот, кто обладает Писанием, на самом деле целиком

обладает всей Мудростью: «Вся Мудрость заключена в Святом Писании, чтобы

быть ясно истолкованной каноническим правом и философией», — настаивает

Бэкон. «И как сжатый кулак собирает в себя все, что лежит на ладони, так

вся полезная для человека Мудрость собрана в Святых книгах» («Opus

tertium», XXIV). Если папа обладает этим сокровищем Мудрости, которое было

доверено миру «единым Богом единственному миру с единственной целью», то у

него в руках находится орудие управления всем миром: «habetis Ecclesiam

Dei in potestate vestra, et mundum totum habetis dirigere»*. В самом деле,

глава Церкви с еще большим основанием является главой этой «республики

верующих» («respublica fldelium»), которая распространилась по всему миру

и которую связывает воедино мудрость. Рассматриваемая в социальном

аспекте, «мудрость» («sapientia») выполняет две основные функции,

практически нераздельные, однако Бэкон четко различает их в самом начале

своего «Краткого руководства по изучению теологии» («Compendium studii

theologiae»). Прежде всего она упорядочивает, движет вперед и направляет

Церковь ко всем духовным благам таким образом, чтобы верующие однажды

получили воздаяние — будущее блаженство. Кроме того, она управляет всей

«республикой верующих», которая в этом случае явно отличается от Церкви

как таковой, удовлетворяя ее повседневные нужды

(«ut disponatur respublica fldelium cum tempo-ralibus»**). To есть она в

первую очередь следит за гигиеной отдельных людей и городов, чтобы

сохранить их здоровье, продлить жизнь, обогатить, дать нравственное

воспитание, обеспечить в их жизни мир и справедливость и предохранить их

достояние от всего, что ему угрожает. Обращение неверующих и разгром

непримиримых врагов веры совершаются ради расширения этой республики

верующих до последних пределов мира. А поскольку нет иного права, кроме

канонического, или церковного, которое бы заслуживало наименования права,

и оно является одним из двух главных побегов Мудрости, содержащейся в

Писании, Роджер Бэкон мыслит единое общество, где все государства

соединены под водительством папы — как все науки соединены с Мудростью по

указанию Писания. «Греки вернутся к послушанию Римской Церкви, большинство

татар обратится к вере, а сарацины будут разгромлены — и будет одно стадо

и один пастырь» («Opus tertium», XXIV).

Напрасно мы стали бы искать в средневековье более четкое и исчерпывающее

выражение социальной функции христианской мудрости. Довольно любопытно,

что этот великий теоретик христианского общества, насколько нам известно,

никогда не обозначал последнее этим термином. Для его обозначения Роджер

Бэкон постоянно использовал термин «respublica fldelium», но с его идеями

неразрывно связано именно понятие «христианское общество». Можно лишь

сожалеть, что ни Альберт Великий, ни Бонавентура, ни Фома Аквинский не

рассматривали эту проблему с такой же широтой со своих точек зрения. Их

произведения содержат на этот счет лишь элементы синтеза, который они не

попытались осуществить до конца. Бонавентура неоднократно ссылался на

доктрину «двух мечей», ставшую с тех пор традиционной в том виде, в какой

ее истолковал св. Бернард. Фома Аквинский оставил указания иного порядка,

но более точ-

433

7. Мудрость и общество

ные, которые позволяют по крайней мере сделать набросок способов решения,

основанных на его принципах. Можно ли думать, что этот великий

интеллектуал позабыл рассмотреть социальную функцию знания! Он никогда не

сомневался: чем больше в обществе профессоров, тем в лучшем положении оно

находится — и если из этого он вслед за Платоном не сделал вывод, что

градом должны управлять философы, то он явным образом учил, что авторитет

по праву принадлежит разуму: «Nam illi qui intellectu praeeminent,

naturaliter dominantur; illi vero qui sunt intellectu deficientes, corpore

vero robusti, a natura videntur instituti ad serviendum»*.

Беспорядок в социальном теле возникает в том случае, когда вместо того,

чтобы привлекать к управлению людей с высоким интеллектом, оно повинуется

грубой силе или алчности. Поэтому неудивительно, что в своем «О правлении

государей» («De regimine principum»**) Фома Аквинский советниками государя

делает теологов, но сказанное в этой книге недалеко ушло от того, что уже

сказал Иоанн Солсберийский. Правда, эта работа не закончена. Но та часть,

где было бы уместно обсудить проблему христианского общества, завершена

полностью. В ней св. Фома просто воспроизводит основополагающие темы

библейской теократии XII века, поясняя их тезисами, заимствованными у

Аристотеля. Главой общества является тот, задача которого — вести это

общество к его цели; следовательно, верховный глава— тот, кто должен вести

общество к высшей цели. Поскольку временное, материальное рассматривается

с точки зрения духовного, мы имеем два социальных порядка, один из которых

включен в другой и подчинен ему — почти как философия включена в

христианскую мудрость и ей подчинена. Поэтому и государь, обладающий

властью над мирскими делами и ведущий их к мирским Целям, подчинен папе,

который как бы за спиной государя и его народа направляет Мирское к

духовной цели. «Итак, если, как

было сказано, тот, чья задача — достижение конечной цели, должен

начальствовать (praeesse) над теми, на кого возложена добыча средств,

предназначенных для этой цели, и направлять их своей властью (et eos

dirigere suo imperio), то отсюда явно следует, что государь обязан, с

одной стороны, подчиняться господству и руководству (dommio et regimini),

которые осуществляет священноначалие; а с другой стороны, он обязан

начальствовать над всеми человеческими службами и организовывать их,

распоряжаясь и управляя» (De regimine principum, I, 15). Как

осуществляется религиозная власть? Государи будут советоваться со

священниками, научаясь от них божественному закону (Мал. 2:7); они будут

читать Второзаконие, непрестанно размышляя над ним (Втор. 17:18). Хотелось

бы знать, как св. Фома конкретно представлял себе отношения этих двух

властей; но мы располагаем только одним текстом на эту тему, написанным в

начале его карьеры («In II Sententiam», 44; от начала до 4т), значение

которого трудно оценить точно и объективно: «И духовная, и светская власть

— обе происходят от Божественной власти. Посему светская власть покоряется

духовной в той мере, в которой ее покорил этой власти Бог, то есть в том,

что касается спасения души. И посему в этих материях следует более

повиноваться духовной власти, нежели светской. Однако в материях, которые

относятся к гражданскому благу града, нужно более подчиняться светской

власти, нежели духовной, по слову из св. Матфея: «Отдавайте кесарево

кесарю» (Мф. 22:21). Духовная власть соединена со светской лишь в лице

папы, находящегося на вершине обеих властей (sicut in papa, qui utriusque

potestatis apicem tenet), то есть мирского и духовного, подобно Тому, кто

был Священником и Царем: Священником для вечности по чину Мелхиседека,

Царем царей, Господом господ, у которого власть никогда не будет отнята и

Царство которого не разрушится во веки веков. Аминь». Смысл этого текста

существенно