Часть 2. Теор етическ ие ос новы р ешения пробл ем соц иолог ии культуры

исследовательского внимания оказался тот аспект человеческого

существования, который не дан субъекту в рефлексии: скрытые за-

щитные механизмы, не поддающиеся обозначению причинности,

обусловливающие его активность.

После признания этого факта в научной жизни предпринима-

лись разного рода попытки теоретически осмыслить новую пред-

метную область. Внутри и вне процессов мышления, на их пере-

сечении с другими психическими феноменами, в их собственных

переплетениях постепенно обозначилось познавательное поле,

некая «инертная плоскость» (М. Фуко), куда и было отнесено все

немыслимое и невыразимое.

Первоначальные столкновения с инобытием такого рода по-

рождали попытки интегрировать его в классические познаватель-

ные рамки. Его отказывались принимать в качестве самодовлею-

щего феномена, считая лишь постоянным двойником объектив-

ной, рациональной реальности. Оно трактовалось как «в себе» в

противоположность «для себя» в работах Канта и Гегеля, как «бес-

сознательное», начиная с Шопенгауэра, как «отчужденный чело-

век» у Маркса, как «скрытое», «недействительное», «осадочное»,

«несвершившееся» у Гуссерля. Везде инобытие в сопоставлении

с рефлексивным разумом представлялось как нечеткая проекция

способности человека к развивающемуся истинному познанию.

Вне отнесенности к божественному началу такое Иное было лише-

но права на самостоятельное существование.

В настоящее время его самодовлеющая значимость в порожде-

нии символических образований полностью признана. Теперь оно

не считается недоразвитой природой или архаическими пластами

человеческой психики. По отношению к человеку немыслимое

трактуется как Иное, неосвоенное, либо не поддающееся освое-

нию в принципе, порожденное не им и не в нем. Оно существует

рядом и одновременно, в постоянной новизне и необратимой дейс-

твенности.

Указание на несуществующее. В теоретических построениях

постмодернизма значительное место отводится области воображе-

ния и фантазии. Они определяются как способность человека по-

рождать представления о нереальном, которые тем не менее имеют

конституирующую значимость в организации культурного опыта.

Считается, что на этом уровне конструируются «фигуры» та-

ких абстракций, как «общество» и «культура». Здесь происходит

изначальное определение проблемных ситуаций и обыгрывание

их возможных решений. С помощью воображения строятся про-

жективные картины альтернатив будущего. Все такого рода пред-

ставления, будучи обозначенными, существуют в культуре наряду

с другими, которые кроме этого и репрезентированы. Это сигни-

фикации, относительно независимые от означаемых, но в извест-

116

раз дел 1. соц иолог ия культуры как область з нания

ной степени детерминирующие выбор и организацию реальных

взаимодействий, коммуникаций и используемых в их контексте

артефактов. Сложность изучения этой, можно сказать, мнимой об-

ласти культуры заключается в том, что все происходящее в вообра-

жении, с трудом поддается интерпретации, поскольку может быть

определено только в модальности небытия1.

Теоретическую модель, описывающую культурную производ-

ную работы воображения, предложил Ж. Лакан, основываясь на

фрейдовской триаде «оно– я– сверх я». По аналогии с ней пред-

лагается последовательность «реальное–воображаемое–симво-

лическое». Здесь «воображаемое» рассматривается как источник

синтезирования субъективных, иллюзорных представлений, а

«символическое» — как совокупность объективированных меха-

низмов использования языков культурных репрезентаций. Вслед

за Леви–Строссом Лакан считает символическое априорно струк-

турированным и потому неосознаваемо упорядоченным.

Воображаемые единицы (сигнификации) в их теоретическом

определении считаются не существующими в форме репрезента-

ций, поскольку им не соответствуют никакие элементы социокуль-

турной реальности и чувственного опыта. Они не заключают в себе

никакого реального значения (денотата). Зато их коннотативные

возможности многообразны, поскольку под ними можно подразу-

мевать множество самых различных вещей. Они не имеют куль-

турного места, подобного тому, которое занимают представления

о реальных событиях, действиях, отношениях. Тем не менее, такие

единицы в совокупности образуют в социокультурной реальности

определенное «силовое поле», влияющее на траектории реальных

процессов.

Указание на невидимые порядки. Под влиянием структура-

листских представлений Б. Уорфа и У. Гудинафа сложилось ис-

следовательское направление, называемое этнонаукой, которое

характеризуется переходом от изучения социальных институтов и

структур к анализу обыденных представлений, знаний об окруже-

нии, а также форм их упорядочения и лексической репрезентации.

Его немногочисленные сторонники видят цель своей работы в том,

«чтобы лучше понять, каким образом люди воспринимают окруже-

ние и организуют относящиеся к нему представления»2. В качест-

ве материала они привлекают местные названия животных, рас-

тений, элементов природного ландшафта, а также их типологии и

классификации. Как отмечает Г. Фрейк, «этнограф не может удов-

летворяться лишь фиксацией компонент культурных экосистем в

категориях западной науки. Он должен также описать окружение

1 См.: Постмодернизм и культура. М., 1991. С.117.

2 E.F. Morgan. Human Adaptability: An Introduction to Ecological Anthropology.

North Scitnate, 1979. P. 58–59.

117