Часть 1. Со временное состоя ние соц иолог ии культуры

лиативами и статистическими вычислениями. Соответственно пол-

ностью неразработанным остался язык для описания социальных

отношений и связей, причем, даже на теоретическом уровне, не го-

воря о средствах эмпирических наблюдений. Правда, в рамках так

называемой конфликтологии и в исследованиях переговорных про-

цессов есть интересные разработки, но в этих случаях культурным

переменным не уделяется особого внимания. Модели этих форм

отношений носят в большей степени структурный и даже формаль-

ный характер. Содержательные их аспекты обходятся молчанием.

Таким образом, в контексте социологического мейнстрима

пока связь между уровнями действий и символов остается слабо

проясненной.

В то же время применительно к современным обществам ак-

цент на имплицитной культуре недостаточен. Сегодня культурные

формы, даже самые скрытые, выражается в явном и часто пуб-

личном виде, артефакты разного рода являются предметом обме-

нов. Они почти полностью репрезентированы через эксплицит-

ные социальные конструкции или продукты. Это, по выражению

Д. Крейн, «записанная культура» (recorded culture), т. е. все, что

зафиксировано в печати, фильмах, артефактах, а теперь и элект-

ронными средствами. «Новые версии социологии культуры имеют

дело по большей части с различными типами записанной культуры,

такими как информация, развлечения, наука, технология, законы,

образование, искусство. Без анализа содержания и воздействий за-

писанных культур, равно как и факторов, определяющих их, мы не

сможем понять роль культуры в современном обществе».

В ответ на обстоятельства в рамках постмодерна акцент пере-

местился на наблюдаемую часть культуры, которая называется по-

разному — эксплицитной, записанной, репрезентативной. Здесь

основное внимание уделяется именно зафиксированным артефак-

там — письменным и медиа-текстам, архитектурным сооружени-

ям, иконическим изображениям, — словом, тому, что создано в со-

ответствии с определенными профессиональными правилами, или

кодами, и публично репрезентировано в специально отведенных

для этого местах. Исследования такого рода принципиально огра-

ничиваются именно этой областью. Для ее изучения существуют

исходные основания, сложившиеся в течение ХХ в. на уровне лин-

гвистической философии, и достаточно разработанная методоло-

гия — в рамках лингвистики, семиотики, литературоведения. В то

же время те, кто придерживается этой позиции, откровенно при-

знают, что не рассматривают влияние всех аспектов культуры и

считают результаты своих поисков фрагментированными, не скла-

дывающимися в единую систему.

Этот уровень репрезентаций фактически отсутствует как в об-

суждениях и обзорах, посвященных социологии культуры, так и в

62

раз дел 1. соц иолог ия культуры как область з нания

других общепринятых точках зрения на культуру. Так, в широко

цитируемой теории Свидлер1 , где культура рассматривается как

«tool-kit», она определяется как «символические проводники зна-

чений, включая верования, ритуальные практики, формы искус-

ства, церемонии», однако за исключением форм искусства локус

этих «символических проводников» остается не определенным.

Александер в своем обзоре теорий культуры также обходит вни-

манием исследования, основанные на изучении этой предметной

области. «Несмотря на то, что неимоверное возрастание объема и

воздействия записанной культуры в этом веке существенно изме-

нили природу современных обществ, в социологических теориях

мейнстрима ей не отводится главной роли»2.

Обращение к социальному конструктивизму. Этот поворот

имел важные последствия для социологии культуры в целом и

для изучения репрезентированной части культуры в частности.

Вероятно, наиболее глубокое изменение, которое привнесла в со-

циологию эта теоретическая ориентация, было связано с утверж-

дением, что большая часть того, что без доказательства прини-

мается как объективное и необходимое в социальной жизни, на

самом деле «сконструировано» через социальные отношения и

зафиксировано в поведении. Идея была предложена П. Бергером

и Т. Лукманом и известна социологам, но большинство из них про-

должают считать, что «существует внешний эмпирический мир, с

которым следует считаться»3, где можно установить окончательные

значения социальных событий. Такое представление о предметной

области изучения подразумевает, что содержание медиа, научных

текстов, организационных распоряжений, художественных объек-

тов рассматривается как одномерное и недвусмысленное. Иными

словами, считается, что хотя индивиды могут использовать этот

контент разными способами, его исходные значения устойчивы и

«объективны», а интерпретации не влияют на дифференциацию

«потребителей» информации.

Тем не менее с начала 1970-х гг. влияние теоретической пози-

ции, предложенной Бергером и Лукманом, в Америке и Европе все

более возрастает. Хотя они имели дело в основном с имплицитной

культурой (знанием), европейские исследователи обратились к

социальному конструированию эксплицитной культуры — медиа,

искусство, наука. Предметом изучения стали способы не только

различных восприятий и интерпретаций этих форм «записанной»

1 Swidler A. Culture in action: symbols and strategies. American Sociological Review.

1986. № 51. P. 273-86

2 Crane D. Introduction: the Challenge of the Sociology of Culture to Sociology as

a Discipline // D.Crane (ed.). Op. cit. P.3.

3 Denzin N.K. Symbolic Interactionism and Cultural Studies. Cambridge, MA/

Oxford: Blackwell. 1992. P. 120

63