Раздел 11: Школа и педагогика в XVIII в. 251

помогал жаркий поклонник французских мод и литературы И.И. Шува­лов, влиятельный человек при дворе Елизаветы и куратор Московского университета».

Екатерина еще в молодости увлекалась французской литературой; вступив на престол, она спешила завести прямые отношения с вождями литературного движения, стремясь создать о себе лестное мнение в Евро­пе. Сотруднику Дидро по изданию Энциклопедии Даламберу Екатерина даже предложила взять на себя воспитание наследника русского престола великого князя Павла, она долго и сильно пеняла Даламберу за отказ от этого предложения. И сам Дидро не был обойден ее милостями. Узнав,что издатель Энциклопедии нуждается в деньгах, она купила у него ог­ромную библиотеку за 15 тыс. франков и оставила ее при Даламбере, назначив его библиотекарем с жалованьем по тысяче франков в год.

В высшем свете развилась мода на чтение. Читали без разбору все, что попадалось под руку. Но потом это чтение получило более определенное направление; призванное на помощь в борьбе с досугом, от которого не знали куда деваться, это чтение склонило вкусы образованного общества в сторону изящной словесности, чувствительной поэзии. То было время, когда стали появляться первые трагедии Сумарокова, между ними одна заимствованная из русской истории - «Хорев». Любознательное общест­во с жадностью накинулось на эти трагедии, заучивало диалоги и моноло­ги Сумарокова, несмотря на его тяжелый слог. За комедиями и трагедия­ми следовал целый ряд чувствительных русских романов, которых немало написал тот же Сумароков; эти романы также заучивались наизусть и не сходили с языка умных барынь и барышень.

Некоторые знатные представители элиты достигали в усвоении фран­цузской моды и нравов колоссальных успехов. «Один из образованных русских вельмож - Бутурлин, разговаривая с приезжим французом, па­рижанином, удивил его точностью, с какой он рассказывал о парижских улицах, гостиницах, театрах и памятниках. Удивление иностранца пре­вратилось в настоящее изумление, когда он узнал, что Бутурлин никогда не бывал в Париже, а все это знал лишь из книг. Так, в Петербурге люди были знакомы с французской столицей лучше ее старожилов. Около того же времени французский литературный мир Парижа и Петербурга вос­хищался анонимной пьесой «Послание к Ниноне», которая написана была такими превосходными французскими стихами, что многие припи­сывали ее перу самого Вольтера. Оказалось, что автором этой пьесы был не кто иной, как действительный статский советник граф Андрей Петро­вич Шувалов...»¹.

Ключевский В.О. Указ. соч. Т. V. С. 156-159.

252 Часть II. История воспитания, образования и педагогической мысли в России (до XX в.)

Но в целом в XVIII в. образованных людей среди дворян было немно­го, и большинство их было обязано своим культурным развитием самооб­разованию. Общечеловеческая культура, приносимая иноземным влияни­ем, воспринималась так, что не просветляла, а затемняла понимание родной действительности; непонимание ее сменялось равнодушием к ней, продолжалось пренебрежением и завершалось презрением.

Под внешней светской выправкой нередко скрывалась азиатская не­ряшливость.Обломки старого быта мирно уживались с обрывками за­падноевропейских новшеств.

Дворянские добродетели. Дворянское воспитание заключалось не в использовании особой методики, его обеспечивал весь образ жизни, усваи­ваемый как сознательно, так и путем подражания и соблюдения тради­ций. Конечно, дворянское воспитание все же подвергалось различным влияниям: веяниям европейской моды, предписаниям высших инстан­ций, но в целом оно придерживалось устоявшихся принципов и целей.

Дворянское воспитание было направлено на то, чтобы отшлифо­вать личность соответственноопределенному образцу, который включал в себя набор различных добродетелей и этикетных норм.

Мироощущение дворянина во многом определялось положением и ролью в государстве сословия в целом: оно на протяжении нескольких веков являлось сословием привилегированным и служивым одновремен­но. Сызмальства дворянским детям внушалось, что необходимо осозна­вать свой гражданский долг и служить обществу и государю верно налюбом поприще - военном или гражданском. Быть храбрым, честным, образованным дворянину следовало не для славы, богатства, высокого чина, а согласно своему положению.

В числе дворянских добродетелей на первом месте находилась честь, которая во многом определяла поведение дворянина.

Отправляли Петра Гринева на службу так: «Родители мои благослови­ли меня. Батюшка сказал мне: «Прощай, Петр. Служи верно, кому при­сягнешь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье с нову, а честь с молоду» (АС. Пушкин «Капитанская дочка»).

Старик Болконский, провожая сына на войну, напутствует его такими словами: «Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику боль­но будет... •- он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом про­должал: - а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болкон­ского, мне будет... стыдно» (Л.Н. Толстой «Война и мир»),

Эта установка - думать об этическом значении поступка, а не о его практических последствиях - традиционно как заметил В. Набоков, для дворянского кодекса чести. Воспитание, построенное на таких принци­пах, не только не вооружает человека качествами, необходимыми для пре-