Часть 2. Вторая мировая война

должение войны и после бомбардировки Хиросимы. Поэтому можно предположить, что словесная угроза только усилила бы влияние этой находившейся у власти группировки и могла бы показаться пустым бахвальством перед Японией, у которой для обороны имелись мощные силы, прежде всего, 5 000 самолетов с летчиками-камикадзе, способных блокировать приближение аме-риканского флота к японским берегам.

В общем эту проблему не следует рассматривать изолирован-но, вне исторического контекста произведенной атомной бомбар-дировки, и оценивать ее значение для будущего, которое еще никто не мог с точностью предвидеть; для более глубокого изуче-ния ее необходимо анализировать в соответствующем историчес-ком контексте. Другими словами, невозможно с помощью искус-ственных концепций отделять атомные бомбардировки от хода войны с Японией.

Это означает, что в сложившейся тогда обстановке настоящий вопрос состоял в следующем: применение нового оружия, кото-рое могло привести к широкомасштабным политическим и тех-нологическим последствиям с неясными результатами, оказало бы воздействие на войну с Японией и какое? Несомненно, что до появления атомной бомбы, которую можно было бы действитель-но использовать, сопротивление Японии представлялось долгим и упорным. Правда, Судзуки пытался найти пути для заключения мира с помощью дружеского содействия СССР. Но также верно и то, что эти попытки остались безрезультатными, поскольку Сталин в то время готовился выполнить неоднократно данное со-юзникам обещание вступить в войну с Японией через три месяца после окончания войны в Европе, т.е. до 8 августа. Если день, который выберет Сталин, оставался неизвестным, то срок приня­тия решения был определен точно. Поэтому претензии японцев, что на них напали в тот момент, когда они были готовы к пере-говорам, безосновательны, так как СССР в то время готовился не к переговорам, а к объявлению войны.

Что касается того, как долго японцы смогли бы оказывать со-противление, то никто не мог это реально предвидеть; в общем, было распространено мнение, что союзники смогут предпринять вторжение на территорию Японии не раньше ноября 1945 г. и что война продлится по крайней мере еще год. Это повлекло бы за собой многочисленные жертвы как со стороны Японии, так и США, Англии и СССР в войсках и среди гражданского населе-ния вследствие жестоких бомбардировок. С этой точки зрения, атомные бомбардировки, несомненно, произвели мощный психо-логический эффект. Они дали политическим деятелям, склонным

Глава 7. Победа союзников и подготовка послевоенного... 569

к капитуляции, более действенные аргументы, чтобы повлиять на императора Хирохито и заставить его сделать выбор между чув­ством военной чести и сохранения престижа императорской ди­настии и той жуткой опасностью, которая грозила его народу. Капитуляция, по крайней мере, устраняла страх, засевший, ко­нечно, в умах и японских, и американских правителей, что тер­ритория Японии будет оккупирована не англо-американцами, а Красной армией, чего в Токио боялись еще больше.

Таким образом, одним из политических результатов атомной бомбардировки стал поспешный компромисс между требования­ми сохранить некоторые формальные прерогативы императора и намерением американцев воспрепятствовать тому, чтобы совет­ское вмешательство лишило бы их лавров победы в войне (в осо­бенности, в случае войны на территории Японии), которую аме­риканцы более других считали «своей» войной и в завершение которой они внесли решающий вклад.

Явное совпадение появления атомной бомбы и создания но­вого международного политического устройства поставило вопрос о значении ядерного потенциала для будущих отношений с Со­ветским Союзом. После того как две атомные бомбы были сбро­шены на Хиросиму и Нагасаки, каковы должны были быть темпы и цели производства новых бомб? Требовала ли существующая международная реальность обладания новым ядерным ору­жием или зло, которое было еще свежо в памяти, снова не полу­чило бы должного отпора?

Рузвельт обсуждал со своими соратниками политические по­следствия появления атомного оружия, и хотя отсутствуют доку­менты, прямо отражающие его мнение о послевоенной ядерной эпохе, его поведение во время войны явственно свидетельствует о том, что он был намерен сохранять в глубоком секрете техноло­гические данные, необходимые для производства атомной бомбы. Сознавая, какие политические осложнения в международных от­ношениях вызовет это новшество (правда, говоря об этих вещах, следует учесть, что Рузвельт умер, не увидев результатов первого атомного эксперимента и первых атомных взрывов), он не мог не связывать его со своими грандиозными проектами мирового пе­реустройства. Поскольку он размышлял о будущем Соединенных Штатов и о финансово-экономической реорганизации мира в со­ответствии с правилами функционирования рыночной экономи­ки и в интересах США, то он не мог не интегрировать военные вопросы будущего человечества в этот всеобъемлющий проект.

Хотя это только предположение, но вполне возможно, что оно объясняет, почему Рузвельт ничего не сказал Сталину относительно

570