Часть 2. Вторая мировая война

ные встречи между Рузвельтом и Черчиллем. И это стоит отме­тить. Накануне Тегеранской конференции Рузвельт упорно избе­гал сколько-нибудь серьезного обмена мнениями с английским премьер-министром, чтобы не создавать у Сталина впечатления о предварительном соглашении, которое должен был бы прогло­тить союзник, находившийся в трудном положении. Теперь со­юзник не испытывал больше трудностей, более того, было бы целесообразно продемонстрировать, что между англичанами и американцами нет столь глубоких разногласий, как те, что воз­никли по итальянскому вопросу и в связи с отношением к де Голлю, и возможно предварительное соглашение, которое полез­но для смягчения подозрительности и растущего недоверия.

В самом деле, нельзя сказать, что три участника предстоящей встречи в верхах занимали одинаковые политические позиции. Стратегия Сталина подтверждает, что он был озабочен двумя проблемами: как обеспечить своей стране столь выгодные усло­вия мира в Европе и Азии, которые сделали бы ее неуязвимой в случае любого возобновления германской агрессии или возрожде­ния антикоммунистических блоков, и, вместе с тем, позволили бы ему восстановить, возможно, с западной финансовой помощью, советскую экономику, разоренную войной. Речь шла о солидных и четких целях по своему характеру, хотя их масштаб оставался не ясен.

Накануне встречи было неизвестно, как Сталин относится к планам, намеченным им в Тегеране, т.е. еще нельзя было опреде­лить, где географически проходит линия советской безопасности и каков ее смысл для внутренней политики европейских государств. Несомненно, Сталин предчувствовал, что победа над Германией даст СССР возможность стать ведущей европейской державой. Но было неясно, намерен ли он делить эту роль с Францией, ко­торая недавно, в декабре 1944 г., присоединилась к антигитлеров­ской коалиции. К тому же, возглавил руководство страны де Голль, политик, у которого хватило смелости отказаться от встре­чи с Рузвельтом в Алжире в отместку за несостоявшееся пригла­шение Франции в Ялту. Неизвестно было, согласится ли Сталин разделить эту роль и с Великобританией, европейские интересы которой Черчилль не скрывал, но которые были всегда четко очерчены, за исключением ее интересов относительно Германии.

В то же время, учитывая интересы Советов в Азии и прибли­жение момента вступления СССР в войну с Японией, желательно было прояснить, как складываются отношения Советского Союза с китайскими националистами и с коммунистической партией Китая, которых больше не связывали интересы борьбы с общим

Глава 7. Победа союзников и подготовка послевоенного... 529

врагом. Необходимо было также уточнить (хотя в Тегеране не было недостатка в первых намеках на будущие условия), что Ста­лин потребует в качестве компенсации за участие в азиатской войне.

Кроме того, представляется неизбежным вывод: если совет­ский лидер учитывал масштабы внутренних проблем своей стра­ны, то он нуждался в длительном периоде мира, чтобы восстановить разрушенное войной и приступить к модернизации советской экономики. Военные потребности ограничили область модерниза­ции только военным сектором промышленности; теперь же необ­ходимо было провести реструктуризацию всей советской эконо­мической системы, а ее успех зависел и от умения правительства Москвы осуществить такую реконверсию, и от готовности запад­ных держав оказать СССР необходимую помощь. Обозначился ли предел влияния «Великого союза», сложившегося во время вой­ны, или одержали верх подрывавшие его противоречия, — так или иначе американцы отказались поддержать другую модель ре­конструкции, чтобы стала очевидной неспособность Советов пе­рестроить свою экономику с упором на гражданские отрасли.

Выбор, который Сталину предстояло сделать в ближайшем будущем, зависел от решений предстоявшей встречи в верхах, а также определялся престижем, приобретенным им благодаря роли Красной армии в победе над Германией, которая стала вос­приниматься, хотя и безосновательно, как символ возрождения революции. Кроме того, евро-азиатское положение Советского Союза обеспечивало ему потенциальную возможность расши­ряться до глобальных масштабов, чему способствовал нарастание левых революционных движений в мире и неизбежный взрыв анти­колониализма, многочисленные признаки которого были отмечены во время войны. Но предпочтет ли Сталин стратегию сохранения и укрепления завоеванных позиций или политику возрождения интернационализма?

Черчилль словом и делом разъяснял цели Великобритании в Европе и мире. Он не мог выдвигать слишком амбициозные цели. Великобритания к концу войны стала страной-символом победы над нацизмом. Ответственность и пороки политики уми­ротворения были перечеркнуты решительностью, с которой анг­личане, начиная с осени 1939 г., несмотря на льстивые советы попытаться найти более легкие и менее дорогостоящие решения, твердо шли к цели - к полной победе над наци-фашизмом.

Цель была близка, но чревата многими опасностями. Первая была связана с угрозой, что на смену старому европейскому геге­монизму придет другой, еще более мощный советский гегемонизм.

530