Глава 1. Несостоявшаяся реконструкция европейской системы 63

независимым, хотя и с обязательством минимального покрытия 40% задолженности, на три четверти золотом и остальное - ва­лютой. Это предполагало проведение политики дефляции, кото­рая привлекла капиталы на немецкий рынок и впервые привела к заметному подъему германского промышленного производства.

В более свободной политической обстановке, возникшей вслед­ствие Локарнских соглашений, стабилизация немецкой экономики явилась главным признаком нормализации экономики в европей­ском регионе, где, наконец (благодаря взятию на себя ответствен­ности американцами) стала осуществимой задача возвращения к стабильности в денежно-финансовой сфере и урегулирования во­енных долгов. И здесь политический аспект поворота также прева­лировал над экономическим. В самом деле, хотя в краткосрочной перспективе план Дауэса представлял собой крупный успех, а в среднесрочной оказался маргинальным по отношению к большому экономическому кризису, разразившемуся в 1929 г., он свидетель­ствовал об осознании того, что благосостояние Европы - Европы, рассматриваемой как единое целое, без учета националистического соперничества, продолжавшего наносить ущерб - было необходи­мо также и для Соединенных Штатов, поскольку система рыноч­ной экономики — это комплекс взаимозависимых отношений, в рамках которого моменты кризиса могут и должны преодолеваться исходя из общего интереса.

Стабилизация Германии открыла путь британской стабилиза­ции. В то же время американское вмешательство оказалось первым сигналом опасности, указывавшим на то, что контроль над миро­вым финансовым рынком ускользает от Сити (то есть комплекса финансовых институтов, банков, страховых обществ и т.п., распо­ложенного в сердце Лондона) и перемещается в Нью-Йорк. Это было неизбежно в среднесрочном плане, как многие хорошо по­нимали, и это означало в будущем конец глобального господства Европы.

Однако в 1924-1925 гг. ситуация еще не претерпела таких из­менений. Поэтому главенствующее положение Лондона было не­изменной целью британской финансовой политики, которую со­бирались проводить в 1925 г., издав 14 мая Gold Standard Act, вновь определявший курс золотого фунта стерлингов на уровне его до­военных значений - 4,86 доллара за фунт. Это был завышенный курс, который привел бы к росту цен на английскую продукцию на международном рынке, если бы он не сопровождался сильным давлением с целью ограничения издержек производства и зара­ботной платы, что было, однако, чревато усилением социальной напряженности. Однако главная причина этого решения была на­звана канцлером казначейства Уинстоном Черчиллем: «Я пола-

64

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

гаю, что было бы грубой ошибкой думать, что если английский фунт стерлингов перестанет быть мерой, которую все знают и ко-торой все доверяют, понятной каждому, служащей для всех еди-ной основой, то все трансакции в Британской империи и во всей Европе могут совершаться не в фунтах, а в долларах». Сохранение превосходства требовало больших жертв, но последние позволяли Великобритании продолжать реализацию глобальной политики.

Французы стабилизировали франк летом-осенью 1926 г. на низком уровне, сознательно заниженном по отношению к между-народному финансовому рынку, то есть на уровне пятой части своего довоеннного паритета, что составляло 124 франка по отно-шению к фунту стерлингов (3,92 по отношению к доллару). На деле решение, вернувшее франк в число сильных валют, создава-ло диспропорцию между реальной стоимостью валют. В 1929 г. оно частично защитило Францию от кризиса, но при этом нанесло вред всей валютно- денежной системе в целом.

Менее важным с количественной точки зрения был процесс стабилизации итальянской лиры, проходивший синхронно с теми же процессами в двух крупнейших европейских странах. Стоимость лиры на мировом рынке снизилась вследствие более высокого уровня внутренней инфляции, и, несмотря на наблюдавшийся экономический рост итальянской промышленности, ухудшение положения в валютно-финансовой сфере в послевоенный период продолжалось. Здесь отрицательно сказывалась невыплата немец-ких и, прежде всего, австрийских репараций, а также бремя дол-гов Франции, Великобритании и Соединенным Штатам. Давле-ние американцев с целью стабилизации лиры осуществлялось в русле общих ориентации американской финансовой системы. Они настаивали на урегулировании вопроса о долгах, что и было сделано в конце 1925 - 1926 году. Тем самым был открыт путь для предоставления кредитов банком Моргана, который выпус­тил заем для стабилизации лиры. Однако совокупность обстоя-тельств, связанных с положением в промышленности и торговле, привела к растущему давлению на итальянскую валюту начиная с середины 1926 г., что вынудило Муссолини и, в особенности, ми-нистра финансов Вольпи радикально вмешиваться в этот процесс.

В августе 1926 г. Муссолини произнес в Пезаро речь, в кото-рой придал «битве за лиру» демагогический характер. В действи-тельности речь шла о том, чтобы выдать за общественно значимую меру то, что касалось в первую очередь финансового мира и что впоследствии вылилось в ощутимое снижение заработной платы. Было решено, что котировка лиры не должна опускаться ниже 90 по отношению к фунту стерлингов (в момент речи в Пезаро она составляла 149,13). Цель была достигнута посредством увеличе-