Глава 6. Глобальная война

399

пы, освобожденной от нацистского господства, но оказавшейся в ситуации, которая предполагала, что ее способность быть осно­вой для распределения политической власти в мире будет надол­го, если не навсегда, поставлена под сомнение. Вынужденный сконцентрироваться на борьбе с Советами, требовавшей от Гер­мании неожиданных усилий, Гитлер оказался пленником замка, который он сам себе построил. Берхтесгаден, «орлиное гнездо» может восприниматься как метафора этого замка и его изоляции. Театр военных действий расширялся и становился глобальным еще до того, как японцы совершили нападение на Соединенные Штаты. Следует очень внимательно отнестись к этому повороту, поскольку он означал начало новой эпохи в истории междуна­родных отношений.

6.1.2. ПЕРВЫЙ ЭТАП НЕМЕЦКОЙ АГРЕССИИ

«План Барбаросса» начал осуществляться на рассвете 22 июня 1941 г. Гитлер выдвинул вперед внушительные силы: 153 диви­зии, 600 тыс. моторизованных средств, 3 580 танков, 7200 артил­лерийских орудий, немногим менее 3 тыс. самолетов. К этой арма­де присоединились румынские, финские, венгерские, словацкие силы и, несколько позднее, три итальянские дивизии и дивизия испанских добровольцев (Division Azul - Голубая дивизия). На­падение было внезапным, благодаря чему люфтваффе удалось по­разить советскую военную технику прежде, чем она смогла отреа­гировать. Между тем бронетанковые средства повели наступление вглубь террритории в соответствии с тактикой, успешно испы­танной в Польше, Франции и на Балканах. В те же самые часы германский посол в Москве фон Шуленбург вручил Молотову длинную ноту, в которой Советам был представлен перечень про­тестов немецкой стороны по поводу «неоднократных нарушений» пакта 23 августа 1939 г., характеризовавшихся одновременно как маневры с целью «противостоять попытке немцев установить в Европе прочный порядок», как выражение «все более антигер­манской внешней политики» и как проявление стремления вести войну с самой Германией:

«Советское правительство разорвало свои обязательства перед Германией и собирается вонзить нож в спину Германии в то вре­мя, как она борется за свое существование. Поэтому фюрер при­казал германским вооруженным силам противостоять такой опас­ности всеми имеющимися в их распоряжении средствами».

Послу нечего было добавить. В то же время аналогичная сце­на разворачивалась в Берлине, где Риббентроп вызвал в 4 часа

400

Часть 2. Вторая мировая война

утра советского посла Деканозова. В довершение Гитлер в те же часы послал Муссолини длинное письмо, в котором излагал при­чины, которые привели его «к принятию самого трудного реше­ния в его жизни», а именно, — «положить конец лицемерной игре Кремля». Война будет трудной, однако Гитлер не сомневал­ся в успехе. Затем он извинялся за очередное нарушение пакта о взаимных консультациях: «Я выжидал до настоящего момента, Дуче, чтобы направить Вам это послание, поскольку окончатель­ное решение было принято лишь сегодня, в семь часов вечера». И добавлял, открывая суть своих планов и признавая в конце умест­ными основания для осторожности Муссолини в январе 1940 г.:

«Что бы ни случилось, Дуче, наше положение не может ухуд­шиться в результате этого шага, она может только улучшиться... Тем не менее, если Англия не извлечет должные выводы из суро­вых фактов, то мы, имея за плечами надежный тыл, сможем с воз­росшими силами обрушиться на противника с целью его уничто­жения...

Позвольте мне, Дуче, сказать Вам еще одно. После того, как в борьбе с собой я пришел к этому решению, я ощущаю себя снова внутренне свободным. Сотрудничество с Советским Союзом, не­смотря на абсолютную искренность наших усилий с целью придти к окончательному примирению, было для меня весьма тягостным, поскольку так или иначе это оказывалось в противоречии со все­ми моими первоначальными позициями, с моими концепциями и моими прежними обязательствами. Теперь я весьма удовлетво­рен тем, что освободился от этого морального бремени».

Нападение на Советский Союз было предпринято немцами с совершенно неуместным оптимизмом и было задумано Гитлером как первый шаг на пути к уничтожению противника, которые придали войне, уже и без того необычайно жестокой, одиозный характер, ставший впоследствии одним из ее наиболее потрясаю­щих воображение моментов. Причина оптимизма заключалась в убежденности в оперативном и технологическом превосходстве германских воооруженных сил. Недавние сталинские чистки выс­шего командного состава армии давали основания считать, что советские воооруженные силы находились в состоянии полного развала. Это не означает, что в немецкой армии не было офице­ров, в том числе и высокого уровня, сознававших риск, на кото­рый они шли, и вероятность того, что этот риск превышал воз­можности немцев. Однако они были подавлены доминирующим течением, и как бы то ни было, обречены на молчание из-за пол­ного господства стратегических решений Гитлера и контроля гес­тапо (Geheime Staatspolizei), ликвидировавшего всякое подобие не­согласия.