Глава 5. Первый этап Второй мировой войны

323

В тот момент реальные намерения Муссолини было трудно пред-видеть. В первые месяцы войны он оказался одновременно расте-рянным и сильно разочарованным как в отношении немцев, так и в отношении никогда не исчезавшей у него надежды на то, что конфликт с Польшей будет действительно ограниченной по мас­штабам войной, и что, следовательно, остаются возможности для возобновления мирных инициатив.

В остальных странах Европы война вызвала большую тревогу по поводу ее вероятных последствий. Это касалось не столько За-падной Европы (включая Испанию и Португалию), от которой военные действия были еще далеко, сколько Северной Европы и Балкан. Балтийские государства ощущали на себе катастрофичес­кие последствия германско-советского соглашения. Еще в большей степени такие последствия чувствовались в Финляндии, государ-стве, на которое Советский Союз оказывал сильное дипломати-ческое давление начиная с 1938 г. и которое советско-германский пакт поставил, по меньшей мере, в уязвимое положение.

Балканское равновесие было уже нарушено событиями 1938 г. и марта-апреля 1939 г. Война могла предвещать лишь новые не-счастья. С этой точки зрения итальянское «неучастие» гарантирова-ло, что хотя бы на тот момент Югославия могла не бояться угроз. Однако на всем полуострове вновь распространилась атмосфера страха и неуверенности, постепенно охватывавшая все страны ре-гиона (за исключением Венгрии, проводившей политику экспан-сионизма). Идея укрепления существующих союзов и поиск но­вых, которые разрешили бы некоторые глубинные противоречия и обеспечили бы мир в регионе, жившем в постоянном состоянии конфликта или войны, вынашивалась годами, однако не давала никаких результатов.

Она вновь стала актуальной, в том числе и благодаря пред-принятой Советами в мае 1939 г. инициативе по созданию обще-го антигерманского фронта Балканских государств и Турции. Эта инициатива оказалась безрезультатной прежде всего потому, что она стремилась изолировать Венгрию и содействовать сближению Болгарии со странами Малой Антанты, побуждая ее к отказу от своих ревизионистских претензий в отношении почти всех сосед-них государств. В итоге, заключение советско-германского пакта продемонстрировало поворот советской политики, после которого СССР уже совершенно не был заинтересован в сохранении status quo на Балканах.

Учитывая это новое положение вещей, румыны и югославы попытались довести до конца проект укрепления Балканской Ан-танты 1934 г. 19 сентября министры иностранных дел обеих стран

324

Часть 2. Вторая мировая война

Гафенку и Цинцар-Маркович разработали план, предусматривав­ший участие Болгарии в Антанте в обмен на обязательство других сторон удовлетворить территориальные требования Софии в том случае, если политика умиротворения будет принята болгарским правительством, представлявшим все политические силы страны. Шюкрю Сараджоглу, турецкий министр иностранных дел, кото­рый именно в те недели должен был определить международные перспективы своей страны, отправляясь в Москву, получил зада­ние прощупать через Молотова позицию Советского Союза в от­ношении румынско-югославского проекта (не следует забывать о том, что его шаг был легитимизирован участием Турции в Бал­канской Антанте). Полученный им прием не оставлял никаких сомнений. Советы больше не были заинтересованы в укреплении Антанты и участии в ней Болгарии. Что касается остального, то они начали поднимать вопрос о Бессарабии, который несколько позднее привел их к обострению конфликта с Румынией.

Эти новые события еще более четко показали, что страны Балканского региона уже не могли чувствовать себя защищенны­ми вследствие германо-советского соперничества, а должны были, напротив, ощущать на себе угрозу от недавнего сговора. Их на­дежды оставались связанными только с «неучастием» Италии, по­скольку бездействие Великобритании до сентября 1939 г. и оче­видные затруднения Франции в определении своих реальных внешнеполитических интересов не оставляли других альтернатив. Это привело к мгновенному сближению с Италией даже тех стран, которые, как, например, Греция, и, в меньшей степени, Румыния, всегда несколько дистанцировались от нее. Кроме того, итальянская позиция нейтралитета в течение нескольких месяцев развивалась таким образом, что делала правдоподобным создание блока нейтральных стран, ориентированного на итальянскую внеш­нюю политику и подкрепленного британским морским присут­ствием в Восточном Средиземноморье.

С другой стороны, римское правительство также со все боль­шим опасением наблюдало результаты соглашения Молотов-Риб-бентроп, которое могло открыть Советскому Союзу путь к Бал­канскому полуострову, создав в этом регионе (вдобавок к уже имевшемуся мощному германскому присутствию) еще одного со­перника, способного угрожать интересам Италии и ограничить сферу ее влияния чуть ли ни одной Албанией. Проект создания нейтрального блока не оценивался негативно даже немецкой сто­роной, поскольку считалось, что координирующая роль Италии по отношению к нейтральным балканским государствам, в конеч­ном счете, будет блокировать последствия экономической военной