Часть 2. Вторая мировая война

можно было быстро достичь компромисса. Венгры и румыны были приглашены в Вену, и там 30 августа обе стороны были вы-нуждены согласиться с решением арбитража, весьма суровым для Румынии, поскольку оно влекло за собой потерю всей северной части Трансильвании (около 43 тыс. кв. км), что составляло не-многим менее половины всего района, на который претендовали венгры. Одновременно немецкое и итальянское правительства га-рантировали неприкосновенность румынской национальной тер-ритории.

Этот второй венский арбитраж явно носил отпечаток гитле-ровского гегемонизма. Однако тот способ, каким был достигнут результат, подтверждал еще одну черту дипломатии фюрера: предрасположенность к игнорированию обязательств, существо-вавших перед другими державами. Действительно, германо-совет-ский пакт от 23 августа 1939 года предусматривал в ст. 3 обяза-тельство проводить совместные консультации по всем вопросам, представляющим взаимный интерес. Гитлер, напротив, отнесся к Сталину, как в свое время потом будет относиться к Муссолини: действуя безо всяких консультаций и, хуже того, добавляя к сво-им действиям предоставление гарантий румынской территории, что было актом, откровенно направленным против будущих пре-тензий Советского Союза (так как венгры, которых уже заставили молчать, не смогли бы больше и пальцем шевельнуть без одобре-ния немцев). На запоздалые протесты советской стороны Гитлер ответил, что Германия обладает в Румынии «жизненными инте-ресами» (формулировка, которая противоречила безразличию, за-фиксированному в секретном протоколе 23 августа 1939 г.). Это должно было насторожить Советы, поскольку речь шла о первом формальном заявлении немецкой позиции в отношении Балкан, что требовало серьезного прояснения в качестве условия согласия между двумя державами. Поездка Молотова в Берлин должна была послужить, в том числе, и такому прояснению.

Тем временем румыны усложнили ситуацию (но при этом уп-ростили ее для интерпретации), сделав еще более явной свою прогерманскую ориентацию, хотя и в момент, когда король Ка-роль, совершив государственный переворот и призвав к власти генерала Иона Антонеску, главу военной оппозиции, перекрыл путь к реализации амбиций пронацистской «Железной гвардии». Антонеску, сразу же получивший всю полноту власти, упразднил конституцию, существовавшую с 1938 г., вынудил Кароля отречь-ся в пользу младшего сына Михая и начал проводить политику, которая привела впоследствии к согласию Румынии принять в октябре «немецкую военную миссию», то есть к согласию на самую

Глава 5. Первый этап Второй мировой войны

383

настоящую военную оккупацию румынской территории, что стало прелюдией к присоединению самой Румынии к Тройственному пакту.

На запоздалые протесты Москвы по поводу посылки герман­ских войск в Румынию Риббентроп ответил, что румынская «прось-ба» была удовлетворена в связи с необходимостью защищать ре-гион, где германским интересам угрожала британская активность. Очевидная претенциозность этого оправдания привела лишь к усилению недоверия русских. В такой атмосфере было подготов-лено разъяснение, с которым могло быть связано и решение о нападении на СССР в 1941 г.

13 октября Риббентроп направил Сталину длинное письмо, в котором содержались некоторые лживые сведения относительно главных целей германских действий. Мнение фюрера якобы со-стояло в том, что будущее должно формироваться на основе со-глашения четырех держав: Германии, Италии, Советского Союза и Японии. Каждая из них сможет иметь собственное «жизненное пространство» в мире. Позднее Гитлер прояснит смысл этого пла-на, в соответствии с которым Германия должна будет обратить внимание, помимо континентальной Европы, на территории пре-жних немецких колоний в Центральной Африке; Италия должна будет расширить свое влияние в Северной и Восточной Африке; Япония - на Дальнем Востоке, а Советский Союз - в Азии для того, чтобы получить выход к теплым морям.

Эта концепция полностью игнорировала советскую точку зре-ния и результаты советского продвижения в Европе, так, как буд-то бы последнее было случайным проявлением интересов СССР, связанным в большей степени с благоприятными обстоятельства-ми, чем с основными направлениями развития. В действительно­сти гитлеровский проект предполагал определенную концепцию всего будущего мирового устройства.

В этой концепции советские интересы в Европе полностью игнорировались, и СССР отводилось место в регионе, где в тот момент у Германии не было стратегических перспектив. Если бы она была принята, то стала бы очевидной готовность Советского Союза вписаться в гитлеровские проекты.

Очевидно таким образом, что Гитлер плохо понимал внеш-нюю политику Сталина. Он не понял смысла поворота к экспан-сии, начавшегося в 1939 г., и не понял, что такой поворот выражал принципиальное безразличие Сталина к свойствам своих собесед-ников, будь то друзья или враги. Однако Сталин в тот момент на-чал двигаться в направлении, которое предусматривало полное устранение всяких остатков антисоветского «санитарного кордона»

384