Часть 2. Вторая мировая война

мог сказать, сможет ли СССР, и если сможет, то до какого мо­мента, сопротивляться германскому наступлению, но нападение немцев предоставляло Великобритании и, менее непосредствен­но, Соединенным Штатам возможность, которую нельзя было упускать. В тот момент существовало две гипотезы. Либо СССР будет повержен Германией, и тогда начнется схватка за мировое господство между англосаксонскими державами и Германией, со-юзницей Японии. Либо СССР сможет оказать сопротивление, выжить и, следовательно, способствовать поражению Германии. В этом случае реконструкцию системы международных отноше-ний в послевоенный период надо будет планировать, включая Сталина и советскую систему.

В июне 1941 г. мир оказался на распутье, лишеннным воз-можности предугадать исход принимаемых решений. Объективно Великобритания и Советский Союз боролись теперь против од-ного и того же врага. У них была, следовательно, одна и та же цель - поражение Германии. Какими бы ни были возможные прогнозы относительно хода военных действий, совпадение цели определялось делами, а не намерениями. Результаты такого со-впадения в средне- и долгосрочном плане определялись сроками и результатами военных действий. Совершенно очевидно, что именно в тот момент для крупнейших представителей западного мира и лидера того, что десятилетия спустя назовут «реальным социализмом», возникла проблема определения взаимоотноше-ний, обусловленная ходом военных операций, однако требующая и прояснения длинного ряда вопросов, касавшихся способности столь различных держав вести общую войну, способности думать о будущем сотрудничестве, способности принять то, что про­изошло в 1939-1941 гг. благодаря политике Советского Союза. Длинный перечень вопросов, на которые невозможно было полу-чить немедленные ответы, но которые следует обозначить с этого момента, поскольку к ним восходят многие проблемы и конф-ликты, возникшие после поражения Германии.

Уинстон Черчилль не колебался ни минуты. В тот же день, 22 июня он заявил без всяких колебаний и условий: «Мы окажем России и русскому народу всю возможную помощь, какую только сможем. Мы обратимся ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях света с призывом придерживаться такого же курса и проводить его так же стойко и неуклонно до конца, как это бу-дем делать мы...».

Немногим более, чем за месяц до этого, 10 мая 1941 г., замес-титель Гитлера по партии Рудольф Гесс, один, отправился на са-молете в Англию с желанием убедить британское правительство

Глава 6. Глобальная война

415

заключить мир с Гитлером и удачно приземлился в Шотландии. Гесс несколько переоценивал свои способности и полагал, что его миссия состояла в том, чтобы, рискуя жизнью, заключить мир с Великобританией и положить конец кровопролитию, как он писал в письме Гитлеру. Неподготовленность операции и тре-вога, с которой Гитлер воспринял эту новость, наводят на мысль, что предприятие германского деятеля было выходкой одиночки, лишенной политического смысла. Однако эксцентричность ин-цидента оставляла сомнения. Слишком известна была склонность Британии к соглашению с Германией для того, чтобы недавние союзники по обстоятельствам, то есть Советы, не заподозрили в этом шаг, согласованный с фюрером. В этом не было ни грамма правды, и все-таки, когда Черчилль сделал свое «историческое заявление» (используя слова Сталина), эпизод с Гессом еще витал в воздухе, и неожиданнное благородство Британии было не сразу понято во всем его значении, заключавшемся в выражении ис-креннего облегчения по поводу того, что военные действия про-тив СССР означали отсрочку немецкого воздушного наступления и отдаляли опасность от Великобритании. Опасения Москвы, а также временное исчезновение Сталина объясняют опоздание от-вета советской стороны. 7 июля Черчилль отправил еще одно по-слание Сталину. В то же время британская военная миссия при-была в Москву. 12 июля Молотов и Криппс подписали краткий договор, обязывавший обе страны оказывать друг другу помощь и не вести сепаратных переговоров с противником и тем более под-писывать сепаратный мир. Однако только 18 июля Сталин решил ответить британскому премьер-министру. Это уже было симпто-мом нездоровой обстановки, характеризовавшей первые шаги ан-гло-советского союза, основанного на осознании необходимости сотрудничества, но также и на взаимном недоверии.

Эта нездоровая обстановка постоянно сопровождала сотруд-ничество Советского Союза с его западными союзниками, со­трудничество, которое диктовалось различными целями сторон. Когда Сталин решил, наконец, ответить Черчиллю, то прежде всего он попросил его о немедленном открытии второго фронта во Франции и о морских действиях на севере с целью ослабить давление немцев на востоке. С того момента и вплоть до июня 1944 г. тема «второго фронта» стала лейтмотивом протестов Стали-на против пресловутой бездеятельности Запада. Но в 1941 г. она носила смысл драматической безотлагательности: «Без этих двух видов помощи (создания второго фронта и регулярные поставки вооружений и военной техники. - Ред.) Советский Союз, - писал Сталин, - либо потерпит поражение, либо будет ослаблен до того,

416