Глава 5. Первый этап Второй мировой войны

315

протяженной, самой населенной, самой производительной и са-мой динамичной страной на континенте, охваченной сильней-шим чувством националистического реванша. Иными словами, в 1939 г. Германия была единственной эффективной европейской державой, еще не исчерпавшей свою роль гегемониста на конти-ненте. Война предоставила возможность для испытания такого импульса. Вплоть до 1941 г. можно было оценивать глубину этой ее роли и силу этого импульса.

Ко всему сказанному добавлялись политические установки и идеологический фанатизм Гитлера. Невозможно обойтись без размышлений о роли, которую сыграла личность фюрера в дове-дении кризиса до экстремальных проявлений. В условиях разло­жения находившегося, по его мнению, под властью еврейских финансов капитализма и извращений, присущих насильственно-му коллективизму большевистского толка, Гитлер считал себя главным носителем исторической миссии по спасению чистоты европейской традиции, символизировавшейся арийской расой. Гитлера вполне устраивал и этатизм, и авторитаризм и не устраи-вал эгалитаризм, лежавший в его основе (который сопутствовал существованию олигархической власти), индифферентность к иерархии во внутреннем и международном плане и установка на насильственное уничтожение капиталистической системы. Хотя в теоретическом плане концепции Гитлера выходили за рамки по-литических форм капиталистической экономики, он не дошел до отрицания ее предпосылок; напротив, он стремился обратить их на пользу усилению государственной власти и диктаторских полномочий с тем, чтобы интересы развития системы крупной немецкой промышленной совпали с амбициями нацистского по-литического империализма. Однако экономическая сторона в гитлеровской идеологии являлась лишь опорой, а не программ-ной предпосылкой. Господствующая концепция (к которой гер-манская экономическая система была, впрочем, хорошо приспо-соблена) базировалась на необходимости мыслить категориями больших пространств и громадных ресурсов в качестве условия для утверждения своей расы в иерархии мировых держав. Поэтому гитлеровский гегемонизм можно рассматривать как экстремальное усилие, предпринятое европейским государством для утверждения своей монопольной власти на континенте, как адекватную попыт-ку противостоять трансформации международных отношений.

Сумма этих элементов, присущих немецкой реальности и гит-леровской концепции, придавали конфликту глобальный характер войны, которую следует вести до последнего, любыми средствами, с любыми противниками, не делая никаких гуманитарных уступок,

316

Часть 2. Вторая мировая война

не останавливаясь перед употреблением любых, даже самых гнус-ных инструментов борьбы. Это объясняет тот кошмар, которому положил начало Гитлер (повторяя, впрочем, то, что уже делали другие, и собирались без особых колебаний делать и впредь), осу-ществляя варварские бомбардировки гражданского населения, на-правленные на ослабление внутреннего фронта любого против-ника, а также объясняет жестокость концентрационных лагерей и массового уничтожения людей. Это также объясняет холокост ев­реев, который Гитлер и его соратники развернули по мере того, как война убеждала их в необходимости уничтожения еврейского народа (отказывая ему в самом праве на существование и на иден-тичность), рассматриваемого гитлеровской идеологией как сим­вол и основу ценностей, подлежащих искоренению.

Эти предпосылки, во время войны проявившиеся еще более остро, привели к тому, что конфликт, развязанный в сентябре 1939 г., стал самым кровавым из тех, что когда-либо знала исто-рия. Новая «европейская гражданская война», переросшая во Вторую мировую войну, оставила неизгладимый след в образе су-ществования всего континента: материальная жизнь, идеи, куль-турные ценности, чувства, страхи - все было поставлено под со­мнение. По окончании войны все должно было измениться. Но сможет ли на развалинах Европы, подвергшейся саморазруше-нию, возродиться гражданское общество? Уроки варварской жес-токости, преподанные Гитлером его врагам, в течение долгого времени оставались незаживающей раной для тех, кто сам пере-жил эти события и слышал о них от их участников.

Переосмысливая опыт Второй мировой войны очень часто стремятся сконцентрировать внимание на том, каким образом она закончилась, то есть на начале ядерной эры, обозначенной в августе 1945 г. бомбардировками Хиросимы и Нагасаки. Однако речь идет о преднамеренной фальсификации, пренебрегающей всем тем, что произошло до этого, фактом ответственности, ле-жащей на тех, кто начал войну, кто помогал им это сделать, тех, кто не обозначил достаточно ясно границы своей терпимости в отношении насильственных захватов и крайних проявлений по-литики силы. Двадцатилетие 1919-1939 гг. началось с надеждой на то, что благодаря Лиге Наций нормы международного права возобладают над ничем не ограниченным стремлением добиться своих национальных целей. Никто не смог сделать эти принципы достаточно действенными, и их бесславный конец в результате русско-финской зимней войны 1939-1940 гг. означал крах интер-националистских иллюзий.