§ 141. Наиболее значительным изменением в системе

именного склонения нашего языка является уменьшение количества

различных типов и сближение форм тех типов, которые сохра-

наяют в какой-то мере свои различия. Этот процесс,

начинающийся еще в догшсьменные времена, частью, возможно, еще

на почве лраславяиского языка, и продолжающийся в эпохи,

засвидетельствованные памятниками, приводит к тому, что

в современном русском языке на месте старых пяти (или дажо

шести) различных типов с их разновидностями сохраняется

лишь три основных типа (если исключить некоторые остатки

исчезнувших типов), по говорам же процесс идет еще дальше,

и обнаруживается тенденция сведения этих трех типов к двум.

Различия же между сохранившимися типами в части форм

меньше, чем были в древности. Объединение и сближение

различных типов является результатом аналогического воздействия

форм одних типов на соответствующие формы других типов,

воздействие же это могло осуществляться при условии

переразложения основы и окончания тех форм, которые находятся

во взаимодействии (об аналогии и переразложении см. выше,

§ 128). Непосредственными причинами переразложения и

возможности аналогических воздействий являются, с одной

стороны, забвение семантических оснований, на которые опиралось

первоначальное подразделение по типам склонения, с другой

стороны — фонетические процессы, которые осуществлялись

еще в праславянском языке в конечных слогах слова и

привели к тому, что ранее различавшиеся типы в некоторых

формах совиали (в первую очередь в им. и вин. п. ед. ч.),

детерминативы же, которыми характеризовались разные типы,

перестали выделяться. Объединению склонений способствовало

также сохранившееся как живое и продуктивное подразделение

существительных по родам.

§ 142. Ранее всего начинается взаимодействие между

склонением с основой на -о и склонением с основой на -й. Это

объясняется тем, что еще в праславянском языке формы им. и

вин. п. ед. ч. склонения с основой на -и и мужского рода

185

склонения с основой па ~о совпали, в результате чего колеба^

пня между формами того и другого склонения для одних и тех же

существительных наблюдаются и в других падежах и числах,

Результатом этого взаимодействия является и окончание

тв. п. ед. ч. -ъть, характерное для древнерусского склонения

на -о (см. выше, § 137, там же приведены примеры). Уже

б древнейших памятниках колебания отражаются и в других

формах. В род. п. ед. ч.: до врьха (Остр, ев., Лук. VIII. 14),

паче меда (Панд. Ант. XI в., л. 286), въ има оца и сна и стго

дха (Юр. ев. ок. 1120 г., Мф. XXVIII. 13), не даддше въпрлчи

кона ни вола (Лавр, лет., л. 4 об.). — старое склонение на -й

(для слова сыпъ такая форма обычна уже в древнейших

памятниках); отъ льноу (Сн. изб. 1073 г., л. 218 об.), отъ лну

(Новг. гр. 1265 г.), солодоу, горохоу (Русская Правда 1282 г.,

л. 616 об.), съ пълкоу (Новг. Синод, лет., л. 17), до търгоу

(там же, л. 60 об.), съ торожкоу (там же, л. 168), роду кылжа

(Лавр, лет., л. 22) — старое склонение на -о; в Слове о полку

Игореве встречается параллельно Дона и Дону. В дат. п. ед.ч.:

къ домоу (Св. изб. 1073 г., л. 78), ciioy свокмоу всеволодоу

(Мстисл. гр. ок. ИЗО г.), богови, мастерови (Смол. гр. ок.

1230 г.), мостови (Гр. рижан в Витебск ок. 1300 г.), Иванкови

(Новг. тр. 1265 г.), икоунови (Новг. Синод, лет., л. 35) — от

собственного имени тксунъ; в мягкой разновидности -еви

вместо -ови: стмоу тургиеви (Мстисл. гр. ок. ИЗО г.), гюр-

геви (Новг. Синод, лет., л. 28), коневи (там же, л. 146), иго-

реви (Лавр, лет., л. 14 об.), коневи (там же, л. 16); форма

васальви «Василию» п Новгородской берестяной грамоте № 9,

вероятно, под влиянием им. п. василь — такая форма этого

имени в украинском языке сохранились и теперь, а

предполагать ее для Новгорода эпохи берестяных грамот мы вправе,

принимая во внимание форму михаль «Михаил» (ср. къ михалю,

Новг. берест, гр. № 69; михалеви, № 79). В мести, п. ед. ч.: на

версЬ «наверху» (Гр. в кн. Вас. Дм. 1399 г.) — быша на бороу

(Сказ, о Бор. и Гл. XII в., л. 4 об.), въ пироу (Русская

Правда 1282 г., л. 616), на търгоу (там же, л. 618), въ мироу

(Панд. Ник. Чернот. 1296 г., л. 29, 66, 120 об.), на торожкоу

(Новг. гр. 1265 г.), на бороу (Новг. Синод, лет., л. 8), на

новемь търгоу (там же, л. 25 об.), въ торжькоу (там же,

л. 136 об.), при nout федосу (Псковск. Пролог 1383 г., запись)»

въ гною (Новг. парим. 1271 г., л. 186 об.). В зват. форме:

ты же сне члчь (Толк, пророки, Чуд. 184, Иер. II. 7, хотя

обычно там сыну).

В им. п. мн. ч. формы на -ове в твердой, -еве в мягкой

разновидности старого склонения с основой на -о наблюдаются

в различных памятниках начиная с древнейших, например:

садове, Цветове (Св. изб. 1076 г., л. 110), дарове (Ефрек»

186

кормчая, 745), пироне (там же, 363), послов^ (Новг. гр. ок.

1300 г.), татаропе (Дух. гр. Ив. Калиты, ДДГ № 1), попове

(Ефрем, кормчая, 62, 68, 70 и др., Новг. ев. 1355 г., запись),

дъждеве (Новг. Синод, лет., л. 132), воробькве (Лавр, лет.,

л. 58). Иногда встречается и форма им. п. мн. ч. с -и на конце

у старых основ на -б, ср., например, вереи (Хрон. Георг. Амарт.,

245), но она представляет собой искусственное для XIV в.

образование, вообще же формы иа -у, -i должны быть

рассмотрены в связи с взаимодействием форм им. и вин. п. мн. ч. (см.

ниже, § 153).

В род. п. мн. ч. формы на -евъ (а для мягкой разновидности

на -евъ), начиная с древнейших памятников, широко

представлены у существительных старого склонения на -о-, например:

дълговъ (Златоструй XII в., л. 5 об.), розбоиниковъ (Смол. гр.

ок. 1230 г.), повозовь (Новг. гр. ок. 1265 г.), хл'Ьбонъ, оубо-

роковъ (Русская Правда 1282 г., л. 616 об.), послоуховъ

{там же, л. 620 об.), приставовъ, закладниковъ (Новг. гр. ок.

1305 г.), бортниковъ, оброчниковъ, судовъ (Дух. гр. Ив.

Калиты), вождевъ (Св. изб. 1076 г., л. 7), новъгородьцевъ, ново-

торъжьцевъ (Новг. гр. ок. 1301 г.), сторожовъ (Лавр, лет.,

л. 56).

Формы, возникшие под влиянием форм имен со старой

основой на -й, распространяются большей частью лишь па

имена мужского рода.