§ 308. Именительный падеж мы рассмотрели выше, при вьь

яснении вопроса о способах выражения подлежащего и в глава

о составном сказуемом.

И в том и в другом случав функции именительного падежа

в древнерусском языке совпадают с функциями этого падежа

в современном русском литературном языке*

Встречаем, однако, в древнерусской письменности такое

употребление именительного падежа, которое чуждо

современному русскому литературному языку и находит соответствие

лишь в говорах русского языка. Имеем в виду конструкцию:

инфинитив от переходного глагола и форма им. и. ед. ч. имен

существительных женского рода на -а, типа косить трава.

Именительный падеж здесь является падежом объекта, а не

субъекта, таким образом, форма и значение падежа в этой

конструкции находятся в известном противоречии уже в

древнейших письменных памятниках.

Этого противоречия не было, когда именительный падеж

в данной конструкции воспринимался как падеж субъекта —

падеж подлежащего (см. об этом ниже).

Отмеченная конструкция широко представлена в

древнерусской письменности, преимущественно в новгородских, двинских,

московских, смоленских и полоцких памятниках,

засвидетельствована она и псковскими памятниками2'6, а также

нижегородскими и ярославскими.

Исследователями русского языка неоднократно указывалось,

что конструкция с им. п. ед. ч. слов женского рода на -а

сохранялась в литературном языке не только конца XVII в., но

и начала XVUI вм не будучи чужой языку Петровской

эпохи277.

273 А. А. П о т е б н я. Из запирок ло русской грамматике, т. IV,

стр. 287.

270 См.: Н. М. Каринский. Язык Пскова и его области в XV" веке.

СПб , 1909, стр. 190.

277 А. 1\. Соболевский. Лекции по истории русского языка»

стр. 197—19Я; А, М. Селищ ев. Диалектологический очерк Сибири,

вып. I. Иркутск, 1921, стр. 130; С. П. Обнорский. Именное

склонение в современном русском языке, вып. I. Л., 1927, стр. 266 (сноска)!

В. И. С оби п ников а. Общенародные и диалектные черты в языке

областной письменности XVII—начала XVIII века (по материалам ворй~

418

Рассматриваемому обороту посвящена целая литература.

Господствует мнение, что он является севернорусской чертой

/при этом как в настоящее время, так и в прошлом) и имел

цесто также в памятниках, отражающих особенности диалектов,

которые легли в основу белорусского языка278.

Конструкция с именительным падежом имени

существительного и инфинитивом эаспидетельствована памятниками

письменности с XIII в. (новгородскими и смоленскими) и широко

представлена в памятниках XIV в. и позже.

Имя существительное в именительном падеже может

предшествовать инфинитиву (большинство примеров), может и

стоять после него, занимая, следовательно, то место в

предложении, которое является обычным для дополнения: а та

грамота кнже дати ти назадъ (Нов. договорная гр. 1270 или

1269 г. № 3); а чечищивати та землА оуласью (Двин.

закладная гр. 1449 г. № 15); тобй знати своя отчина, а мнЪ знати

своя отчина (Моск. договорная гр. 1362 г.); Такова правда оу-

8Ати Русиноу у Ризе и на Гочкомь березе (Готл. ред. Смол,

торговой договорной гр. 1229 г. В Риж. ред.: Така правда

бЗАти...); а белка купити (Полоцк, гр. 1405 г.); вз&ти грена

кунъ за соромъ (Русская Правда по списку 1282 г.); a шгЬ,

ре*\ дай 8ъ исправити правда новгородъекая (1. Нов. лет.);

лучше бы ми вода пиши въ - дому твоем... (Моление Даниила

Заточника).

У имен существительных женского рода, имеющих сходную

форму именительного и винительного падежей единственного

числа, на именительный падеж указывает стоящее при этих

существительных определение: продагатичи дакьсяоиновгородцю

(Нов. договорная гр. 1304—1305 г. № 10); тъб*Ь ръжет свъА

сньти (Нов. берест, гр. второй половины XIII в. № 142); и

печать своя Князю Местеру къ сей грамоте привЪсити (Моск.

гр. 1531 г.).

Конструкция с именительным падежом имен

существительных женского рода с основой на -а представлена в таких

крупнейших поздних московских памятниках, как Домострой

XVI в. и Соборное Уложение царя Алексея Михайловича

1649 г.28*

По подсчетам М. А. Соколовой, в Домострое форма

именительного падежа с функцией винительного встречается 70 раз.

йежских грамот). Сб. «Начальный этап формирования русского

национального языка». Иад-во ЛГУ, 1961, стр. 2\к и др. работы.

278 е. Ф. Карский, Белорусы. Язык белорусского народа,

*ып. 2—3, стр. 163 а 395. См. также: Нарысы па ricTopui беларускай

*о$ы, стр. 342—343.

tn e на месте ъ.

880 См.: А. И. Соболевский. Лекции по истории русского языка,

«тр. 197-198.

419

Автор справедливо относит эту конструкцию к явлениям жи-

кого разговорного языка, о чем, в частности, свидетельствуют

такие примеры: и капуста от черьвя и от блохи беречи; как

мука сЪяти и др,281

В пользу мнения, что рассматриваемая конструкция —

явление живой разговорной речи, говорят и записи песен и

пословиц XVII в., примеры которых приводили еще П. А.

Лавровский282 и Ф. И. Буслаев: говорить правда — потерять дружба]

дать ссуда — навек остуда и др.283

В древнерусских памятниках, откуда мы привели выше

примеры, л том числе и в Смоленской торговой договорной

грамоте 1229 г., где встретились первые случаи с

рассматриваемой конструкцией при независимом инфинитиве, находим п

форму винительного падежа. Иногда рядом стоят форма

именительного падежа и форма винительного; Оже купити Н^мцнчю

гривну золота, дати кму ногата в*сцю (списки F и G Риж.

ред. Смол. гр. 1229 г.).

Такие случаи свидетельствуют о том, что уже в самых

ранних русских памятниках именительиый падеж при независимом

инфинитиве был падежом объекта, а не субъекта.

О разложении конструкции говорят не только примеры

с винительным падежом вместо именительного при инфинитиве,

но и случаи, когда находим именительный падеж не только

при независимом инфинитиве, но и при зависимом инфинитиве

(первый пример) и особенно — при личной форме глагола (второй

и третий примеры): и паша царская жаловалная грамота взлети

имъ дати (Моск. гр. 1601 г.); а ныне есмъ ув^далъ любовь

ваша правам с сномь моимь с вптенемь (Полоцк, гр. около

1300 г.284); а дай бъ* млтва кго сШа всЬмъ кр^тыаномъ (1 Нов.

лет.).

Каковы условия возникновения рассматриваемой нами

конструкции (как в литературном языке, так и в живых ыародцых

говорах)?

Мы полагаем, что этот вопрос был решен А. А. Потебцей

в 1874 г., когда вышло первое издание второй части его труда

«Из записок по русской грамматике».

А. А. Потебня считает, что оборот: такова правда оузАти

Русиноу (Смол. гр. 1229 г.) первоначально «есть не безлич-

281 М. А. Соколова. Очерки по языку деловых памятников

XVI века, стр. 57—58.

У82 П. А. Лавровский. О языке северных русских летописей.

СПб., 1852, стр. 123.

283 ф# [j Буслаев. Историческая грамматика русского языка,

стр. 375.

284 На форму винительного падежа указывают стоящие при имени

существительном с основой на согласный местоимение п имя прилага*

тельное.

420

, а определенно-личный, в коем правда есть подлежащее

Нсть възяти, а Русину, независимо от неопределенного

стоит при ксть»285.

При восстановлении падежа доинфиннтивного слова» но

доению А. А. Потебни, получится оборот: правьда есть Русину

А- А. Потебня отмечает, что в дальнейшем есть еъзяти

было поиято как бессубъектное предложение и именительный

падеж правда или заменяется винительным падежом, или

«переживает свое значение, то есть, оставаясь при прежней

звуковой форме, изменяет лишь внутреннюю: „взять правда", причем

внешняя форма, подобно отжившим обрядам, остается не

столько по инерции, сколько благодаря новому толкованию»286.

По-видимому, в пользу взгляда А. А. Потебни говорит и

сходный с приведенным выше случай из той же Смоленской

грамоты 1229 г. (тоже из Готландской редакции) с личным

глаголом нстЪу но без инфинитива: Тая правда ксть Роуси изъ

Смольнеска до Гочкого берега.

Материалы русских диалектов267 (учитываем также выводы

Е. Ф. Карского об интересующей нас конструкции в

современном белорусском языке288), дополняющие те сведения, которые

можно извлечь из памятников письменности, позволяют сделать

некоторые выводы о путях распространения конструкции

«инфинитив и им. п. имен существительных жен. р. на -а».

Мы высказали в свое время предположение, что эта

конструкция является новгородской особенностью и

распространялась по путям новгородской колонизации, путям торговых

сношений Новгорода. Поэтому она широко представлена в

новгородских памятниках (преимущественно деловой письменности),

в двинских памятниках и, став нормой для приказного языка

Москвы, сделалась нормой и для деловой письменности

Ярославля и Нижнего Новгорода289.

Эта языковая черта была присуща говорам Смоленской и

Полоцкой земли, однако в результате влияния тех белорусских

Диалектов, ьоторые не знали указанной конструкции, она вы-

Шла из употребления и не стала принадлежностью белорусского

литературного языка.

*8о А. А. Потебня. Из записок но русской грамматике, т. I—II,

стр, 406.

*м А. А. Потебня. Из записок но русской грамматике, т. I—II,

стр. 406, См. также т. III, стр. 463—464 и 476—477.

№ См. сводку в работах В. И. Борковского: «О синтаксических

Явлениях новгородских грамот XIII—XIV века», стр. 25—26; «Синтаксис

Древнерусских грамот (Простое предложение)», стр, 344—345.

ш>Е. Ф. Карский. Белорусы. Язык белорусского народа, вып.

2-3, стр. 163 и 395.

289 И. Ц. Борковский. Синтаксис древнерусских грамот (Простое

предложение), стр. 345.

Материалы Атласа русских народных говоров

свидетельствуют о том» что данная конструкция сохранилась в восточной

части новгородской группы говоров, употребляется в говорах

олонецкой и поморской групп, широко распространена в говорах

восточной группы. Нет ее в говорах владимиро-поволжской

группы, не является она характерной для средневеликорусских

говоров (в последних конструкция идет на убыль в результате

влияния южновеликорусских говоров). Таким образом, новые

диалектные данные290 не противоречат высказанной выше мысли

о данной конструкции в русском языке как новгородской по

происхождению. Сохраняясь длительное время в памятниках

деловой письменности Московского государства, эта

конструкция, не находя поддержки в среднерусских говорах, после

Петровской эпохи окончательно исчезает из литературного

языка.

Хотя в отдельных говорах процесс разложения конструкции,

начавшийся еще в глубокой древности, аашол довольно далеко,

об ее устойчивости свидетельствует следующий факт:

именительный падеж при инфинитиве встречается значительно чаще,

чем при личной форме глагола.

Родительный падеж