§ 254. Наряду с формами с окончанием -1ъ уже в древней-

ших русских памятниках представлены формы 3-го лица

настоящего времени без окончания, например: папаше «напишет»

(Остр. евм запись), coy «суть» — coy ли ти чада, coy ли ти

дъщери (Св. изб. 1076 г.), в Ярославском списке Пандектов

Никона Черногорца XII—XIII вв. — не може (л. 17 об.)» подо-

бан. (л. 39 и др.), изъобилоун (л. 118 об.), боуде (л. 145), може

(л. 197), живе (л. 200 об.)> полоучак (л. 174), противьна

coy (л. 87 об.)» в новгородских грамотах, в том числе и в

берестяных— поиде, переиде, поидоу «пойдут» (Шахм. №12, 1314 г.),

почке (Кг 13), еде, везе (берест. № 10), иде, не буде (Кг 18), буде,

хоце (Кг 19), приде (№ 43), поведе (№ 53), (челомъ) б£к (№ 97),

п двинских грамотах XV в. — буде (Шахм., № 5, 12, 36, 54),

изоиде (Кг 15), почке (№ 90), посн$ «почнет» (№ 6), поруш

(Кг 86, 88). Формы без -t встречаются в Новгородской

Синодальной летописи — поидоу (л. 140), в Лаврентьевской — иде>

преступай, створи, — в Переяславской летописи — начне.

3 л. ед. ч. вспомогательного глагола является в форме е

(т. е. отсутствует не только -tb, но и конечный согласный

основы s), например, е (Яросл. сп. Панд. Ник. Черног., л. 118),

ср. к ли «есть ли» в Лаврентьевской летописи.

Формы без -t распространены и в части современных

говоров, но по-разному представлены в различных категориях

глагольных форм.

Наибольшее количество категорий с отсутствием -t в

окончании представлено в северо-западной части переходных

говоров (преимущественно район Пскова), где формы без -t и

в 3 л. мн. ч. I спряжения (они иду «идут»)73.

§ 255. В отношении как времени, так и причин возникновв

73 О распространении различных форм 3-го лица в современных

говорах см. подробнее в курсе диалектологии.

298

НИЯ форм с твердым -* и форм без -* существуют различные

гипотезы.

По мнению А. М. Селищева, часть форм без -t (именно

формы единственного числа I спряжения) была свойственна

еще праславянскому языку74. За наличие формы без -£,

параллельных формам с -tby в глубокой древности (без указания на

то, каким категориям они были свойственны) высказывается и

С. П. Обнорский75, Напротив, Т. П. Ломтев отстаивает позднее

происхождение форм без -t™. Основанием для этого является

постоянное наличие t (или результатов его фонетического

изменения) в возвратных формах глаголов в тех говорах, которым

вообще известны формы без -t (ср. белор. нясё «он несет», но

аясёцца «несется»). Агглютинация возвратного местоимения

с глагольной формой произошла сравнительно поздно (см. § 246),

at в то время еще было на конце глагольной формы 3-го лица;

утрата -t в невозвратных формах произошла позднее, процесс

этот был длительным и по говорам не закончен и до последнего

времени.

Наиболее вероятным является отсутствие t в части форм

3-го лица (именно, скорее всего, в единственном числе I

спряжения) еще на праславянской почве в результате

происходившего еще в праславянском языке взаимодействия первичных

и вторичных окончаний77. О таком взаимодействии

свидетельствует раннее (праславянское) совладение первичных и

вторичных окончаний во всех лицах двойственного числа и в 1 и

2 л. мн. ч. На почве древнерусского языка (как, впрочем,

частью и других славянских) это взаимодействие идет еще

дальше, о чем свидетельствует проникновение окончания -tb

(т. е. первичного окончания) в имперфект, где первоначально

были вторичные окончания. Наиболее ранние древнерусские

примеры форм без -tb в настоящем времени относятся к

единственному числу I спряжения. Эти формы почти исключительно

представлены и в новгородских берестяных грамотах.

7* См. ред. А. М. Селищева на работу Н. Дурново «Очерк истории

русского языка» (ИОРЯС, т. XXII, 1926, стр. 328—329); менее

определенно о времена про похождения этих форм он высказывается позднее

в своем курсе старославянского языка (А. М. Селище в.

Старославянский язык,ч.П.М.: УРСС, 2005, стр. 155—156),но эта книга вышла из печати

уже поело смерти автора и не была им окончательно отредактирована

именно во II части.

75 См.: С. П. Обнорский. Очерки по морфологии русского

глагола, стр. 133.

7в См. рец. Т. П. Ломтева на книгу С. П. Обнорского «Очерки по

морфологии русского глагола» (РЯШ, 1954» № 5); рец. на книгу

у* С. Кузнецова «Историческая грамматика русского языка. Морфология»

<ВЯ, 1954, № 5).

с( .J7 См.: F. Liewehr. Slawische Sprachwissenschaft iu Einzeldar-

slel1ungen. Wien, 1955, стр. 46.

290

В дальнейшем, в результате действия аналогии, в одних

говорах получили более широкое распространение формы беа

-t, проникшие и в такие категории, где их первоначально не

было, в других, напротив, формы с Л вытеснили совершенно

(или почти совершенно) формы без -t. Результатом действия

аналогии являются и возвратные формы типа белорусского

нясецца наряду с нясе: в единственном числе глаголов II

спряжения, издавна оканчивавшихся на 4ь, а затем на -t\ поело

агглютинации возвратного местоимения образовались формы

типа садйцца (<^садитъ + ся). Долгое ц (с) было осознано как

начало показателя возвратной формы, в результате чего при

невозвратной форме типа нясе явилась возвратная форма типа нясёцца.

От утраты -t в результате действия аналогии следует

отличать наблюдающееся в некоторых (именно—северных) говорах

фонетическое ослабление конечного t, становящегося слабо

напряженным, имплозивным (т. е. образующимся без взрыва) и

вследствие этого почти неслышным. Такое -t в формах 3-го

лица глагола отмечает А. М. Селищев для говоров Котельнич

ского уезда Вятской губернии — ныне Кировской области,—

где говорят еппу говори вместо «спит», «говорит»78. Такое

ослабление конечного -t после гласного наблюдается в некоторых

северных говорах не только в глагольных формах.

Смену -V (<С-£ь) -* твердым, осуществившуюся, несомненно,

уже после падения редуцированных, одни ученые объясняют

фонетически, другие — морфологически. Как одно из проявлений

общей тенденции отвердения конечных согласных объяснял

появление -t твердого в окончании 3-го лица А. А. Шахматов70.

Фонетически, по его мнению, должен был отвердеть любой

мягкий конечный согласный (отступления от этого объясняются

аналогией). Это отвердение, характерное именно для северных

говоров, представляет собой проявление более общей тенденции

ослабления согласных в определенных положениях, в частности

в конце слова перед паузой, вследствие их сравнительно ела

бой напряженности.

Морфологические объяснения (но различные) предложили

П. Я. Черных и С. П. Обнорский. По мнению П. Я. Черных,

-t твердое установилось в окончании 3-го лица вместо -V

мягкого в результате стремления говорящих различать формы

3 л. ед. ч. и формы инфинитива, где также установилось -( w

результате редукции до нуля конечного -i (ср. krasW <Ата$Ш)80-

По мнению С. II. Обнорского, -t твердое является по происхожде-

78 См. ИОРЯС, XXXII, стр. 329.

79 См.: А. Л. Шахматов. Очерк древнейшего периода.. ., стр. 320-

80 См.: П. Я. Черных. Очерка по истории и диалектологии север-

новеликорусского наречия. I Житие протопопа Авиакума, им самим

написанное, как памятник северновеликорусской речи XVII столетия, ИР"

кутск, 1927, стр. 61—62.

300

нию указательным местоимением (древнее гъ), игравшим и в

глагольных формах роль определенного члена (артикля) и

примыкавшим первоначально к формам без -t (о них см. выше). Таким

образом, формы с Л являлись первоначально определенными, а

параллельные им формы без -t— неопределенными81. Возможность

дополнительного воздействия указательного местоимения

принимал и А. А. Шахматов, на первый план выдвигавший

объяснение фонетическое.

Из морфологических объяснений, очевидно,

неудовлетворительным является объяснение II. Я. Черных. Непонятно,

почему t твердое в 3-м лице для отличия этой формы от формы

инфинитива явилось в северных говорах, где инфинитив

сохранял конечное -fi и, следовательно, отличался от формы

3-го лица дольше, чем в южных, где такой смены окончаний

3-го лица не произошло. Кроме того, омонимическое совпадение

различных по значению форм редко само по себе является

источником изменений.

Воздействие указательного местоимения тъ на образование

форм с твердым -t возможно, поскольку в древнерусском языке

(как и в старославянском) это местоимение часто

употреблялось как подлежащее, и от него зависела личная форма

глагола. Если это предположение верно, твердое -t раньше должно

было охватить .формы единственного числа и лишь затем

проникнуть во множественное. Возможно, о более позднем

проникновении -t во множественное число свидетельствует

сохранение в некоторых олонецких (северных) говорах мягкого -V

в окончании 3 л. мн. ч. глаголов I спряжения, т. е. именно

и такой форме, где наиболее прочно сохраняется t (как уже

сказано выше, отсутствие -t в 3 л. мн. ч. глаголов I

спряжения характерно для немногих говоров). Но предположение

С. П. Обнорского о первоначальном присоединении t твердого

к формам без t и о первоначальном разграничении по значению

форм с 4 и без -t как определенных и неопределенных является

спорным. Территория распространения -t твердого в окончании

3-го лица в северновеликорусских и переходных говорах, как

известно из курса диалектологии, значительно шире территории

распространения форм без -t (хотя бы в каких-нибудь

категориях), примеры же, приводимые С. П. Обнорским для

доказательства разграничения форм по значению, недостаточно

убедительны вследствие их малочисленности. Возможно, что в ряде

случаев не присоединялось -t твердое к формам без -t, а просто

формы с -t твердым, возникавшие под воздействием

указательного местоимения, функционировавшего как подлежащее,

вытесняли старые формы с -V мягким.

81 См.: С. П. Обнорский. Образование глагольных форм 3 лица

^стоящего времени в русском языке. ИОЛЯ, 1941, кн. 3; его ж о.

Очерки но морфологии русского глагола, стр. 133—134.

301

Возможно, что формы с -t твердым сложились в результате

действия двух подкрепляющих друг друга факторов:

фонетической тенденции к отвердению конечных согласных как одного

из частных случаев редукции согласных, ставших конечными

в результате падения редуцированных гласных (см. выше, § 73),

и морфологической смены окончаний глагола под влиянием

указательного местоимения — подлежащего.

История форм инфинитива и супина