§ 52. Факты различных славянских языков во многих

случаях указывают на различия в музыкальном качестве

ударения между производным и первообразным словом (причем

соответствия между различными славянскими языками указывают

на отношения, восходящие к общеславянской snoxe). Ср.,

например, русск. голова — голову, но головка, чош. hlaoa — hlavka;

русск. борода — бброду, но борбдка, чеш. brada—brddka и т. и.

Эти факты указывают на то, что в производных

существительных с суффиксом -ка (в древности -ъка) наблюдается акутовое

(и при этом именно новоакутовое) восходящее ударение на

корневом слоге при циркумфлексном ударении первообразных

слов — при старом акуте ударение на протяжении склонения

(или спряжения) неподвижное. Это изменение музыкального

Качества ударения принято называть метатония, т. е.

«перетонирование».

Возможно, что в основе метатонии также лежат некоторые

Фонетические явления.

83

Древнейшие диалектные явления

§ 53. Некоторые фонетические явления охватывают не весь

древнерусский язык, а характеризуют лишь какую-то диалект.

ную область. В настоящем разделе будут рассмотрены лишь те

явления, которые заведомо начинаются или относительно

которых можно предполагать, что они начинаются в дописьменные

времена. Не все эти явления, по самой природе их, одинаково

ясно отражаются в памятниках.

Чертой, наиболее отчетливо отражающейся уже в

древнейших памятниках определенной территории, является так

называемое цоканье, под которым в широком смысле слова

понимается неразличение аффрикат с и £. Судя по современным

говорам, где оно распространено, это неразличение может

выступать в различных формах: на месте обеих аффрикат может

являться одна (чаще ц\ реже ч\ также звук промежуточный—-

шепелявое цУ), эта аффриката может быть мягкой или

твердой; наблюдается также беспорядочное употребление обеих

этих аффрикат без их этимологического различения, т. е. один

и тот же говорящий может сказать, с одной стороны, ц'йсто

«чисто», с другой — ч'йфра «цифра». Более или менее

последовательное употребление ч (с) вместо ц распространено на

довольно ограниченной территории (в восточной части се-

верновеликорусских говоров европейской части РСФСР).

Такое явление принято называть чоканьем, но оно

по существу представляет собой лишь разновидность

цоканья: основным является неразличение двух

аффрикат.

Цоканье характерно для большей части северновеликорус-

ских говоров, широко представлено оно и в переходных

говорах, а также встречается и в южновеликорусских, главным

образом в их северной полосе (подробнее о цоканье и его

распространении в говорах см. в курсе русской

диалектологии).

В памятниках цоканье проявляется в употреблении букв ц

и ч не в соответствии с этимологией. На основании такого

употребления мы можем заключить лишь о неразличении

аффрикат с и б в говоре писца, о конкретных же формах цоканья

памятники свидетельствовать не могут.

Смешение ц и ч> свидетельствующее о цоканье,

обнаруживается уже в древнейших дошедших до нас новгородских

памятниках, относящихся, как известно, к XI в. Ср. видьчь

(Новг. Минея 1095 г,, л. 34) вместо видъцъ «очевидец,

свидетель», пЪвъчь (там же) вместо п'Ьвьць',, чвИтъ (там же, л. 59)

вместо цвЪтъ\ црево (там же) вместо чр$во; цьто (Новг. гр.

Варл. Хутынск. после 1192 г.) вместо чыпо, соудъ ирославль

володимирица (Русская Правда, Новг. Кормчая 1282 г., л. 615)

84

вместо володимирича, оу мирославщ/к (Новг. Синод, лет., л. 40)

вместо мирославича, жеребечъ (Дух. гр. Климента Новгородца

до 1270 г.) вместо жеребъцъ.

Для более позднего времени можно указать памятники,

отражающие цоканье, и из других мест. Все они в

территориальном отношении указывают на северо-запад и север, а именно

за Смоленско-Полоцкую, Псковскую земли, различные

территории севера и северо-востока, заселенные русским населением

в результате новгородской колонизации. Ср. всемъ коупчемъ

«всем купцам» (Смол. гр. 1229 г.), концаны быша книгы сиы

(Псковск. Пролог 1383 г., запись), родивонъ старечь и вси

церньци (Двинск. гр. XV в., Шахм. № 1).

Из памятников северных, по-видимому, не отражают цоканья

писанные в Ростово-Суздальской земле (и заведомо нет цоканья

в памятниках московских, древнейшие из которых восходят

к XIV в.). Не отмечено цоканья в Ростовском житии Нифонта

1219 г. и Ростовском апостоле 1220 г. Немногочисленные случаи

цоканья отмечены в Пандектах Никона Черногорца по списку

1296 г. (Синод^б-ки № 836): вЪнечь (л. 86 об.), ковчежечь (л. 68),

ва вдовичина сна (л. 83), w очи данил'Ь скитьсгЬмь (л. 145 об.),

теоубищь (л. 165 об.), къ миродърьжчемъ (л. 172 об.), в*Ьн-

дактсА (л. 41 об.), притъци (л. 46 об.), сконцпншса (л. 149), Ф

срдцьного веровании (л. 146 об.). Да и из этих случаев не все

в равной мере показательны. Так, например, притяжательное

прилагательное вдовичина могло быть обусловлено влиянием

прилагательного в том же значений, по иначе образованного —

вдовича (посредством этимологического суффикса -/-, а для эпохи,

к которой относится памятник, — уже посредством

определенной ступени чередования согласных). Ср. «отрока въдовича

въскреси» в Святославовом Изборнике 1073 г., где цоканья нет.

На основании указанных примеров цоканья акад. А. А.

Шахматов считал, что оно было свойственно и древней Суздальской

земле, но следует иметь в виду, что отнесение указанного

списка Пандектов к Ростово-Суздальской земле является

спорным. Запись их вполне ясных указаний на место написания не

дает.

Очень немногочисленные случаи цоканья дает Лавренть-

евская летопись 1377 г., писанная, как издавна считали, в

Суздале (в последнее время некоторые историки склоняются к тому,

Что местом ее написания является Нижний Новгород, но ведь

Н он находился на территории Суздальской земли). Эти случаи

следующие: сЩ&хусь (л. 97 об.) вместо сЬчьхуслк, робичица

(л. 99 об.) вместо робичича (род. п. ед. ч. от робичичь «сын

рабыни»), имколо торопча (л. 154) вместо торопца (род. п. от

Названия города Торопец). Все примеры падают на Суздальскую

Летопись, а не на Повесть временных лет. Суздальская лето-

85

пись составлялась на основе различных местных летописных

сводов, откуда в нее и могли проникнуть эти формы и в том

случае, если говор самого писца или составителя этой

летописи и не знал цоканья.

И в отношении Новгородской земли, где цоканье в

древности зарегистрировано несомненно, нельзя утверждать, что

оно было распространено здесь повсеместно. Некоторые из

новгородских памятников, и притом такие, в которых наиболее

ярко должна была отразиться живая местная речь, указаний

на цоканье не дают. Таковы некоторые из древнейших

берестяных грамот (правда, они очень ограничены по объему и

частью вообще не имеют таких слов и форм, где бы цоканье

могло проявиться). В качестве примера можно указать грамоту

№ 9 (предположительно XII в,), где один пример с ц (отьць)

и один с ч {ничыпоже) — оба этимологически правильные;

грамоту № 109 (предположительно XI в., но в целом очень

загадочную в лингвистическом отношении, см. выше, § 35), где

нет ни одного случая с этимологическим ц, но три случая

с этимологическим чу и все переданы правильно — пороучила,

атче, пичътоже (написание тч> возможно, передает одну

аффрикату с, во всяком случае, цоканье здесь не отр*я-

жено).

До сих пор окончательно не определено место написания

древнейшего нашего датированного памятника — Остромиропа

евангелия 1056—1057 гг. Как уже говорилось, оно было писано

для новгородского посадника Остромира. Если оно и написано

было в Новгороде (как думают некоторые ученые), оно является

примером большого по объему новгородского памятника,

совершенно не отражающего цокапья. Но некоторые ученые думают,

что оно было заказано Остромиром в Киеве, славившемся

своими писцами.

Во всяком случае, не исключена возможность, что на

территории Новгородской земли (она была весьма обширна) были

в древности и говоры не цокающие. Однако большинство ее

говоров, как и гопор самого Новгорода, цоканье, несомненно,

знало.