Глава 1

59

Итак, многие считают финансистов паразитами-кровопийцами; иные же полагают их слишком могущественными. Вот что говорил Вудро Вильсон во время президентской кампании 1912 г.: «В нашей стране есть великая монополия — монополия на деньги. До тех пор, пока она существует, о многообразии, свободе и силе индивидуального развития, присущим нам прежде, не может быть и речи. Великой про­мышленной нацией управляет ее система кредитования. Наша система кредитования — в руках нескольких людей, от которых^, таким обра­зом, зависит развитие страны и вся наша деятельность. Эти люди-, да­же если их действия честны и служат интересам общества, неизменно сосредоточены на великих предприятиях с участием их личных капи­талов. Их собственные интересы неизбежно будут сдерживать и раз­рушать подлинную экономическую свободу»².

Вильсон признавал важность финансовой системы («Великой промышленной нацией управляет... кредитование»), однако сокру­шался, что ее сила направлялась на то, чтобы «сдерживать и разру­шать подлинную экономическую свободу». Совместимы ли эти два, на первый взгляд, противоречивых представления: финансисты бесполез­ны и в то же время слишком могущественны?

Да, совместимы. Они верно описывают финансистов, но только в условиях неразвитой финансовой системы, в которой отсутствует базо­вая финансовая инфраструктура: хорошие, быстро приводимые в ис­полнение законы, четкие стандарты бухгалтерского учета и эффектив­ные структуры управления и контроля. Причина, по которой выше­описанные представления соответствуют действительности, проста. Талант и деловая хватка ничего не стоят без денежных средств, кото­рые позволили бы пустить их в ход. Хорошая финансовая система расширяет доступ к денежным средствам. Напротив, доступ к ним в условиях неразвитой финансовой системы ограничен. Ключевая роль денег обусловливает власть финансиста, контролирующего доступ к ним; вместе с тем в условиях такого ограниченного доступа ему прак­тически ничего не нужно делать для того, чтобы заработать. Он про­сто играет роль привратника, оберегая покой богатых за запертыми воротами и оставляя снаружи тех, кто хотел бы вступить в борьбу за денежные средства. Таким образом, верным является и представление

60

Часть I

Джуди Мак-Кой о том, что он крадет крошки пирога, которого не пек, и мнение Вудро Вильсона, что финансисты «сдерживают и разрушают подлинную экономическую свободу».

Почему в условиях экономики, где отсутствует финансовая ин­фраструктура, финансирование столь ограничено? Финансирование — это предоставление некоторой суммы денег сейчас в обмен на обеща­ние получить большую сумму в будущем. Неудивительно, что такой обмен сопряжен с определенными трудностями. Во-первых, даже са­мый честный заемщик может оказаться не в состоянии выполнить свои обязательства, поскольку неопределенность результата является не­отъемлемым свойством любых вложений. Таким образом, финансистам приходится идти па определенный риск. Если степень предполагаемо­го риска высока, людей, готовых рискнуть, найти непросто. Во-вторых, трудно определить цену обещаниям. Чем меньше люди хотят сдержать обещание, тем больше они обещают. Следовательно, сама природа обмена в большей степени благоприятствует нечестным лю­дям. Наконец, даже люди с самыми лучшими намерениями могут, по­лучив деньги в долг, поддаться искушению и постараться воспользо­ваться обстоятельствами. В условиях экономики, где отсутствует ин­фраструктура для улаживания такого рода проблем, финансирование доступно только тем немногим, кто имеет необходимые связи или де­нежные средства, чтобы убедить финансистов в своей благонадежно­сти. Финансист может получать значительную прибыль, выступая в качестве привратника. Как мы продемонстрируем в этой главе, огра­ниченный доступ к финансовым средствам резко сужает для граждан возможность выбора условий их работы и жизнедеятельности.

В следующей главе будет объяснено, почему такая ситуация не является неизбежной. При наличии соответствующей инфраструктуры все эти типичные проблемы можно решить, дав финансистам возмож­ность расширить доступ к денежным средствам и повысить степень эко­номической свободы. И это не утопия. Как будет показано в главе 3, революция, происшедшая на финансовых рынках США в последние 20 лет, уже повысила степень экономической свободы весьма значи­тельно, поставив в центр экономической деятельности не капитал, а че­ловека. Все это предполагает, что тем, кто желает перекрыть свободный