Поучение царю I

Ладно сработанный лук, вделанный в рог на концах, Если отпустишь — концы вновь разойдутся легко! С братьями дружно живи, со всею по женам родней. Лучше ты с ними, о царь, не расходись далеко.

П

Будешь далек от родни, в ней не почуешь оплот, Станет чураться тебя собственный твой же народ. Ты наставляешь народ, ты образец и закон — Знай же: как ты поступил, так же поступит и он.

т

Если и тот и другой братья друг к другу добры, Великодушия в них хватит с избытком на всех. Если и тот и другой между собой недобры, Будут друг другу они точно болезнь или грех.

IV

Нет и в народе добра, если — так кажется мне — Тянут и тот и другой каждый к своей стороне! Чин получает иной, только в нем скромности нет, Смотришь: и чин утерял сам, по своей же вине.

Старый коняга не прочь стать молодым жеребцом, Впрочем, последствий сего этот одер и не ждет!

228

Всякий, кто ест без конца, должен насытить живот; Чарку за чаркою пьешь? — слишком упьешься винцом!

VI

Ты обезьян не учи лазать на ветви дерев! К грязи ли грязь прибавлять, чувство стыда одолев? Если пойдешь, государь, сам ты стезею добра, Люди с тобою пойдут, сгинут и злоба, и гнев.

VII

Падает хлопьями снег, густ и обилен кругом, Тает, однако, и снег с солнечным первым лучом, Царь не желает лжецов ни прижать, ни изгнать — Злобная гордость растет, с каждым сгущается днем.

VIII

Падает хлопьями снег, как он обилен, смотри! С солнечным первым лучом все же растаял давно... Стали как варвары мы, стали мы как дикари! Сердце мое оттого скорбью великой полно.

(Шицзин. С. 206-207)

Песня о воине, изнемогшем в походе

Желтая иволга песню поет,

Села она у излучины скал:

«Путь нам далекий, далекий лежит, —

Как поступить мне — я слаб и устал?»

Дайте воды, накормите его,

Дайте совет, научите его!

Кто же обозным приказ передаст,

Скажет: «В повозку возьмите его»?

Желтая иволга песню поет,

Села у края холма на логу:

«Смею ль бояться походных трудов?

Страшно, что быстро идти не смогу».

Дайте воды, накормите его,

Дайте совет, научите его!

Кто же обозным приказ передаст,

Скажет: «В повозку возьмите его»?

Желтая иволга песню поет, Села внизу у холма на пути: «Смею ль бояться походных трудов?

229

Страшно, что мне до конца не дойти». Дайте воды.накормите его, Дайте совет, научите его! Кто же обозным приказ передаст, Скажет: «В повозку возьмите его»?

(Шицзин. С. 212)

Скромный пир

Вижу, трепещут, трепещут на тыкве листы, Ты соберешь их и сваришь, подашь их гостям. Друг благородный, есть и вино у тебя — В чарку его наливаешь и пробуешь сам.

Есть у хозяина заяц, да только один — Зайца поджаришь на угольях прямо в шерсти. Друг благородный, есть и вино у тебя — Ты разольешь его в чарки, гостям поднести.

Есть у хозяина заяц, да только один — Зайца изжаришь, как надо, гостям на обед. Друг благородный, есть и вино у тебя — Гости хозяину налили чару в ответ.

Есть у хозяина заяц, да только один — Зайца изжаришь, как следует быть, над огнем. Друг благородный, есть и вино у тебя — Снова гостям наливаешь, и снова мы пьем!

(Шицзин. С. 214-215)

Из «Исторических На сорок шестом году правления (782 г. до н.э.) записок» Сыма Сюань-ван скончался, и на престол вступил его сын Цянь Гун-шэн, принявший титул Ю-вана. На втором

году правления Ю-вана (780 г. до н.э.) в Западном Чжоу в районе Трехречья произошло землетрясение. Бо Ян-фу сказал: «Чжоу ожидает гибель! [Известно, что] взаимодействие сил Неба и Земли не теряет своего порядка, если же этот порядок нарушается, то народ восстает. [Когда] сила ян повержена и не в состоянии выйти [на­верх] и, будучи подавлена силой инь, не в состоянии воспарить, тогда случается трясение земли. Ныне в районе Трехречья произошло зем­летрясение, и это означает, что сила ян утратила присущее ей место и подавлена силой инь. [Когда] сила ян теряет [свое место] и находится под давлением силы инь, истоки [рек] обязательно закупориваются; если же истоки закупорятся, то государство непременно гибнет. Когда вода и земля [должным образом] взаимодействуют, народ пользуется этим,

230

а когда земля не взаимодействует [с водой], у народа недостает всего необ­ходимого, чего же тогда ожидать, кроме гибели? В прошлом, когда реки Ишуй и Ло-шуй обмелели, погиб [дом] Ся. [Когда] обмелела река [Хуан]хэ, погиб [дом] Шан. Ныне добродетели [дома] Чжоу в таком же [состоянии], как в конце тех двух династий. К тому же истоки рек вновь закупорены, а закупорка обязательно приведет к их обмелению. Ведь [существование] страны всегда зависит от гор и рек, [когда же] горы рушатся, а реки меле­ют — это признак гибели государства. Обмеление рек непременно приво­дит к обвалу гор. Что же касается государства, оно гибнет на протяжении не более десяти лет, такова основа [большого] счета. То, что отвергается ,Небом, не просуществует более этого срока». В том году обмелели три реки и случился обвал в горах Цишань.

На третьем году правления (779 г. до н.э.) Ю-ван страстно полюбил Бао-сы. Бао-сы родила ему сына Бо-фу, и Ю-ван решил отстранить [за­конного] наследника престола. Мать наследника, дочь Шэнь-хоу, была старшей женой Ю-вана. Когда же Ю-ван взял к себе Бао-сы и полюбил ее, он хотел убрать государыню из рода Шэнь и вместе с ней устранить старшего сына И-цзю, чтобы сделать Бао-сы старшей женой, а Бо-фу — наследником.

(Сыма Цянь. Исторические записки. С. 200—201)

Музыка

Китайская музыка — одна из древнейших в мире. Она насчитывает много местных вариантов. В китайской музыке преобладает одноголо­сие. В основе ее 5-звуковая система (пентатоника), но встречаются об­разования, построенные на 7-ступенных ладах. Музыкальные инстру­менты: цисяньцинь, пипа, хуцинь или эрху, ди, шэн... Изучением ки­тайской музыки занимались древние китайские философы, богословы, математики. Конфуций отводил в своем учении большое место музы­ке, занимался собиранием народных песен, Сыма Цянь создал теорию китайских ладов, Хэ Чэнь-тянь занимался вопросами равномерной тем­перации и др. Содержание профессиональной китайской музыки оп­ределялось придворным церемониалом и религиозным культом.

(Штейнпресс Б.С., Ямполъский ИМ. Энциклопедический музыкальный словарь. С. 225)

Из «Луныой» Если Учителю случалось заплакать, в этот день он

уже не пел.

Когда Учитель был в Ци, он услыхал там мелодию «Шао», после чего три месяца не знал, каков вкус мяса. И сказал так: — Даже не думал, что из-за музыки дойду до этого!

(Луньюй. С. 36)

231

Из «Исторических Император воскликнул: «О сановники, сановники! записок» Вы — мои ноги и руки, глаза и уши. Я хочу во всем

Сыма Цянь помочь своему народу, и вы содействуйте мне в

этом. Я хочу видеть рисунки древних, солнце и луну, звезды и созвездия вышитыми на одеждах, вы хорошо разбери­тесь в них. Я хочу слышать шесть полутонов лю-люй, пять основных тонов у-шэн и и звуки восьми музыкальных инструментов, чтобы про­верять [с их помощью], как управляется страна, чтобы передавать мои слова и принимать слова [народа]. Вы послушайте! Если я поступлю неправильно, воспротивьтесь и поправьте меня. Вы не должны льстить [мне] в лицо, а удалившись, поносить меня...»

Юй сказал: «Правильно! Если император будет действовать не вов­ремя, ставить в одинаковое положение добрых и злых, то успеха не будет...»

Затем Куй заиграл на музыкальных инструментах, [на звуки кото­рых] явились [души] предков. Все князья стали уступать друг другу, птицы взлетели, а звери пустились в пляс; когда же на свирелях была исполнена мелодия шао в девяти вариациях, торжественно прилетели фениксы. Все животные пустились в пляс, а среди чиновников устано­вилось доверие и согласие.

(Сыма Цянь. Исторические записки. С. 160—162)