(Кибалова л., Гербенова о., Ламарова м. Иллюстрированная энциклопедия моды. С. 293—300)

О канкане Именно эта эпоха изобрела канкан, один из самых

диких и бесстыдных танцев, когда-либо придуман­ных. В сравнении с ним кажутся бледными даже испанские и итальян­ские народные пляски фанданго и тарантелла, представляющие имен­но поэтому и более благородные формы танца. Канкан — это перело­женная на язык танца непристойность. Именно поэтому он истинный продукт своей эпохи. Она отражается в нем, она живет в нем со всей своей беззастенчивой дикостью, не знавшей ни меры, ни цели для сво­их вожделений, не знавшей никаких идеалов, разве только один — глу­миться и издеваться над всем благородным и чистым. Все это ярко об­наруживается и в канкане.

Как пикантно поднять юбку у красивой женщины! Насколько пи­кантнее, если красивая женщина делает это сама в порыве разнуздан­ности! И притом для удовольствия не одного, а зараз целой сотни, и не благодаря желанной случайности, а преднамеренно и демонстративно, так что зритель видит решительно все, не только белые, украшенные кружевами нижние юбки, не только красивые чулки, полные икры, кокетливую подвязку, но и кальсоны, обтягивающие крепкие бедра, и

'724

в особенности как можно больше тела, голого тела, точно говоря ему бесстыднейшими жестами, которые яснее слов:

«Смотри! Все это я показываю тебе, потому что ты так любишь это видеть! Да и для меня величайшее удовольствие обнажаться перед то­бой, показывать тебе все мои секреты, и вот я не раз, а десятки раз под­нимаю юбки. Ногой я касаюсь кончика твоего носа. Я попридерживаю юбки, чтобы они опустились не слишком рано. Я кружусь перед тобой, показываюсь тебе со всех сторон, чтобы ничто от тебя не ускользну­ло!» Все это, доведенное до бешенства, — таков смысл канкана.

Так как канкан был в самом деле лучшим отражением духа време­ни, то неудивительно, что из среды тогдашних любительниц танцев выходили настоящие канканные гении. Такова была, например, зна­менитая танцовщица Ригольбош, описавшая, между прочим, свои ощу­щения во время пляски:

«Для канкана существует один только синоним — бешенство. Уче­ные утверждают, что канкан изобретен неграми. Это неверно. Негры жестикулируют, но не танцуют канкана. Канкан по существу фран­цузский танец и сделается со временем национальным танцем. Он — воплощенная парижская фантазия. Канкан пренебрегает с презрени­ем всем, отзывающимся правилами, правильностью, методичностью... Чтобы уметь танцевать его, надо иметь совершенно особый талант, совершенно исключительный ум. Душа танцующего должна быть та­кой же фантастичной, как его ноги, так как речь идет не о том, чтобы воспроизвести нечто традиционное, нечто согласованное с правила­ми. Необходимо изобретать и создавать, и притом создавать в одно мгновение. Правая нога не должна знать, что делает левая. В какой-нибудь данный момент вы должны быть неизвестно почему мрачны, угрюмы, меланхоличны, чтобы в следующую минуту безумствовать, как менада. В случае надобности необходимо испытать все это одно­временно. Необходимо быть и веселой и грустной, равнодушной и страстной, — словом, необходимо rigolbocher (плясать, веселиться, «гулять». — Сост.)...

Канкан может быть всем или ничем. Он мир или деревня, трагедия или песенка. Канкан — это бешенство ног».

О том, с каким бесстыдством иногда танцевали канкан — многие разнузданные танцовщицы, например, танцевали его без кальсон, — можно судить по тому, что тогда в Париже было издано полицейское постановление, в силу которого в зале должен был находиться sergente de ville (городовой), обязанный предупреждать самое худшее, выво­дя из залы даму, которую канкан вдохновил к слишком смелым воль­ностям...

(Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Буржуазный век. С. 368)

725

Варьете и шантан Эпоха абсолютизма изобрела оперу. Буржуазный век демократизировал ее сначала в виде оперетки, потом в виде варьете...

Начало этой формы публичного увеселения, в центре которого сто­ит скабрезность, относится, правда, к давнему времени. Его надо ис­кать в примитивных шантанах, возникших еще в XVIII в., простую программу которых составляли музыкальные пьесы, пение, а потом и танцы. Уже тогда предпочтение отдавалось фривольному жанру, дву­смысленным шансонеткам, подчеркнуто-эротическим танцам...

Колыбелью шантана был Париж Второй империи, где нашли свое первое яркое выражение вообще все формы удовольствий. Вскоре по­добные предприятия возникли повсюду, повсюду находя восторжен­ную публику. В Германии, разумеется, прежде всего в новой столице, в Берлине. Здесь шантаны вошли в моду особенно в 70-х гг. Несколько лет спустя они насчитывались уже десятками. «Обыкновенно то были пивные, где в углу на невысокой эстраде сильно декольтированные женщины в коротеньких пёстрых юбках распевали двусмысленные песенки». Прошло еще десятилетие, и уже не оставалось на свете зна­чительного города, в -котором не имелось бы одного или нескольких таких всегда переполненных увеселительных учреждений. В более зна­чительных городах, и в особенности в портовых, они насчитываются даже десятками и сотнями. Во всех этих шантанах вовсю царила скаб­резность. Подражали Парижу. Французы считались в этой области непревзойденными мастерами...

Главными номерами программы шантана были долгое время куп­леты, более или менее плохо исполняемые двусмысленные песенки, или, вернее, для знатоков вовсе не двусмысленные.

Секрет публично произносимой скабрезности в том именно и за­ключается, что она облекается в невинную внешнюю форму.

Скабрезность состоит в скрытом двойном смысле ловко подобран­ных слов, в рафинированных паузах, в подчеркивании известных мест, в мимических движениях, сопровождающих шансонетку...

С цинизмом слов соединяется цинизм жестов. При помощи соот­ветствующих жестов все перекидывается в область эротики, все полу­чает, таким образом, порнографический характер. При плясовой песне и вообще при пляске было особенно удобно решать эту задачу, так как здесь непристойность получала сильного союзника в виде музыки. Без музыки, отданной с середины прошлого столетия в особенно широких размерах на служение скабрезности, шантан и варьете не сыграли бы своей огромной роли. Как уже упомянуто, музыка способна звуками выразить самое общее и самое рискованное и к тому же изобразить это чрезвычайно подробно и пластично. Эта способность музыки и была планомерно использована театрами-варьете. Слова и жесты сопровож­даются рафинированно живописующей музыкой, идущей на помощь

726

воображению там, где слова и жесты упираются в непреодолимые пре­грады. Ни одно искусство поэтому не было так беззастенчиво тесно слито с непристойностью, как шантанная музыка.

Служил непристойности с самого начала и костюм. Главным об­разом, хотя и не исключительно, здесь речь идет о женском костюме. Первоначально — то была форма еще примитивная — шансонетные певицы появлялись на эстраде или на сцене в коротеньких платьи­цах, так что публика видела всегда по крайней мере икры ног, а при известных движениях и кое-что еще. К откровенной нижней части костюма вскоре присоединилась такая же откровенность верхней его части. Эти пробелы костюма и должны были вознаграждать публику за недочеты в пении и декламации, и публика была в самом деле впол­не удовлетворена, так как большинство предпочитает не слушать, а смотреть, и только немногие протестуют, если пение служит лишь средством развернуть эротически-пикантное зрелище. Во всяком слу­чае, обратное явление никогда не имело места: красивое пение, хоро­шая декламация никогда не примиряли публику со скромностью ко­стюма. Это обстоятельство привело постепенно к такой рафиниро­ванности в костюме, которая превосходит всякие границы. Каждый цвет, каждый оттенок должны воздействовать на эротическое чувство зрителя.

(Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Буржуазный век. С. 392—395)

О балах-маскарадах До какой смелости доходят порой и в насто­ящее время праздники и балы-маскарады, устра­иваемые художниками, доказывают классическим образом балы... парижских художников Монмартра. На этих празднествах дамы обычно щеголяют почти полным отсутствием костюма. Считается совершенно естественным, чтобы красивая грудь и красивые ноги не скрывались. Бывали и случаи, что особо красивые дамы появля­лись совсем обнаженными. Впрочем, они не были, конечно, совсем голыми, «этого бы они постыдились». На одном процессе, вызван­ном таким балом, одна дама серьезнейшим образом заявила, что она была вовсе не голой, так как повыше правого колена на ней была кокетливая лента шириной в три сантиметра, а на пальцах ноги — золотые кольца. «Можно ли при таких условиях говорить о наго­те?» Можно возразить, что большинство этих дам, блиставших от­сутствием костюма, были натурщицами, и, однако, среди них были и законные жены художников, а зрителем на этих балах бывает... весь богатый праздный Париж, смотрящий на танцы из лож, куда потом устремляются и все участники.

(Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Буржуазный век. С. 373)

727

О спорте как Спорт занял главное место среди общественных раз-

общественном влечений: сначала процветал велосипедный спорт, а развлечении теперь процветают главным образом летом теннис, а

зимой катание на санках, на лыжах и т.д., и в ограни­ченном размере катание на коньках, когда-то бывшее единственным зим­ним спортом. Мы привели только наиболее известные виды спорта. Но именно они и должны быть приняты в расчет при оценке публичной и частной нравственности. Для ее характеристики они даже весьма важ­ны. Официально спорт служит прежде всего здоровью, укреплению не­рвов; кто хочет закалить себя, похудеть и т.д., тот занимается спортом. Несомненно, спорт преследует эту цель, но именно потому, что перечис­ленные его виды вместе с тем очень удобные случаи для флирта, и зани­маются ими не только так планомерно, но и с таким фанатическим рве­нием. Удобство, предоставляемое этими видами спорта для флирта, и служит звеном, связующим отдельные пары, колонны и группы.

Житейский опыт давно сделал поэтому из этих видов спорта пра­вильный вывод. Между тем как прежде матери таскали дочерей-Невест с одного бала на другой, теперь они посылают их играть в теннис или туда, где зимою спорт практикуется в широких размерах. Обергоф, С.-Мориц и десяток других зимних курортов представляют ныне меж­дународные брачные биржи. А летом ими служат все скверы и площад­ки в большом городе, где играют в теннис.

(Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: Буржуазный век. С. 379)

Литература

Бальзак О. Предисловие // Бальзак О. Собрание соч.: В 24 т. Т 1. Чело­веческая комедия. М.: Правда, 1960.

Бланкар-Эврар Л. Об участии искусства в фотографии. Спб.: Фотограф, 1864.

Ван Тог. Письмо к брату // Мастера искусства об искусстве. Избран­ные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов: В 4 т. Т. 3. М.-Л.: Гос. изд. изобр. искусств, 1936.

Гете И.В. Страдания молодого Вертера // Гете И.В. Собр. соч.: В 10 т. Т. 6; Пер. с нем. М.: Худож. лит., 1978.

Делакруа Э. Дневник. 1848 // Мастера искусства об искусстве. Избран­ные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов: В 4 т. Т. 2. М.-Л.: Гос. изд-во изобр. искусств, 1936.

Джером К. Джером. Трое в одной лодке. Рассказы / Пер. с англ. М.: Худож. лит., 1977.

Диккенс Ч. Приключения Оливера Твиста / Пер. с англ. А. Кривцовой. М.: Худож. лит.,1980.

Дистервег А. О внешнем школьном порядке // Хрестоматия по исто­рии педагогики: В 4 т. Т. 2. Ч. 1. М.: Изд-во Наркомпроса РСФСР, 1940.

728

Достоевский Ф.М. Дневник писателя // Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 10 т. Т. 10. М.: Худож. лит., 1982.

Кант И. О педагогике // Хрестоматия по истории педагогики: В 4 т. Т. 2. Ч. 1. М.: Изд-во Наркомпроса РСФСР. 1940.

Карп П.М. Младшая муза. М.: Дет. лит., 1986.

Кибалова Л., Гербенова О., Ламарова М. Иллюстрированная энцикло­педия моды. Прага: Артия, 1988.

Киплинг Р. Бремя Белых // Киплинг Р. Избранное. Л.: Худож. лит., 1980.

Комарова А. Лесной богатырь-художник. СПб., 1899.

Коро К. Отрывки из бесед и писем // Мастера искусства об искусстве. Избранные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов: В 4 т. Т. 2. М.-Л.: Гос. изд-во изобр. искусств, 1936.

Курбэ Г. Отрывки из бесед и речей // Мастера искусства об искусстве. Избранные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов: В 4 т. Т. 2. М.-Л.: Гос. изд-во изобр. искусств, 1936.

Моне К. Письмо к Гюставу Жеффруа // Мастера искусства об искусст­ве. Избранные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов: В 4 т. Т. 3. М.-Л.: Гос. изд-во изобр. искусств, 1936.

Ницше Ф. Антихристианин // Сумерки богов: Пер. с нем. / Сост. и общ. ред. А.А. Яковлева. М.: Политиздат, 1989.

Песталоцци И. Г. Как Гертруда учит своих детей // Хрестоматия по истории педагогики: В 4 т. Т. 2. Ч. 1. М.: Изд-во Наркомпроса РСФСР, 1940.

Рассел Б. История западной философии: В 2 т. Т. 2 / Подгот. текста В.В. Целищева. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1994.

Роден О. Мысли Родена об искусстве в передаче Гзелля // Мастера ис­кусства об искусстве. Избранные отрывки из писем, дневников, речей и трактатов: В 4 т. Т. 3. М.-Л.: Гос. изд-во изобр. искусств, 1936.

Сокулер ЗА. Знание и власть: наука в обществе модерна. СПб.: Изд. Российского Христианского гуманитарного института, 2001.

Фукс Э. Иллюстрированная история нрйвов; Буржуазный век: Пер. с нем. М.: Республика, 1994.

Шпенглер О, Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. М.: Мысль, 1993.

Энгельс Ф. Положение рабочего класса в Англии // Хрестоматия по ис­тории педагогики: В 4 т. Т. 2. Ч. 1. М.: Изд-во Наркомпроса РСФСР, 1940.

Исторический Начало XX в. характеризуется столкновением политиче-

очерк ских интересов между крупнейшими странами Европы.

Борьба за сферы влияния (колонии) явилась причиной

крупнейшего политического события начала XX в. — Первой мировой войны.

Результатом Первой мировой войны стало крушение монархии в Герма­нии, Австро-Венгрии (и распад ее на ряд самостоятельных национальных го­сударств) и России (Февральская революция 1917 г.).

Октябрьская революция в России 1917 г. и образование СССР (1922) ста­ли началом главного политического противостояния XX в. — между капита­листическим и социалистическим миром. Это же послужило мощным стиму­лом для подъема национально-освободительного движения во многих коло­ниальных странах.

Победа во Второй мировой войне, которую СССР вместе со своими союз­никами (Англией, Францией, США и др.) одержал над коалицией Германии, Италии, Японии, Венгрии и других стран, привела к образованию «лагеря со­циализма» во главе с СССР и «лагеря капитализма» во главе с США.

Лидерство в мировой экономике и политике на Западе в XX в. принадле­жало США, которые и сохраняли его до 1970—1980-х гг. СССР в 1960-х — начале 1970-х гг. занимал второе место в мире (после США) по показателям развития промышленности. В 1970—1990-е гг. на первое место по ряду показа­телей вышла Япония, потеснив США и СССР.

В 1960-е гг. происходит крушение системы колониализма, и на мировой политической арене появляется новая сила — страны, освободившиеся от ко­лониальной зависимости.

В конце XX в. произошло не только крушение «лагеря социализма», но и распад СССР. В результате на первый план в мировой политике вышли проти­воречия между высокоразвитыми и слаборазвитыми странами, между Восто­ком (Япония, Корея и т.п.) и Западом (США, европейские страны), между США и европейскими странами, между христианским и мусульманским миром.

Основные черты Говоря о мировой культуре XX в., необходимо иметь в мировой культуры виду, что в разных районах Земли и у разных народов культуры не просто различные, но это культуры раз­ных типов и уровней. Иначе говоря, на Земле сейчас сосуществуют пер-

730

вобытные (традиционные) культуры, культуры средневекового типа, куль­туры Нового времени, кроме того, во многих странах, переживших эпоху колониальной зависимости, возникли синкретические культуры, соединя­ющие элементы культур различного типа. Поскольку все эти явления невозможно охватить в одной главе, в ней главным образом будет пред­ставлена культура высокоразвитых стран (как новое явление в мировой культуре). При этом основное внимание будет уделено нескольким ее важ­нейшим аспектам:

во-первых, развитию науки и техники, которые, собственно, и стали осно­вой большинства принципиальных изменений в современной культуре и мен-тальности людей;

во-вторых, появлению массовой культуры, которая стала доминирующей в культуре высокоразвитых стран и распространяемой ими во все остальные регионы мира;

в-третьих, синтезу культур, возникающему как стихийно, так и в резуль­тате сознательного и целеустремленного постижения иных культур (чаще все­го речь идет о синтезе культур Востока и Запада);

в-четвертых, становлению глобальной культуры;

в-пятых, секуляризации современного общества и появлению нетрадици­онных религий;

в-шестых, феминизации современной культуры, связанной как с борьбой женщин за свои права (равные с мужчинами), так и с все увеличивающейся ролью женщин в развитии современной культуры;

в-седьмых, -«бунту» против предшествующей культуры, особенно ярко проявившемуся в начале XX в. в таких направлениях художественной куль­туры, как «модерн» и «авангард», а в конце века — в «молодежныхреволюци­ях» и в движении «постмодерна».

Конец XX в. многие исследователи считают новым периодом в культуре: эпохой «постиндустриального общества», «сверхиндустриальной цивилиза­ции», «технотронного общества», «информационного общества», «посткапи­талистического, или постбуржуазного, общества». Но в культурологии чаще всего называют его эпохой постмодерна.

Термины «постмодерн» и «постмодернизм» происходят от латинских «post» — «после» и «modernus» — «современный». Сам по себе термин «мо­дерн» («современный»), его аналоги и производные от него слова относятся к числу выражений с переменным значением, зависящим от времени его исполь­зования. Поэтому не удивительно, что термин «модерн» или «модернити» в смысле «современная эпоха» неоднократно применялся в истории культуры разными авторами, жившими в различное время.

Существенно, что само использование этого термина служило всегда для указания на принципиально новый характер культуры, проявившийся-в со­временную этим авторам эпоху. (Так, этот термин употреблялся в V в. хрис­тианскими теологами для противопоставления новой христианской эпохи прежней языческой, а в Новое время — философами-просветителями для противопоставления новаций эпохи Просвещения прежним феодальным по­рядкам.) Соответственно термин «постмодерн» служил для фиксации неких новаций, указывающих на разрыв с традициями эпохи модерна в «еще более новую», следующую за модерном эпоху.

731

В начале XX в. термин «модерн» получил распространение в европейской и североамериканской культуре, став названием особого стиля в искусстве. Широкое же использование¹ терминов «постмодерн» и «постмодернизм» фиксируется примерно с середины века. В 1960-е гг. термин «постмодерн» свя­зывался в первую очередь с архитектурой, позднее он начал применяться в самых различных сферах культуры (в изобразительном искусстве, литерату­ре, философии, психологии, теории языка, и т.д.). При этом различные авто­ры указывали разные временные рамки эпохи модерна (Новое время в целом, XIX—XX вв., начало XX в. и т.д.), соответственно сдвигалось и начало эпохи постмодерна. Но чаще всего начало последней относилось к какому-то перио­ду XX в. (начало века, конец Первой мировой войны, конец Второй мировой войны, 1970-1980-е гг. и т.д.).

В настоящее время термин «постмодернизм» обычно используется для обо­значения особого направления в философии конца XX в., а термин «постмо­дерн» — для обозначения особой эпохи современной цивилизации, а также спе­цифического направления в художественной культуре и науке в эту эпоху.