Быт и нравы

Идеалы красоты Эпоха Возрождения провозгласила в конечном сче­те идеальным типом человека — чувственного че­ловека, того, кто лучше всякого иного в состоянии вызвать у другого пола любовь, притом в строго животном смысле, следовательно, силь­ное половое чувство. Это применимо не только к целому, но и к час­тям, т.е. к оценке отдельных красот и мужчины и женщины.

В этом смысле целесообразная красота и восторжествовала в эпоху Возрождения, которая была эпохой революционной. После падения античного мира эта красота здесь праздновала свои высочайшие три­умфы. Ибо творческие эпохи не только здоровы, но прямо насквозь пропитаны здоровьем. Мужчина считается совершенным, т.е. краси­вым, если в нем развиты признаки, которые характеризуют его поло­вую активность: сила и энергия. Женщина объявляется красивой, если ее тело обладает всеми данными, необходимыми для выполнения пред­назначенного ей материнства, прежде всего грудью, питательным ис­точником жизни. Груди придается все больше значения с развитием Ренессанса. В противоположность Средним векам, когда красивыми считались женщины с узкими бедрами и стройным станом, предпочте­ние стало отдаваться женщинам с широкими бедрами, крепкой талией, толстыми ягодицами.

В книге Дж. Б. Порта «Физиономия человека», появившейся в XVI в. во Франции, внешность мужчины описывается следующим образом:

«Вот ради чего мужчины от природы имеют крупный стан, широ­кие лица, немного загнутые брови, большие глаза, четырехугольный подбородок, толстые жилистые шеи, крепкие плечи и ребра, широкую грудь, впалый живот, костистые и выступающие бедра, жилистые креп­кие ляжки и руки, твердые колени, крепкие голени, выступающие икры,

632

стройные ноги, крупные, хорошо сложенные жилистые кисти рук, круп­ные, далеко друг от друга отстоящие лопатки, большие сильные спи­ны, место между спиной и талией равноугольным и мясистым, костис­тую и крепкую талию, медленную походку, сильный и грубый голос и т.д. По своему характеру они великодушны, неустрашимы, справедли­вы, честны, простодушны и честолюбивы».

Идеал красивой женщины Ариосто рисует в лице одной из героинь поэмы «Неистовый Роланд» следующими словами:

«Шея ее бела, как снег, горло подобно молоку, прекрасная шея круг­ла, грудь широка и пышна. Подобно тому как морские волны набегают и исчезают под легкой лаской ветерка, так волнуются ее груди. Уга­дать то, что скрыто под светлым платьем, не сумел бы взор самого Ар­гуса. Но каждый поймет, что оно так же прекрасно, как то, что видно. Прекрасная рука кончается белой кистью, точно выточенной из слоно­вой кости, продолговатой и узкой, на которой не выступает вперед ни одна жилка, ни одна косточка, как бы она ее ни повернула. Маленькая, круглая, изящная ножка завершает чудесную, полную величия фигу­ру. Сквозь густую ткань вуали сияет ее пышная ангельская красота...».

И Ренессанс довел свой идеал физического человека до уровня геро­ической расы. В мужчине ценят не только широкую грудь, но прямо гер­кулесовское сложение. Он должен, как уже сказано, быть Аполлоном и Геркулесом в одном лице. Лицо его должно быть энергично, и потому предпочтение отдается орлиному носу. Такие могучие люди взращива­ются с успехом даже искусственно. В своей книге о Шекспире Брандес следующими словами характеризует англичанина эпохи Ренессанса:

«Молодой английский лорд того времени был одним из самых благо­родных продуктов человечества, чем-то средним между бельведерским Аполлоном и премированным жеребцом в образе человека. Он чувство­вал себя настолько же человеком действия, сколько и художником».

В женщине любили пышные формы, превышающие миловидность и грациозность. Женщина должна была быть, как уже замечено, в од­ном лице Юноной и Венерой. Женщина, корсаж которой предвещает роскошную грудь, ценится выше всего. Вот почему уже девушка щего­ляет своей пышной грудью. По мнению Брантома, величественно сло­женная женщина заслуживает глубочайшего преклонения. Она долж­на быть высокого импозантного,роста, должна обладать пышной, пре­красной грудью, широкими бедрами, крепкими ягодицами — как Венера Каллипига, — полными руками и ногами, «способными задушить ги­ганта». Такова, по мнению Брантома, прекрасная, царственная женщи­на. Таковы женщины Рубенса в лице трех граций, созданные им для бессмертной жизни. Созерцание таких женщин доставляет величайшую радость, ибо обладание ими сулит мужчине глубочайшее наслаждение.

(Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: эпоха Ренессанса. С. 119—124)

633

Игры и развлечения Игры взрослых имели во все времена в большин­стве случаев эротическую подкладку или, во вся­ком случае, в них всегда звучала эротическая нотка. Содержанием боль­шинства игр, пользующихся симпатией взрослых, служит шутливое ухаживание друг за другом молодых людей обоего пола или процесс взаимного завоевания одного другим.

В Средние века и в эпоху Ренессанса это эротическое содержание игр выступает еще совершенно откровенно. Яснее всего в тех играх, в которых речь шла не о чем другом, как об аллегорическом изображе­нии грубого чувственного удовольствия. Мужчины и женщины хоте­ли как следует и как можно удобнее насладиться удовольствием, дос­тавляемым такими шутками. А проще всего это можно было сделать именно в рамках игры, в которой участвовали оба пола. Характерными примерами таких игр являются «опрокидывание», «похищение поце­луя», «пастух из нового города» и др. Все эти игры были одинаково популярны и распространены.

Игра «опрокидывание» состояла в комическом единоборстве муж­чины и женщины. Каждая из сторон должна была попасть поднятой ногой в пятку другого, чтобы вывести его из равновесия и повалить на пол. Дама сидела при этом верхом на спине мужчины, стоявшего на коленях, а кавалер свободно стоял на ногах. Так как женщины тогда не носили нижних юбок, то все единоборство было со стороны дамы бес­прерывным добровольным обнажением перед взором зрителей ног и бедер. Это декольтирование снизу вверх достигало своего апогея, ког­да победа оставалась за кавалером и дама падала на пол. Аналогично содержание игры «похищение поцелуя». Поцелуй играл главную роль во многих играх. В той, которую мы имеем здесь в виду, примитивно грубый характер развлечения бросается прямо в глаза. Борющиеся пары сидели верхом: женщина на плечах мужчины, мужчина на плечах жен­щины. Очевидно, это была не очень салонная игра, так как конь и всад­ник то и дело падали и парочки катались по полу или на траве в пест­рой сутолоке, в чем и состояло главное удовольствие.

Игра «пастух из нового города» описана Мурнером. В ней тоже все вертелось вокруг поцелуя как награды. Эта игра требовала от женщины такой же силы, как от мужчины, так как и она должна была поднять и кружить его в воздухе. Только та способна участвовать в этой игре, кото­рая «может поднять парня на воздух, когда он принимается скакать и пры­гать». Мужчина мстил тем, что поднимал свою партнершу еще выше и вертел ее в воздухе еще отчаяннее. Мурнер замечает по поводу этой игры:

«В ней нет ни приличия, ни пристойности. Когда парни поднимают девиц, то доводят игру до того, что у них все видно». Игра кончалась, по-видимому, массовыми поцелуями.

Так как эти игры были, как нам достоверно известно, в ходу у всех классов и у всех классов пользовались одинаково большой популяр-

634

ностью, то отсюда можно сделать тот важный вывод, что даже в среде богатого бюргерства и дворянства не считалось неприличным, если дамы обнаруживали перед всеми свои тайные прелести или если муж­чины и женщины открыто наслаждались подобным зрелищем...

Танец представлял тогда высшее напряжение тенденций, олице­творенных в выше описанных играх. И если сама пляска не приводила к этому, то пытались достигнуть цели с помощью разных экстравагант-ностей. Большинство танцев Ренессанса, и притом самые излюблен­ные, состояли в диких прыжках, в бешеном кружении и вращении дамы так, чтобы юбки ее поднимались как можно выше. Подобные танцы еще теперь в ходу среди горного населения... Поведение танцора было по­стоянным сладострастным топанием и криком и представляло, таким образом, наиболее подходящий аккомпанемент к теме...

Парень, сумевший смелее других кружить в воздухе свою партнершу, пользовался славой лучшего танцора, так как позволял ей до дна испить сладкую чашу безумия. Многие девушки поэтому сами побуждали своих кавалеров вести себя как можно смелее. Современник пишет:

«С парнем, не умеющим или не желающим как следует крутить дев­ку, последняя ни за что не хочет плясать и называет его дураком, не способным двигать своими членами. Многие парни не плясали бы так бесстыдно, если бы сами девки не побуждали их к этому, даже более, теперь сами девки кружат в воздухе парней, если последние оказыва­ются слишком ленивыми».

Для девицы, женщины и вдовы — все они одинаково усердно танце­вали — не было большей чести, как если ее приглашали с каждому танцу и кавалер поднимал ее выше других.

Когда безумие пляски охватывало девушку, она переставала скупить; ся на те щедрости, которых так жаждали мужчины и юноши. Более стыд­ливая расстегивала тайком для своего кавалера одну пуговицу в корса­же, более смелая делала это открыто и не ограничивалась одной.

Генрих фон Миттенвейлер говорит в одном стихотворении:

«Девушки бойко прыгали так высоко, что видны были их колени. У Гильды лопнуло платье так, что показалась вся грудь. Гюделейн стало так жарко, что она сама раскрыла спереди свое платье и все мужчины могли насладиться ее красотой».

Главным пунктом тогдашних танцев было так называемое Verkodern (приманка). Автор вышедшего в 1580 г. «Дьявола пляски» описал нам этот прием. Он состоял в том, что кавалер вертел в воздухе свою даму и бросал ее на землю, причем падал сам, другие пары спотыкались, так что в конце концов образовывалась целая куча тел.

«Кто любит непристойности, тому весьма нравится такое кружение, падение и развевание платьев. Он смеется и веселится, ибо ему устраива­ется настоящее bel videre (прекрасный вид) на иностранный манер» и т. д.

Наибольшее удовольствие получала при этом публика, не участво­вавшая в танцах. Многие мужчины отправлялись на пляску специаль-

635

но с тем, чтобы насладиться лицезрением. Поэтому пословица говори­ла: «Зритель хуже танцора». Не только женщины обнажались при этом непристойным образом, но и мужчины, особенно если они приходили на пляску без штанов или в короткой куртке. В одном полицейском уставе, опубликованном в 1555 г., содержится особая глава о неприс­тойных танцах, в которой говорится, что было бы лучше, если бы все танцы были запрещены, так как «мужчины участвуют почти голыми и вообще позволяют себе невозможно непристойные выходки».

Так как танцорки ничего не имели против того, что их опрокидывали на пол или на землю, то эта забава в некоторых местах вырождалась в настоящую оргию, без которой вообще не обходилась ни одна пляска.

(Фукс Э. Иллюстрированная история нравов: эпоха Ренессанса. С. 469—476)

Мода Из всех аспектов быта наиболее яркое отражение куль-

тура Ренессанса обрела в моде, поэтому ниже приводит­ся большой фрагмент, посвященный итальянской моде. Кроме итальянской в этот же период широкое распространение имела и испанская мода — гораздо более суровая. Испанский наряд напоминал костюм-броню.

Итальянская мода Мода Ренессанса также возникает во Флоренции, про­цветание которой было в значительной степени связано с производством тканей и модных изделий.

Общая гуманистическая идея Возрождения со своим открытием че­ловека, с воспоминаниями об античном мире находит выражение в ре-нессанснои моде, в ее ритмичном членении, в умеренном членении ос­новных частей тела. Новая мода отвергла от прошлого все, что не отве­чало ее гармоничному пониманию симметрии и умеренности, она также сумела избежать излишне экстравагантных деталей в моде предшеству­ющего периода. Она отказалась от неестественного положения пояса, иногда расположенного слишком низко на бедрах, иногда — слишком высоко над талией, отвергла длинные остроносые башмаки, глубокие остроконечные вырезы платья, вытянутые углами рукава, и все высокие шляпы. Вместо всего этого мода Ренессанса установила новые каноны, которые соответствовали тогдашним идеалам. Больше того, она продик­товала точные правила красоты, которые действительны до сих пор: вы­сокая фигура, широкие плечи, тонкая талия, красивый рот, белые зубы, красный рот, благородные движения и статная фигура.

Новая мода обращала также внимание на прическу и цвет волос, на форму груди и рост человека. Основными при этом были человеческие критерии и поэтому, естественно, что она выступала против неесте­ственности готической моды.

Важнейшим условием красоты, как ее понимали в Италии, и до Ре­нессанса, и во времена ее расцвета и впоследствии были, например,

636

белокурые волосы. Это требование осуществлялось различными сред­ствами. В то время итальянские женщины знали несколько способов изменения цвета волос. Волосы красили в нужный цвет путем их ок­раски либо одевали на голову нечто вроде современных париков из накладных волос ярко желтого цвета, чем и достигался нужный эф­фект. Итальянская светская архитектура Ренессанса учитывала этот момент и при постройке лоджий в домах предусматривались такие удобные места, где можно было обесцвечивать волосы естественным путем — при помощи солнца. Для этой цели женщины использовали специальные шляпы, называемые солана, которые охраняли лицо от солнца и одновременно способствовали обесцвечиванию волос, кото­рые клались на поля этой шляпы. Однако главным требованием новой моды был неестественно высокий лоб, не обрамленный волосами. Плав­ность линии лба не должны были нарушать даже брови, которые вы­щипывали не только женщины, но и мужчины, как предписывала мода, о чем сообщает Балтазар Кастильоне в своих записках от 1516 года. Гримировка лица была искусством, которым владела каждая женщи­на. Руководство Екатерины Сфорца знакомит нас со всеми приемами, которые использовались при наложении грима налицо. В волосы впле­тались нити жемчуга и кораллов, волосы украшались специальными сеточками и накидками...

Как все, так и мода в период Ренессанса была научно детализирова­на. Ренессанс создал первую литературу об одежде, первые руковод­ства о том, как одеваться и гримироваться, как наилучшим образом отвечать требованиям современной моды...

Женское платье XV века присборено таким образом, чтобы создать широкие, симметричные фалды, напоминающие спокойный ритм ре-нессансной архитектуры.

Впервые в этот период женская одежда стала строго делиться вы­кройкой на длинную юбку и лиф, часто зашнурованный, с маленьким овальным вырезом. Пропорциональным соотношением лифа и юбки итальянская мода выражает свой идеал равновесия различных частей тела, т.е. тенденции, аналогичные тем, что мы видим в итальянской архитектуре, которая как бы «сшита по мерке человека».

С начала своего возникновения лиф женского платья был снабжен простым прилегающим рукавом. Затем было покончено с пережитка­ми средневековья, в том числе и с длинными углообразными полоска­ми материи, отходящими от рукавов. Эти «углы», мешающие движе­нию, стали только как бы эмблемой высших слоев общества... Узкий элегантный рукав ренессансного платья XV века во второй половине столетия, сначала на'локтях, а потом и в пройме, был разрезан и, таким образом, в некоторых местах обнажил нижнее белое белье. Вероятно, эту капризную деталь в ее первоначальном виде можно объяснить тре­бованием времени особое внимание ловкости, подвижности и гибкос­ти. В начале этими разрезами была намечена «механика» человеческо-

637

го тела, ибо рукава были освобождены именно в местах наибольшего напряжения ткани. В конце концов этой тенденции был подчинен весь покрой платья, в результате чего лиф был отделен от юбки. Сначала разрезы делались по швам. Первоначально они были вертикальные и имели форму фруктовой косточки или яйца и только позже, в XVI веке, рукава стали разрезаться во всех направлениях и делиться на разные части — в виде квадратов, морских звезд и других фигур. В это же вре­мя появляется сочетание двух красок в одежде, двух материалов — это, собственно, начало деформации платья, что является особенностью маньеризма. Нижнее белье теперь становится наиболее роскошной ча­стью одежды, т.к. материал белого цвета до сих пор остается одним из самых дорогих. В конце XV века дорогостоящие и трудоемкие рукава, которые шились для дорогих платьев, отделились от лифа и теперь ста­ли прикрепляться к нему на плече только полосками из ткани или лен­тами. Кроме того, ренессансный рукав стал теперь играть и новую роль, а именно — роль знака сословного отличия, которую он уже исполнял ранее в готической и византийской моде...

В мужской моде Ренессанса господствовали две линии. Так же, как в античное время, в период Возрождения молодые люди и франты ходили в коротком весьма броском костюме; основой его постоянно являлась ан­тичная туника, которую средневековая мода снабдила рукавами, а также дополнила различными эксцентричными деталями. Эта одежда... обычно достигала колен, но иногда она была на много короче и открывала облега­ющие эксцентричные штаны, сшитые из материи разного цвета...

К, другой линии относится мужской плащ с вшитыми рукавами и ширрким воротником, богато присборенный и ниспадающий с плеч до самой земли. Это как бы дальнейшее развитие и продолжение антич­ной тоги. Хотя это и была целевая одежда, однако она сохранила и сим­волическое значение, этот плащ из-за своего «достойного» характера стал эмблемой ученых, пожилых людей и интеллигенции. И неудиви­тельно, что эта классическая одежда вершины Ренессанса сохранилась и до наших дцей и во всем мире используется как официальная уни­верситетская одежда для различных церемоний.

(Кибалова Л., Гербенова О., Ламарова И. Иллюстрированная энциклопедия моды. С. 139—153)