Быт и нравы

Семья И брак Брак в Византии был моногамный, с IX в. вводится цер-

ковный брак (венчание). Брачный возраст для юноши был 14—15 лет, для девушки — 13—14. Браку предшествовала помолвка, ко­торая обычно заключалась между детьми по воле родителей; часто только на свадьбе муж и жена впервые видели друг друга. Повторные браки не запреща­лись, но и не одобрялись. Третий брак осуждался церковью, а четвертый мог повлечь разлучение супругов.

В богатых семьях женщины занимались управлением хозяйством; состоя­тельные женщины редко выходили на улицу, а если и делали это, то закрыва­ли свое лицо покрывалом.

В Византии высоко ценилась женская красота, некрасивость воспринима­лась как трагедия. Красота играла решающую роль в выборе невесты для им­ператора (василевса).

515

Феоктиста Феоктиста была женщина во вкусе многих мужей.

Она не любила туалетов, не любила светской жиз­ни. Отвергая пустые украшения, она всегда была одета во все темное. Когда ей приходилось выезжать, когда она должна была присутство­вать, например, на каком-нибудь свадебном пиршестве, она держала себя в обществе очень сдержанно, скромно и целомудренно опуская глаза, когда за десертом начинались комические интермедии, и едва осмеливалась касаться до подаваемых ей блюд. Не потому, что она была застенчива или неловка — прежде всего это была женщина доброде­тельная, больше всего думавшая об исполнении своего долга, ограни­чивавшая свои желания старанием нравиться своему мужу, хорошо вести свой дом и хорошо воспитывать своих детей.

Надо ли прибавлять, что она была благочестива? «Поклоняться Богу, любить исключительно Его» было для нее главной добродетелью...

При всем том это была натура энергичная, «женщина сильная», из тех, что любят управлять и подчинять себе все и всех. Подобно многим византийским семьям, она, по-видимому, играла у себя в доме гораздо большую роль, чем ее муж. Будучи прекрасной хозяйкой, она при всей своей набожности находила время заниматься всеми хозяйственными делами; она обо всем заботилась, за всем наблюдала, ко всему прикла­дывала свою руку, ничего не жалея, чтобы только все шло хорошо в доме и хозяйство процветало. Наблюдая за всем бдительным оком, она не давала никогда спуску прислуге.

Когда ей случалось побить свою горничную, она испытывала бес­конечные угрызения совести; она уходила тогда к себе в спальню, уда­ряла себя по лицу, приносила покаяние и в конце концов, призвав по­битую служанку и став перед ней на колени, она смиренно просила у нее прощения...

У нее было три сына и одна дочь. Чтобы дать им хорошее воспита­ние, будучи сама, как известно, довольно невежественной, она решила сделаться образованной; но так как она была добросовестной, ей при-, шлось посвящать ночи чтению, предаваясь долгим бдениям при свете свечи, для того чтобы не отнимать ни минуты времени у дня, посвя­щенного заботам о муже и о хозяйстве. В особенности для образования молодых душ придавала она значение примеру; поэтому с самого дет­ства она сделала свою дочь участницей в своих благотворительных де­лах, уча ее помогать бедным, заставляя ее ухаживать за прокаженны­ми. В то же время она побуждала ее читать священные книги, воспла­меняя ее благочестие, отвращая ее от мира, не показывая ей ни драгоценностей, ни пурпуровых одежд и уже заранее посвящая ее Богу.

В доме Феоктисты монахи стали постоянными и почетными гостя­ми, и скоро от общения с ними набожная византийка уверила себя, что не может сделать лучше, как посвятить себя, а также и всех своих Богу. Старший ее сын с самого начала вполне сочувствовал таким намерени-

516

ям. Вдвоем они убедили отца, затем увлекли и других детей; в конце концов Феоктиста уговорила даже троих братьев своего мужа после­довать за ними в монастырь, и все вместе решили отказаться от мира, его соблазнов и великолепия.

Когда об этом намерении стало известно, оно сильно поразило жи­телей столицы, и все бывшие в сношениях с семьей Феоктисты были глубоко взволнованы решением этих богатых, всеми уважаемых и сча­стливых людей отречься таким образом от всех радостей, от всех упо­ваний общественной и светской жизни, порвать со всеми дорогими че­ловеческими привязанностями, добровольно отказаться от возможно­сти продолжать столь славный род.

Ее пострижение было торжественной и трогательной церемонией...

Размышлять непрестанно о божественном слове, день и ночь мо­литься за церковь, за своих близких, за собственное спасение, присут­ствовать с благоговением на бесконечных службах — такова была пер­вая забота благочестивой женщины и ее истинная радость. Более чем когда-либо она предавалась аскетизму. Для умерщвления плоти она спала на короткой и узкой постели, одевалась в жалкое рубище, очень мало ела. Ей казалось постыдным есть досыта, и все, что она позволяла себе по слабости природы человеческой, — это принимать пищу раз в день, съедая немного овощей.отваренных в воде, без всякой приправы из масла; при этом никогда не полагалось вина за ее скудной трапезой. Точно так же обрекла она себя на безусловную нищету: у нее не было ни служанки, ни собственных денег, ни лишнего платья. Когда она умерла, весь ее гардероб или, вернее, все ее состояние заключалось во власянице и в двух жалких одеялах.

Но Феоктиста отнюдь не вдавалась в мистицизм. «Пребывая в уеди­нении с Богом», по прекрасному выражению ее сына, она все время, как и тогда, когда жила в миру, чувствовала потребность действовать. Она не тратила времени на бесполезные мечтания; она придавала боль­шое значение работе и вменяла себе в обязанность ткать одежды, в ко­торые одевался весь монастырь. Она усиленно предавалась делам бла­готворительности, собирая в монастыре бедных женщин, ухаживая за ними и всячески изощряясь в добывании денег, чтобы помогать им в их нуждах. В особенности, как и раньше у себя в доме, она с любовью пеклась о своих близких, об их нравственном совершенствовании, об их вечном спасении...

Так жила она, «все покинув, чтобы все отдать Богу; она шла узким и трудным путем Господним». Ее все почитали, и в общине смотрели на нее как на истинную духовную мать, а в партии набожных людей — как на истинную мать церкви. И чтобы еще усилить ее ореол святости, ей припи­сывали дар ясновидения, ей будто бы снились пророческие сны, предве­щавшие ее собственную судьбу, судьбу ее семейных и судьбу церкви. \

(Дилъ Ш. Византийские портреты. С. 86—94)

517

Одежда Византийская мода, наследница моды римской, со-

хранила как античную верхнюю одежду — тогу, пал-лиум, пенулу и т.д., изменив только их названия, так и нижнюю — ту­нику: эта последняя изменилась на далматику (dalmatica) и альбу (alba), из пенулы появилась касула альда (casula alda). Эти типы одежды ста­ли постоянной составной частью церковного одеяния.

Иным переменам подверглась античная одежда при императорском дворе. Тога уже не драпируется, потому что она шьется из жесткой пар­чи, на которой нашиты металлические пластинки и, кроме того, она украшена многочисленной вышивкой, что делало ее еще более жест­кой. Такая одежда стоит, как праздничная упаковка, вокруг фигуры. Посредством убранства одежды выражались титул владельца, его пра­ва и обязанности.

Одновременно изменяются и функции одежды. Где-то в VI веке кон­сулы перестают носить тогу как официальный костюм. Теперь это плащ. Это знак привилегированного положения и достоинства, это символ, выделяющий данную личность из окружающего мира и замыкающий ее в жизни созерцательной. Этот плащ закрывает фигуру с головы до ног, срастается с ней, и человеческое тело по ним буквально исчезает...

Византийская мода является наследием моды античной и в то же время — предшественницей раннего средневековья. Именно здесь за­родилась новая женская мода носить сразу цо нескольку одежд, кото­рые одевались одна на другую. Это были широкие туники рубашкооб-разного покроя, которым Византия добавила еще рукава. Нижняя одеж­да имела прилегающие рукава, а верхняя — широкие. Поверх этих туник одевался еще женский плащ. Таким образом, для византийской моды тело человека и природа не представляют интереса, она создает из фи­гуры как бы стилизованный абстрактный треугольник, заполненный богатой декорацией и орнаментом. Основу этой моды создают знаки отличия — вышитая и украшенная золотом отделка, а на голове диаде­ма — для императрицы и головной покров у придворной дамы. Жен­щина преобразилась с головы до ног, превратившись в сановницу. Шерсть и полотно забыты. Наступило господство парчи, затканной золотыми и серебряными нитями, украшенной богатой вышивкой, жем­чугом и золотом, которая ценилась как драгоценность. Эти дорогие ткани вырабатывались в самой Византии, где уже с середины VI века знали тайну производства шелкового полотна. Производство парчи, сосредоточенное, главным образом, в Греции и Сирии, в то время уже не зависело от импорта по «шелковой дороге» из Индии и Китая. Из­готовление шелковых тканей и пурпурового красителя стало в Визан­тии государственной монополией. Дорогие шелковые ткани, конечно, имели право носить только высокие сановники, а самые дорогие — толь­ко члены императорской фамилии. В Европу эти материалы попадали, прежде всего, как ценные дары для королевских дворов... Иногда эти

518

драгоценные материалы попали в Европу и другим путем: например, случайно во время крестовых походов либо через международную тор­говлю, осуществляющую обмен товарами между Востоком и Западом. Чаще всего парча была украшена геометрическими мотивами из кругов, квадратов, крестов и звездочек либо стилизованными животными и ра­стениями. Эти образцы стали основой орнаментики средневековья.

(Кибалова Л., Гербенова О., Ламарова М. Иллюстрированная энциклопедия моды. С. 87)

Жилище Деревни, в которых обитала теперь большая часть

подданных империи, были обычно невелики, насчи­тывая в среднем от 10 до 30 дворов. Дома строили из камня или камы­ша; земляной утрамбованный пол обмазывался глиной, крыши покры­вали черепицей, тростником или соломой. В западной части Малой Азии стены домов делали из ивняка, обмазанного глиной. Жилища бед­няков на Керкире походили на шалаши сторожей: на крышах были щели, через которые в помещение попадал дождь и проникал холод.

К крестьянскому дому обычно примыкали сад и огород, которые ограждали частоколом. Здесь выращивались огурцы, капуста, всякого рода зелень, различные сорта винограда...

В одном из документов XI в. сохранилось описание имения, пода­ренного императором Михаилом VII Дукой двоюродному брату Анд­ронику Дуке. Оно состояло из нескольких земельных участков, содер­жащих в себе в целом 7300 модиев (более 700 га) пахотной земли. Сам магнат жил в усадьбе, называвшейся Варне, в большом господском доме, со всех сторон окруженном террасой. Полы в доме и на террасе были выложены мрамором. Возле дома находились просторные бани, местами также облицованные мрамором. В пределах усадьбы распола­гались и различного рода хозяйственные постройки: амбар, состоящий из двух отделений — подвала, где хранились скоропортящиеся продук­ты, и верхнего помещения, куда складывался хлеб; отдельные строе­ния предназначались для ссыпки зерна, соломы и мякины. Имелись при усадьбе также конюшни, хлевы для скота.

К господскому дому обычно примыкал сад, где росли яблони, гру­ши, вишни, сливы, персики, финиковые пальмы, лимонные деревья, айва, гранаты, смоковницы, фисташковые и миндальные деревья, каш­таны, орехи. Все пространство между деревьями было занято цвета­ми — розами, лилиями, фиалками, шафраном. Особенно любили розы, считая, что в их природе «есть что-то божественное». Разведение цве­тов преследовало не только эстетические цели. Их использовали как средство борьбы с болезнями. Считалось, что с помощью плюща изле­чивается больная селезенка, нарцисс «хорошо охлаждает», а розы «по­могают больным глазам». Помимо того, из роз делали ароматические смеси. Особое место в имениях занимали виноградники, где выращи-

519

вались многие сорта винограда, различавшиеся между собой цветом, размером и формой гроздьев, а также сроками созревания...

Центром господского дома в реальном имении того периода обычно являлся просторный зал — столовая. В поместье Филарета Милостивого в таком зале стоял большой круглый стол слоновой кости, отделанный золотом. За ним одновременно могли сидеть тридцать шесть человек. Гос­подский дом в упоминавшейся выше усадьбе Варне располагал большим помещением с куполообразным потолком, опиравшимся на четыре колон­ны. Важная роль в ансамбле поместья отводилась церкви. Без нее усадьба была просто немыслима. В Варисе была большая церковь, с куполом, по­коившимся на восьми колоннах, с хорами и мраморным полом.

(Культура Византии. С. 571—573)

Интерьер дома Скромному внешнему облику городов и их постро­ек соответствовало и внутреннее убранство зданий. В жилищах бедняков зачастую было лишь убогое, покрытое лохмоть­ями ложе, но и в домах знати мебель заметно изменилась. В ней ощу­щается теперь значительное упрощение форм. На книжных миниатю­рах того времени мы видим примитивно оформленную мебель для си­дения, кровати, сундуки и столы. Иногда эти простые по своим конструктивным формам изделия дополнялись выточенными из дере­ва опорами и спинками, миниатюрными колоннадами и аркадами.

Распространены были табуреты и сундуки, крышки которых исполь­зовалась для сидения; имелись и складные стулья. Римский обычай возлежать во время трапезы и беседы безвозвратно ушел в прошлое.

Спали на кроватях, застилаемых матрасами, набитыми чаще всего сеном. В богатых домах их покрывали дорогими яркими (красными, желтыми и т. д.) тканями и коврами. Для предметов домашнего обихо­да использовались грубо сколоченные сундуки.

У состоятельных людей мебель была вычурно украшена, отделана золотом, разноцветной эмалью, росписью и драгоценными камнями. В орнаментике нашли применение христианские мотивы: монограмма Христа, голубь, рыба, барашек, павлин; из растений — гроздь виногра­да, колос пшеницы, лавровый венок, оливковая ветвь и пальмовый лист.

Из греческих мотивов были заимствованы и стилизованы лист акан­та и пальметта. В мебели сказалось также и влияние германской (лан-гобардской и кельтской) орнаментики — вьющиеся растения и фриз из ленточного сплетения, а также «звериные» мотивы.

(Культура Византии. С. 576)

Пища Домашняя утварь была металлическая, стеклянная,

но основная масса населения пользовалась глиня­ной посудой. Ели руками, хотя в быт знати постепенно входила двузу­бая вилка.

520

Что касается самой пищи, то первое впечатление, которое возника­ет при чтении византийских источников того времени, — это ее богат­ство и разнообразие. Здесь и дичь (куропатки, утки), и домашняя пти­ца (куры, гуси), различным образом приготовленное мясо и рыба, икра, молоко, сыр, масло, фрукты, овощи, всякого рода зелень, грибы, вино, сладости.

Одним из наиболее доступных и излюбленных продуктов питания являлась рыба — морская, речная, озерная...

Вино также было различных сортов. В зависимости от сорта виног­рада вино было золотистое, черное или белое, сладкое или кислое, лег­кое или крепкое, долго хранящееся или легко портящееся. Из черного винограда вино получалось более крепкое, из белого — среднее, из крас­ного — несколько слаще, чем из черного. Помимо винограда, вино из­готавливали из яблок, груш, кизила, граната, меда, полыни и т.д. Не­редко его настаивали на копытнике, лавровых ягодах, укропе, дикой петрушке, сельдерее и других растениях. Известен напиток, при изго­товлении которого смешивали яблочный сок, воду и мед, а также напи­ток, приготовленный из меда и роз.

Вместе с «варварами» в Византию пришло и получило известное распространение вино из хлебного зерна и ячменя; делали также на­питки из полбы, овса и проса. Существовало вино, в состав которого как обязательный компонент входила смола.

Женщины разбавляли вино водой, а мужчины нередко добавляли в него пряности. Вином утоляли жажду, запивали пищу и использовали его в лечебных целях...

О качестве вина говорили, спорили, утверждали, что оно «веселит душу», однако чрезмерное его употребление служило предметом осуж­дения: понимали, что оно «отшибает память».

Из сладостей известны торты, изготовлявшиеся из муки и меда, муки и вареного муста, — десерт, известный ныне в Греции как... Маленькие пирожные, выпеченные из пшеничной муки высокого качества и име­ющие форму колец, также являлись лакомством и даже как-то раз были посланы в подарок императором Константином VII митрополиту Ки-зика Феодору.

Немало в источниках разных жанров содержится упоминаний о фруктах...

Ели фрукты свежими, сушеными, вареными. Из овощей византий­цы употребляли в пищу капусту, огурцы, зелень, в том числе и дикора­стущую, которую использовали для салатов. Весьма распространены были маслины, обычно маринованные.

Но главным продуктом питания, без которого не обходилась ни одна трапеза, оставался хлеб, олицетворявший, по словам того же Михаила Пселла, «хлеб жизни». Он выпекался из пшеничной и ячменной муки. Пшеничным хлебом питались главным образом в Малой Азии, но и

521

здесь его порой не хватало. На Балканах употребляли в пищу просо, там же ели хлеб из ячменя. Рожь и овес, распространенные на западе Европы, встречались на территории Византийской империи лишь спо­радически.

(Культура Византии. С. 572—580)