Изобразительное искусство

Шумерская Количество храмовой скульптуры Двуречья возра-

скульптура стает в первой половине III тыс. до н.э., но это все еще не монументальная скульптура. Памятники представляют собой небольшие, размером до 35—40 см, статуэтки, вы­полненные из мягких пород камня.

97

...Большинство статуэток ставилось в храме для того, чтобы молиться за поставившего их туда человека. Поэтому нет фигуры как таковой; есть поза, жест — «молю тебя, не откажи!», нет лица как такового, есть выра­жение, взгляд — всевидящее, всеслышащее существо. Огромные уши у многих фигурок, видимо, также следует понимать, как символ всеобъем­лющей мудрости (по-шумерски слова «мудрость» и «ухо» обозначаются одним и тем же словом — «нгештук»). У многих-фигурок на спине была надпись — «такой-то такому-то богу свою статую поставил и посвятил». Позднее излагалась и просьба, с которой адорант обращался к божеству.

...Антропоморфное божество, наделенное сверхъестественными свойствами, отнюдь не воплощалось в облике телесно гармоническом и совершенном. ...Вплоть до конца III тыс. до н.э. единый канон так и не был выработан, хотя некоторые общие правила и существовали: бро­ви и глаза почти всегда инкрустированы, борода и прически передают­ся при помощи незначительно варьирующихся, но в общем однообраз­ных приемов, подчеркиваются глаза и уши.

(Афанасьева В., Луконин В., Померанцева И. Искусство Древнего Востока. С. 64)

Барельеф Изображения людей на рельефах обобщены, фигу-

Ур-Нанше ры их обычно очень приземисты, формы угловаты,

голова и ноги человека повернуты в профиль, плечи изображены в фас. Бог или правитель города-государства всегда изоб­ражался на рельефах значительно большего размера, чем все осталь­ные персонажи. Одним из интересных произведений раннешумерской скульптуры является мемориальный рельеф с изображением Ур-Нан-ше, правителя города-государства Лагаша. Он, по-видимому, находился на двери храма, к которой был прикреплен при помощи деревянного или каменного болта.

В верхней части барельефа Ур-Нанше изображен со строительной корзиной на голове — эта сцена символизирует строительство храма. В нижней части правитель показан пирующим. Его фигура превосхо­дит своими размерами окружающих, и этим подчеркивается его гла­венствующее положение.

Барельеф Ур-Нанше исполнен в характерной для раннешумерско-го искусства технике невысокого рельефа с суммарной трактовкой де­талей, с изображением людей с неестественно большими глазами и клю-вообразными носами.

(Лувр. Париж: Скульптура. С. 2)

Стела Хаммурапи Произведений изобразительного искусства Древне- го Вавилона до нас дошло немного. К числу лучших

относится «Стела Хаммурапи». Она была найдена в 1901 году в Сузах французскими археологами.

98

Этот монумент является одним из замечательных произведений ис­кусства и одним из первых документов в области права. Высечен­ный на нем свод законов дает возможность изучить административ­ный и хозяйственный строй Вавилона. Большая часть пространства стелы занята клинописным текстом, в верхней же ее части помещен барельеф. На барельефе представлена сцена вручения земному влады­ке Хаммурапи знаков власти от бога.

Изображение царя вместе с богом имело огромное политическое значение, так как наглядно проповедовало идею божественного проис­хождения царя. Хаммурапи стоит перед богом солнца и правосудия Шамашем. Его поза выражает полное смирение. Он одет в платье, мяг­кими складками ниспадающее вниз, голову его венчает... тюрбан... Бог изображен сидящим на троне, поставленном на пьедестал. Он вручает Хаммурапи символы власти — магическое кольцо и жезл. Из-за плеч Шамаша поднимаются языки пламени, они как бы свидетельствуют о всемогуществе главного бога Вавилона.

(Лувр. Париж: Скульптура. С. 11)

Искусство Ассирии ...В искусстве Ассирии в I тыс. до н. э. появляется жесткий канон. Канон этот не религиозен, как не религиозно было все официальное ассирийское искусство, и в этом принципиальное отличие ассирийских памятников от памятников предшествующего времени. Он и не антропометричен, как античный канон, который исходил из человеческого тела как единицы измере­ния. Его, скорее, можно назвать каноном идеалистско-идеологиче-ским, ибо он исходил из представления об идеальном владыке, вопло­щенном в образе могучего мужа. Попытки создать идеальный образ могучего повелителя встречались уже и раньше, в аккадском искус­стве и в период III династии Ура, но они не воплощались столь после­довательно и законченно и не были так оторваны от религии, как в Ассирии. Ассирийское искусство было чисто придворным искусст­вом, и, когда погибла ассирийская держава, оно исчезло. Именно ка­нон явился тем организующим началом, благодаря которому ассирий­ское искусство достигло такого небывалого совершенства. Образ царя становится в нем моделью и образцом для подражания, он создается всеми возможными средствами: чисто изобразительными — облик физически совершенного, могучего человека в подчеркнуто пышном убранстве — отсюда монументальная статичность фигур и внимание к мелким деталям убранства; живописно-повествовательными — ког­да и в искусстве, и в литературе выделяются темы, восхваляющие воинскую мощь страны и ее создателя, «владыки всех стран»; опи­сательными — в виде анналов ассирийских царей, славящих их под­виги. Некоторые описания в ассирийских анналах производят впе­чатление подписей под изображениями, более того — тексты царских

99

надписей с рассказами о царских боевых подвигах помещаются прямо на рельефах, пересекая изображение правителя, что при стандартизо­ванном, лишенном всякой индивидуальности изображении было весь­ма существенно и являлось дополнительным орнаментоподобным ук­рашением плоскости рельефа. Становление канона и выработка твер­дых правил при изображении царской персоны, равно как и идеологическая тенденциозность всего придворного искусства способ­ствовали сохранению высоких художественных норм при ремеслен­ном воспроизведении образцов и не сковывали творческих возмож­ностей художников-мастеров, когда речь шла не о царской персоне. Это видно по той свободе, с которой ассирийские художники экспе­риментируют в области композиции и в изображениях животных.

(Афанасьева В., Луконин В., Померанцева И. Искусство Древнего Востока. С. 124—125)