Архитектура и строительство

В архитектуре Средневековья господствовали два основных стиля: роман­ский (в период раннего Средневековья) и готический — с XII в.

Романская Общие контуры романской «модели мира» очер-

архитектура тила архитектура. В феодальной аграрной Европе

того времени рыцарский замок, монастырский ан­самбль и храм были главными типами архитектурных сооружений. Возникновение укрепленного жилища властителя было порождени­ем феодальной эпохи. Деревянные цитадели в XI веке стали сменять­ся каменными донжонами. Это были высокие прямоугольные башни, служившие сеньору и домом и крепостью. Возводили донжоны, а за-

565

тем и комплексы замков на высоком холме или откосе у реки, иногда на искусственном возвышении, окружали палисадом и рвом с водой, через который перекидывали подъемный мост. Из оборонительного со­оружения замок в зрелом средневековье превратился в средство фео­дальной экспансии. Этому во многом способствовали крестовые похо­ды. Крепости, сооруженные крестоносцами в Сирии и Палестине, вы­годно использовали рельеф местности и подчиняли ему планировку замка. Ведущую роль стали играть башни, соединенные стенами и сгруппированные на наиболее уязвимых участках, что позволяло вес­ти борьбу даже немногочисленному гарнизону. Квадратные башни сменились круглыми, которые обеспечивали лучший радиус обстрела, получили распространение машикули, двойной ряд стен. В состав зам­ка были включены хозяйственные сооружения, водопровод и цистер­ны для сбора воды.

Светское жилище феодала не стало художественным выражением эпохи, доминирующей оказалась утилитарность его назначения. Но сам образ крепости, столь неотъемлемый от того беспокойного времени, наложил неизгладимый отпечаток на все мироощущение эпохи. Осно­вой романского синтеза явилась культовая архитектура, объединившая художественно-идеологические, функциональные и конструктивные принципы в единое целое. Господствующим типом культового здания была монастырская церковь, в ней с наибольшей полнотой выразился дух эпохи. В этом сказалась вся совокупность духовной и материаль­ной жизни Европы романского времени, где церковь была главной иде­ологической силой, а культурным центром с умело налаженным хо­зяйством, располагавшим необходимыми для строительства силами и средствами, был монастырь. Каменщики, живописцы, скульпторы, плотники были по преимуществу светскими людьми. Они группиро­вались вокруг монастыря, крупной епископской резиденции или зам­ка властительного феодала. Возведение значительного здания, в пер­вую очередь церковного, начиналось по инициативе высокопоставлен­ного духовного или светского лица. Его именовали основателем, строителем, реставратором, завершителем. Зримый облик зданию при­давал мастер или архитектор. Он создавал эскиз будущей постройки или, чаще, ее модель, вел топографическую съемку, производил раз­бивку плана. В его руках находилось руководство всеми практически­ми строительными работами. В подчинении главного мастера находи­лись простые ремесленники — каменщики, каменотесы, плотники, кир­пичники, кузнецы. Средневековые документы различают их по характеру и типу производимых работ. В строительную артель входи­ли также скульпторы, которые наносили на подготовленные вчерне ар­хитектурные детали декоративные фризы, высекали профили и сюжет­ные изображения...

566

Господствующим на Западе стал вытянутый в плане, базиликаль-ного типа храм. В основе его лежала идея пути как намек на «крестный путь», путь страданий и искупления, как выражение основной идеи католичества.

(Тяжелое В.Н. Искусство средних веков в Западной и Центральной Европе. С. 30—31, 77—80)

О готической Новое слово в искусстве западного средневековья

архитектуре было сказано во Франции в середине XII века. Со-

временники назвали новшество «французской ма­нерой», потомки стали именовать готикой. Время восхождения и рас­цвета готики — вторая половина XII и XIII век — совпало с периодом, когда феодальное общество достигло апогея в своем развитии...

Готика как стиль была порождением совокупности общественных изменений эпохи, ее политических и идейных устремлений, выступав­ших в динамическом взаимодействии, возникла как результат их рав­нодействующей. Ни одно явление того времени, как бы значительно оно ни было, будь то «коммунальные революции» или борьба за упро­чение центральной власти, папская теократия, схоластика или рыцар­ская культура, массовые движения, изменение пространственных пред­ставлений или рост строительного мастерства, не может по отдельнос­ти объяснить происхождение и развитие готики. Готика зародилась во владениях французских королей, и государи других стран — Англии, Испании, Чехии — внедряли готику как символ христианской монар­хии, но готическую архитектуру распространяли и монашеские орде­ны. Собор был важнейшим общественным местом города и оставался олицетворением «божественной вселенной». Во взаимоотношении его частей находят сходство с построением схоластических «сумм», а в изображениях — связь с рыцарской культурой. Сущность готики — в сопоставлении противоположностей, в способности объединить в ду­ховном горении абстрактную идею и живой трепет жизни, космиче­скую бесконечность универсума и выразительную конкретность дета­ли, в умении пронизать земную плоть движением духовной энергии. Это балансирование на грани двух контрастных сфер придало готи­ческому искусству особую остроту, захватывающую пронзительность. В единстве противоположностей, в многозначности готического фено­мена и следует искать причину противоречивости оценок, которых удо­стаивалась готика на протяжении веков.

Важнейшим достижением готической архитектуры стало выделе­ние в здании строительного каркаса. Основу готической конструкции составлял крестовый нервюрный свод. Обычай подчеркивать ребра свода выступающими рядами камнзй, а также применение арок для поддержания сводов были известны задолго до готической поры. Не были новшествами и другие части готической конструкции, но, сведен-

567

ные воедино, они получили качественно новое звучание, оказались пронизанными внутренней строительной логикой.

В готике изменилась система кладки ребристого свода. Ребра теперь не завершали возведение свода, а предшествовали ему. Четыре опоры первоначально соединяли щековыми арками, затем перебрасывали две диагональные арки — оживы. Эта конструкция составляла скелет бу­дущего свода. Образующие свод арки получили название нервюр. Они были призваны нести и скреплять распалубки, которые выкладывали из облегченных плит камня...

Важным нововведением готической архитектуры стало последова­тельное использование стрельчатых арок в качестве сначала торцовых, а затем и диагональных нервюр. Они обладали меньшим распором, главное давление было направлено вниз, на опору. Устои, а не стена, стали рабочей частью готической архитектуры. Для того чтобы снять возникавшие нагрузки, боковой распор сводов гасили за счет самосто­ятельного элемента конструкции, вынесенного за пределы наружных стен, — подпорного уступчатого столба, контрфорса. В зданиях с бази-ликальным разрезом, где средний неф был выше боковых и между на­ружной стеной бокового нефа и поднятой частью центрального суще­ствовал пространственный разрыв, становилось необходимым при­менение специальной соединительной арки — аркбутана, которая перебрасывалась от пяты свода главного нефа на контрфорс бокового. Помимо бокового распора сводов готические соборы испытывали дав­ление арочных конструкций, расположенных по продольной оси. В по­гашении их распора определенную роль играли башни при входе и опо­ры средокрестия, кладка которых была массивнее остальных. Выделе­ние строительного каркаса и изменение роли стены (она превращалась в заполняющий и ограничивающий элемент здания) открывали воз­можность для создания значительных проемов, что облегчало архитек­туру, давало ей возможность стремительно расти вверх...

Динамика пронизала пространство готического храма, оно обрело ликующую одухотворенность, стало стремиться к единству. Особая роль в этом принадлежала свету. Огромные окна уничтожали в готике стену, ее заменила светящаяся преграда — витраж. Пронизанный сол­нечными лучами, он в наибольшей степени воплощал представления средневековья об одухотворенности материи. Но готика — искусство сосуществующих противоположностей. Бесплотному витражу проти­востояла начавшая возрождаться монументальная круглая пластика. Низкие боковые нефы подчеркивали взлет центрального, массивные у основания башни завершались тающим на недосягаемой высоте кру­жевом шатров и шпилей. Готическое здание не существует, не покоит­ся, как романское, оно рождается, развивается, становится на глазах у зрителя. У него появилась еще одна грань измерения — время. Но это время неотторжимо от движения пространства и витальных энергий

568

готических масс. Готика знает развитие и усложнение архитектурной темы, повторы и антитезы. Не случайно Виктор Гюго назвал готиче­ский собор «каменной симфонией».

(Тяжелое В.Н. Искусство средних веков в Западной и Центральной Европе. С. 206—221)

Город и собор Согласно определению, собор — это церковь, в ко-

торой богослужение совершает епископ. С самого начала распространения христианства епископ избирался в каждом значительном городе. Собор, таким образом, — это городской храм. Возведение множества великолепных соборов в Европе означало преж­де всего пробуждение городов. Многие из созданных в это время вит­ражей были даром ассоциаций ремесленников; тем самым они демон­стративно посвящали Всевышнему начатки недавно пришедшего к ним благополучия...

Горожане приходили туда не только затем, чтобы молиться. Там собирались их корпорации, да и вся городская община. Собор был до­мом народных собраний — собраний горожан.

Собор возносится высоко над городом, устремляясь ввысь над этим островком продуктивного изобилия, следя за всем, что производится и продается в этом людском гнездовище, которое, стоит лишь выйти из стен храма, представляет собой лабиринт узких улочек с бесчисленны­ми сточными канавами и скотными сараями. Это было тесное нагро­мождение построек, город был, по нашим меркам, маленьким. Сколько человек жило в Лане в XII веке, когда был построен собор? Несколько тысяч, не более. Но многие из них были богаты, и это было новое, де­нежное богатство.,.

Города, однако, стремятся выделиться из глади окружающей их нивы. Горожанин презирает деревенщину. Кроме того, крестьяне вну­шают ему страх. И он отгораживается от них. Каждый город имеет ук­репления, ворота, тщательно запираемые на ночь, стены, которые по­стоянно перестраиваются с учетом новейших усовершенствований, принимаемых на вооружение как военной, так и церковной архитекту­рой. Город становится замком еще более укрепленном, чем замки сень­оров (да и кем первоначально были эти торговцы и ремесленники, если не особыми слугами сеньорой, епископов, каноников, комендантов кре­постей и рыцарей, составлявших гарнизон?). Город становится крепо­стью, потому что его богатства привлекут алчные взоры и ими легко завладеть, потому что те, кто властвует над ними, прекрасно сознают, что именно в городах собираются самые богатые подати и что необхо­димо защищать этот источник доходов: первой заботой короля Филип­па II Августа было укрепление Парижа, откуда поступала львиная доля его денежных доходов...

569

К городским воротам сходились все пути — наземные и водные. Между тем средства сообщения одновременно служили и средствами защиты: мост легко превращался в стену. Это хорошо видно на мини­атюрах XIII века, иллюстрирующих житие Св. Дионисия. Парижские мосты, спасшие тремястами годами ранее город от норманнских гра­бителей, по-прежнему находились на своем месте с укрепленными баш­нями по бокам и являлись частью организованной системы укрепле­ний. Под их арочными пролетами располагались мельницы — нельзя было не воспользоваться энергией текущей воды. Кораблям здесь не пройти: поэтому приходилось на Гревской набережной выгружать вино, следующее из Оксера в Нормандию и Англию, и переправлять его че­рез Большой мост. На этом мосту, застроенном домами, так как он счи­тается самым безопасным местом в городе..., был самый центр деловой активности, где встречались потоки товаров, перевозимых по воде и по суше, куда сходилось все, что где-либо производилось, все, чего можно было достичь с помощью наук или искусства, все, что могло служить предметом обмена и что вереницы повозок свозили из близлежащих деревень, самых богатых во всей известной в ту пору части мира. Выс­тавляющий напоказ свое изобилие, кишащий людьми город был для моралистов из собора средоточием разврата. Они объявляли его по­грязшим в алчности, обжорстве и похоти. Действительно, в городе мож­но было предаться удовольствиям, и многие рыцари стремились остать­ся там подольше. Радость жизни соседствовала там с крайней нище­той: за всем, что "могло быть роздано, брошено в толпу, за всем, что можно было украсть или присвоить в промежутке между честными за­нятьями, жадно следила огромная стая тех, кто был принесен в жертву прогрессу — калек, бродяг, бедняков. Внутри городского пространства, в обществе, разделенном резкими контрастами, подвижном, плохо сдер­живаемом еще недостаточно жесткими рамками, обнаруживается обес­кураживающая нищета...

Монастырь был замкнут в самом себе. Собор — открыт миру. Это была публичная проповедь, безмолвная речь, обращенная ко всем ве­рующим, но прежде всего демонстрация власти. Своими фасадами, похожими на крепостные, неприступными башнями, служившими им продолжением, собор говорил о верховной власти, о Христе-Царе. И стены его украшали скульптурные вереницы царей и епископов. Со­бор и в самом деле утверждал, что спасения достигают, соблюдая по­рядок и дисциплину, под контролем власти, или, точнее, двух сотруд­ничающих властей — епископа и государя. Кафедральный храм, воз­веденный в городе, этом источнике самого подвижного богатства с тем, чтобы управлять им и использовать его, устанавливает соглашение между обновленными и возрожденными Церковью и монархией.

(Люби Ж. Европа в средние века. С. 114—119)

570