10. Несмотря на то что Аристотель имеет много знаменитых последователей...

Но именно это обстоятельство аристотелики обращают на пользу аристотелевского учения, которое будто бы всегда выходит из преследований еще более славным, и в то время, как все остальные учения уже давно забыты, оно почти единственное процветает, и в наше время одно оно делает погоду. На это тоже трудно ответить без великого раздражения. И все же я на это отвечу, если не потому, что это факт, то потому, что так, во всяком случае, может казаться. Прежде всего, каким образом могут люди, жившие во время четырех-пяти последующих веков, решить все заранее на веки вечные? Да и все ли к тому же люди этих веков принимали такое решение? Конечно, немногие, а именно лишь представители некоторых областей Европы. Ведь мы здесь не выслушиваем тех, кто занимался или даже еще теперь занимается философией в Персии, Индии или где-либо среди других народов, хотя мы имеем не больше права пренебрегать их суждением, чем они не слушать наше. И даже если бы следовало ограничиться только европейскими странами, то кто не знает, что Аристотель едва ли процветает в этих странах, разве только у монахов и, конечно

==72

, у тex, кто был воспитан последними и вверил им не только свою совесть, но и свободу суждения? Но среди тех, кто свободен от этих оков и философствует независимо, ведь очень немногие, признайся, следуют принципам Аристотеля. Допустим, однако, что в наше время число людей, согласных с Аристотелем, очень велико; неужели же это значит, что вопрос об истине должен так же решаться по числу голосов, как это делается обычно при судебных решениях? Безусловно, мудрецов очень мало, число же глупцов необычайно велико, и даже, как говорит мудрец, число глупцов бесконечно⁹⁶.Да и сам Аристотель учит, чтохотя говорить следует как большинство людей, однако думать следует как очень немногие⁹⁷.Ибо(как говорит Цицерон)истинная философия намеренно избегает толпы и довольствуется немногими судьями⁹³.Вот почему так хорошо говорит Сенека:Больше всего надо стараться о том, чтобы мы не следовали, как скот, за идущим впереди стадом, направляя свои шаги не туда, куда надо идти, а туда, куда идут все⁹⁹.Или в другом месте:Ничто так не пагубно для нас, как то, что мы прислушиваемся к мнению толпы, считая наилучшим то, что принято ею с большим одобрением. И еще:Эта партия представляется более многочисленной, а потому она хуже. Не так все прекрасно обстоит в делах человеческих, чтобы лучшее нравилось большинству. Одобрение толпы — это доказательство худшего¹⁰⁰. Так говорит знаменитый философ.

11. Однако не так много поклонников было у Аристотеля раньше, до Комментатора

И еще одно замечание, чтобы покончить с этим вопросом: всему своя судьба. Бывали времена, когда о школе Аристотеля мало что было слышно. Так было, например, при жизни Лаэрпия, который писал, что в его время процветала одна лишь школа Эпикура при полном почти упадке всех других школ. Безусловно, невозможно отрицать, что, пока процветали и оставались невредимыми Афины (более того, пока еще процветала

==73

Римская империя),—невозможно отрицать, говорю я, что в эту эпоху и Академия, и Стоя, и школа пирронистов славились больше, чем Лицей Аристотеля. Академия ведь воспитала Цицеронов и Плутархов, стоическая школа—Эпиктетов ¹⁰¹и Сенек, между тем как перипатетическая школа не выдвинула никого, кто бы мог идти в сравнение с этими мыслителями. А Марк Аврелий, славный император и превосходный философ, будучи уже стариком, отправлялся слушать не перипатетиков, как указано у Филострата, а Секста Эмпирика¹⁰²(.который, как известно, был пирронистом). После же того как Афины были сравнены с землей, а Рим много раз становился добычей варваров, до арабов дошло несколько греческих философских книг, в том числе и книги Аристотеля. Аверроэс, Альфарабий¹⁰³ и другие попытались перевести эти книги на арабский язык, причем они были так увлечены новизной дела, так были восхищены и так высоко стали ценить одного Аристотеля, что Аверроэс, как мы уже указывали выше, написал, будто на протяжении тысячи пятисот лет у Аристотеля нельзя было открыть ни одной ошибки. Как будто бы в самом деле Теофраст, Симплипий¹⁰⁴ Филопон и другие, хоть они и относились к перипатетикам (не говоря уж о других), не отметили еще раньше многих его ошибок! Во времена же Альфонса, который был жаден до всякой литературы, были переведены на латинский язык книги Аверроэса, Авиценны^104а и других арабов. А когда начался расцвет Парижской академии, эти книги были привезены в Париж (где, разумеется, была большая нехватка книг), и там они были так высоко оценены, что Аверроэс, за которым установилось прозвище Комментатор, и Авиценна стали наряду с Аристотелем (словно какие-то вовремя засиявшие звезды) крупными авторитетами, как это можно заключить из сочинений божественного Фомы, Скота и других, цитирующих для подкрепления своих выводов наряду с Аристотелем также Комментатора и Авиценну.

==74