Информация для учителя1

Не следует делать упор на различиях характеров крестьянских ребят по социально-психологическим признакам, четко дифференцировать рассказанные ими истории, в которых как-то отражается индивидуальная речевая манера каждого из героев, проявляются несхожие их характеры. Ибо «индивидуализация присутствует в «Бежином луге» лишь в той мере, в какой ее допускает складывающийся в контексте «Записок охотника» единый симфонический принцип построения, сдерживающий четко дифференцированную речевую и даже портретную характеристику персонажа».

Кроме того, думается, что тема «Мальчики в «Бежином луге» в качестве самостоятельной не является органичной художественной системе тургеневского произведения. Потому что мальчики здесь «не главные». «Главнее» их — ночь, огонь костра, звезды на небе, само небо в его непредставимой и тревожащей беспредельности», словом, природное мироздание и тайна, сокрытая в нем. Но Тургенев показал совершенно особых мальчиков — «столкнувшихся лицом к лицу с великим шумом мира и с его молчаньем». Поэтому важнее то, как реагируют маленькие герои на рассказы у костра — о тайне мира, что вокруг них. Поэтому главным содержанием работы на уроках по «Бежину лугу» станет осмысление Тургеневым бытия природы в его отношении к человеку.

Наблюдающему за всем происходящим у костра рассказчику открылась необыкновенная картина ночного приволья деревенских мальчишек, стерегущих лошадей, на фоне первозданного, естественного природного мира — леса, холмов, луга, реки, Млечного Пути... Детские фигурки были высвечены красноватым отражением пламени, а за ними стояла стерегущая огонь ночь, в которой продолжала совершать свою жизнь природа. Ночная природа и, наталкивает ребятишек у костра на красивые, фантастические истории, приподнимает завесу над невидимым в природном мироздании.

Все, о чем рассказывают мальчики, изумляет своей одушевленностью, Здесь кашляет домовой и плачет русалка, пугает утопленник и «водит» леший, заманивает водяной и отлетает голубком на небо душа человека. И в этом смысле происшествия с героями их «ночных» рассказов воспринимаются мальчиками как проявления «нечистой силы». Хотя к самой нечистой силе они относятся довольно по-обыденному, в духе народного миросозерцания, согласно которому человек ощущал себя с природным миром единым целым.

После истории о Гавриле-плотнике и русалке в ночном мире начинают происходить странные явления, заставляющие замирать детские сердечки. Как будто некая одушевленная, но никому невидимая сила в природе отозвалась на только что рассказанное: «Вдруг, где-то в отдалении, раздался протяжный, звенящий, почти стенящий звук...» То же самое будет и после рассказа Ильюши об утопленнике: «Не успел он произнести... последнее слово, как вдруг обе собаки разом поднялись, с судорожным лаем ринулись прочь от огня и исчезли во мраке».

Автор-рассказчик, слыша пугающие мальчиков голоса, интуитивно догадывается, что это ночь подтверждает справедливость их рассказов о присутствии некой тайны, скрытой жизни природы. Обратим внимание учащихся на соответствие пространства, откуда впервые доносятся ночные голоса, и мест нахождения нечистой силы из легенды, рассказанной накануне.

Будучи одновременно водяными и лесными духами, русалки пребывали в лесах и на берегах рек или озер. Оттуда же доносится «протяжный звук»: вначале «кто-то долго, долго прокричал под самым небосклоном, кто-то другой как будто отозвался ему в лесу тонким, острым хохотом, и слабый, шипящий свист промчался по реке. Получается, что природа таким образом ответила мальчикам на их осведомленность о ее таинственной жизни. Услышав ее ответ, они «переглянулись и вздрогнули». И автору рассказчику, незадолго до этого самому пережившему смятение перед открывшимся ночным бытием природы, понятно их состояние. В этот самый момент обнаруживается совпадение взрослого и детского сознаний в ощущении своей сопричастности тайне природного мироздания, а также своей включенности в одну «мировую жизнь», где нет четкой грани между реальным и таинственным. В самом деле, чем можно доказать или опровергнуть существование земли, «где, говорят, зимы не бывает», или того, что праведная душа уносится на небо белым голубем?..

Тургенев подводит нас к мысли о том, что природа живет по установленным ею самою законам, и мы, будучи частью всеприродного целого, невольно подчиняемся им, таинственным и непонятным.

Но что придает человеку уверенности в разумности подчинения установленной природой «жизни всеобщей»? Доверие. Доверие природе, ее тайне и ее одухотворенному самостоятельному бытию.

Наблюдая ночь, которая стояла «торжественно и царственно» с ее «бесчисленными золотыми звездами» и их тихим, мерцающим течением по направлению теплого Млечного Пути, автор-рассказчик, возможно, вспомнил другое мерцание — стальное — на дне устрашающей бездны, отдающей холодом зеркала неподвижной реки.

И может быть, как напоминание о ее присутствии в природном мироздании вновь «раздался» «странный, резкий, болезненный крик» «два раза сряду» и «спустя несколько мгновений повторился уже далее».

А еще Тургенев всегда будет напоминать о том, что в отличие от вечной природы человеческой жизни присущи непрочность, «скоротечность» призрачность. Равно как и власть всесильного случая, за которым стоят тайны всеприродного бытия. В этом отношении смерть Павла воспринимается как кульминация тайны природного бытия.

Павел — самый рациональный из всех ребят. Он старается объяснить все странное в природе с позиций здравого смысла. Так, когда Костя рас сказывает о «болезном голосе», донося «из бучила», Павлуша замечает: «А то, говорят, есть такие лягушки махонькие, которые так жалобно кричат». Он придерживается трезвого взгляда на жизнь. Такова его позиция в отношении легенды о Тришке-антихристе.

Следует обратить внимание учащихся на две сцены, в которых Павлуша изображен рефлексирующим человеком. Первая — с белым голубем. Вначале он, как всегда, дает радионалистическую трактовку появлению «из пламени будто голубка»: «Знать, от дому отбился...» Однако, когда Костя предполагает, «не праведная ли это душа летела на небо», Павел не сразу («проговорил он наконец»), но согласился: «Может быть». Следовательно, и ему не все ясно в окружающем мире.

Вторая сцена связана с голосом утонувшего Васи, окликнувшим Павлушу у реки: «...неладно дело. Я Васин голос слышал». Этой фразой он самолично назначил себе скорую смерть, одновременно заявив: «...своей судьбы не минуешь».

Таким образом, герой Тургенева предстает сомневающейся личностью. Тем драматичнее мы воспримем смерть Павла. Власть случая со всей отчетливостью проявится в том, что умрет мальчик в результате падения с лошади, в то время как он был превосходным наездником. Вспомним, как ночью его лошадь «круто остановилась.., у самого костра», и он, «уцепившись за гриву, проворно спрыгнул с нее». На примере истории Павла мы можем поговорить о подчинении человека законам всеобщей жизни.