176Часть II. Слушание и развитие взаимоотношений

Ямог бы сказать: “Почему вы об этом спрашиваете?” или “Как вы сами представляете себе мое мнение о вас?”, или “Важно не то, что я думаю о вас, Марсия, а то, что вы сами о себе думаете”. И все же у меня было сильное чувство, что все эти гамбиты были отговорками и что после це­ лого года встреч три раза в неделю самое меньшее, что заслужила Мар­ сия, — честный ответ, что я о ней думаю (Реек, 1978, р. 170-171).

Придет время, когда вам будут задавать подобные вопросы, и вам придет­ ся решать, как на них ответить. Станете ли вы отказывать клиенту в праве на человечный и конгруэнтный ответ ради сохранения нейтралитета, профес­ сионального статуса и внешней корректности? Или же вы оставите профессио­ нальный нейтралитет и корректность и ответите клиенту “просто” как другой человек? Психоаналитики склонны отдавать предпочтение профессиональному нейтралитету, в то время как личностно-ориентированные, экзистенциальные и феминистически ориентированные тераписты выбирают более открытый, гу­ манный подход. Это не означает, что интервьюер всегда и незамедлительно должен отвечать на прямые вопросы клиентов. Большинство вопросов, тре­ бующих самораскрытия, суждения или совета клинициста, нужно анализиро­ вать и обсуждать, прежде чем давать на них ответ (или непосредственно по­ сле этого), независимо от теоретической ориентации. (Дальнейшее обсуждение самораскрытия см. во врезке “От теории к практике 5.1”.)

Безусловное положительное отношение

Карл Роджерс определяет безусловное положительное отношение к клиен­ ту как “...теплое отношение к нему как личности с безусловной собствен­ ной ценностью — ценностью, которая не зависит от его состояния, поведе­ ния или чувств” (Rogers, 1961, р. 34). Безусловное положительное отношение предполагает теплоту, заботу, уважение и неосуждение.

Никто не знает клиента лучше, чем он сам. Поэтому, даже выступая в роли клинициста, мы не вправе судить его. Обычно все, что нам о нем известно, — это лишь небольшой фрагмент его жизни и поведения; таким образом, у нас недостаточно информации для того, чтобы осуждать клиен­ та. Мы не жили рядом с клиентом, не наблюдали за ним на протяжении длительного периода времени, и нам не открыты его внутренние мотивы, мысли и чувства. Даже если бы мы могли получить исчерпывающую ин­ формацию о клиенте, суждение о том, насколько плохи или хороши его мысли, чувства или поведение, было бы неуместным.

Термин безусловное положительное отношение предполагает нечто большее, чем просто нейтральное принятие клиентов. По словам Роджерса, “гарантия того, что тебе симпатизируют и поощряют как личность, представляется очень

= От теории к практике 5.1 ■■ < =

“За” и “против” самораскрытия

Клиенты обязательно будут задавать вам личные вопросы. Их задают все, разница только в количестве. Кроме того, время от времени вы можете ощутить желание рассказать клиенту о себе — как уместно, так и неуместно. Таким образом, сейчас нам нужно найти ответы на не­ сколько важных вопросов.

•Есть ли что-то изначально неправильное в том, чтобы сообщать кли­ енту личную информацию?

•Можно ли говорить о каких-либо преимуществах самораскрытия?

•Какая степень самораскрытия будет чрезмерной?

•Возможно ли, что мой отказ раскрыть клиенту какую-либо инфор­ мацию о себе испортит взаимоотношения с ним?

Как и в отношении других терапевтических проблем, мнения по поводу самораскрытия расходятся в зависимости от теоретической ориентации, личностных качеств, позитивного и негативного личного опыта и личных предпочтений. Приводим примеры нескольких ярко выраженных позиций.

Джулия Сигал, британский психолог-консультант, выступает категориче­ ски против самораскрытия. Квинтэссенция взглядов Сигал представлена в написанной ею главе Against Self Disclosure (“Против самораскрытия”) в сборнике Questions and answers on counselling in action (“Вопросы и ответы по психологическому консультированию”). Она утверждает следующее.

У психологов-консультантов есть много причин не раскрывать ин­ формацию о себе. Обсуждение опыта психолога-консультанта отвлека­ ет внимание от клиента. Это может быть способом избегания серьез­ ных и болезненных вопросов — как для клиента, так и для самого психолога-консультанта. В частности, это может предотвратить кон­ фронтацию между верой клиента в компетентность консультанта и те­ ми трудностями, которые люди испытывают вследствие своей непохо­ жести друг на друга. На самом деле невозможно предсказать, чем станет раскрытие тераписта для его клиента — оно может просто-напросто все запугать и повысить сопротивление последнего по отношению к спе­ циалисту. Оно также препятствует выявлению и анализу предположений клиента о тераписте, часть которых могут не соответствовать истине, но быть весьма значимыми. И последнее. Я утверждаю, что для тераписта важно сохранять конфиденциальность и ясно обозначенные границы отношений, чтобы иметь возможность... в полной мере проявлять эм­ патию по отношению к клиенту (Segal, 1993, р. 14).

И наоборот (что несколько удивляет), психоаналитически ориентирован­ ный автор недавно сформулировал преимущества самораскрытия в своей

178 Часть II. Слушание и развитие взаимоотношений

книге Playing one's cards face up in analysis (“Игра в открытую в психоана­ лизе”) (Renik, 1999, p. 521). Вот что писал О. Реник перед этим.

Самораскрытие с целью объяснить себя способствует анализу пере­ носа посредством установления атмосферы неподдельной искренно­ сти. Несомненно, терапевтические преимущества весьма многочис­ ленны и долговременны, когда они основываются на расширении самосознания пациента (Renik, 1995, р. 466).

Если вам трудно решить, стоит ли раскрываться перед клиентом и в какой мере, не волнуйтесь — вы не одиноки. Как эмпирические исследования, так и клинические случаи указывают на то, что самораскрытие может быть как полезным, так и вредным для терапии (Strieker & Fisher, 1990).

В заключение скажем, что необходимость и степень раскрытия себя пе­ ред конкретным клиентом можете определить только вы сами. Мы вы­ ступаем за то, чтобы интервьюер время от времени проявлял спонтан­ ность — если это входит в его планы.

важным элементом терапевтических отношений” (ibid). К. Роджерс говорит о по­ зитивных или приязненных чувствах, которые интервьюер должен испытывать

ксвоим клиентам, чтобы чувствовать себя достаточно уверенно для исследова­ ния их сомнений, недостатков и слабостей. Исследования подтверждают, что психотерапия более эффективна, если интервьюер испытывает положитель­ ные чувства к клиенту (Moras & Strupp, 1982; Strupp & Hadley, 1979).

Терапист должен найти ответ на следующий важный вопрос: “Как мне выразить или продемонстрировать безусловное положительное отношение

ксвоему клиенту?” Большой соблазн состоит в том, чтобы попытаться выра­ зить позитивные эмоции непосредственно, с помощью физического контакта или таких утверждений, как “Вы мне нравитесь”, “Вы мне небезразличны”, “Я принимаю вас безо всяких условий”, “Здесь вас никто не осудит”.

Непосредственное выражение клиенту безусловного положительного от­ ношения обычно неэффективно или даже опасно. Во-первых, непосредст­ венное проявление расположения может восприниматься как нелепое или чересчур интимное поведение. Во-вторых, прямое выражение приязни мо­ жет подразумевать ваше желание завязать дружеские или любовные отно­ шения с клиентом. В-третьих, даже опытные интервьюеры иногда испыты­ вают негативные эмоции по отношению к своим клиентам. Если вы заявляете о “безусловном принятии”, вы обещаете невозможное, поскольку не сможете (и не будете) испытывать к клиенту только добрые чувства.

Сформулируем наш вопрос по-новому: как опосредованно выразить принятие клиента, положительное отношение и уважение к нему? Вот не­ сколько идей на этот счет: во-первых, приходя на интервью без опозданий; спрашивая клиента о том, как к нему обращаться, и применяя именно ту форму обращения, которая ему нравится; выслушивая клиента внимательно

ис участием, вы тем самым строите взаимоотношения, основанные на приязни и уважении. Во-вторых, позволяя клиенту говорить о себе в есте­ ственной для него форме, вы тем самым сообщаете ему о своем принятии

иуважении. В-третьих, демонстрируя клиенту, что вы слышите и помните определенные эпизоды из рассказанной им истории, вы выражаете свое уважение. Это подразумевает использование перефразирования, обобще­ ния, иногда интерпретации. В-четвертых, реагируя с участием или эмпатическим пониманием на эмоциональные трудности или интеллектуальные конфликты клиента, вы демонстрируете заботу и принятие. Именно это имели в виду Э. Отмер и С. Отмер (Othmer & Othmer, 1994), когда писали, что выявление боли и выражение сострадания — это стратегии, способст­ вующие установлению эмоционального контакта. В-пятых, как практика клинической работы, так и исследования показывают, что клиент чутко воспринимает намерения интервьюера. Таким образом, явное усилие ин­ тервьюера, направленное на принятие и уважение своего клиента, может значить для последнего больше, чем какой-либо метод психотерапии

(Strupp & Binder; 1984; Wright & Davis, 1994).

Вприведенном ниже примере для выражения безусловного положитель­ ного отношения клиницист применяет ориентированное на чувства обоб­ щение вместе с мягкой интерпретацией.

“Ранее вы говорили о боли, которую вызвал уход любимой женщины. Сейчас вы рассказываете о своей матери и о том, что вы чувствовали се­ бя покинутым, когда она посвятила себя уходу за вашим отцом, стра­ дающим алкоголизмом. Возможно, здесь есть определенная связь или за­ кономерность”.

Хотя комментарии интервьюера направлены на то, чтобы лучше понять модели взаимоотношений (Luborsky, 1984), они также показывают клиенту, насколько внимательно тот его слушает. В результате клиент станет отно­ ситься с вниманием и уважением к тераписту, и их отношения могут стать более доверительными. Запоминание того, о чем рассказывает ваш клиент, требует безраздельного внимания. Использование рассудка, интуиции и эмпатического понимания для отражения внутреннего мира клиента со­ общает ему о глубоком уважении с вашей стороны, а это и есть сущность безусловного положительного отношения.