159 Там же. С. 177. См. Также: Лурье я.С. История России в летописании и восприятии нового времени / / я.С. Лурье Россия древняя и Россия новая. СПб., 1997.

развития выделяли не столько социально-исторические организмы, сколько их систе¬мы. И хотя сами они не занимались исследованием связей между социоисторически-ми организмами, образующими ту или иную конкретную систему, но такой вопрос с неизбежностью возникал.

Настаивая на полной самостоятельности развития каждого из выделенных исто¬рического образования, плюралисты, исключая пожалуй О. Шпенглера, в той степени или иной степени обращали внимание на воздействие их друга на друга. Это особенно наглядно можно видеть на примере Н.Я. Данилевского. «Вся история доказывает, что цивилизация не передается от одного культурно-исторического типа к другому, — писал он и тут же добавлял, — но из этого не следует, что они оставались без всякого воздействия друг на друга, но только это воздействие не есть передача, и способы, которыми распространяется цивилизация, надо себе точнее уяснить». 160 И далее он выделяет три таких способа: 1) «пересадка» путем путем колонизации, 2) «прививка» и З) «удобрение».

Б последующем пытался предпринять более или менее полное историческое кар¬тографирование человечества и нарисовать картину связей между выделенными им локальными цивилизациями А.Дж. Тойнби. В его историческом картографировании много субъективизма и даже прямого произвола, но все же оценить его усилия в этом направлении можно только положительно.

Труды исторических плюралистов не только привлекли внимание к связям между одновременно существующими отдельными обществами и их системами, «горизонталь¬ным», но заставили по-новому взглянуть и на «вертикальные» связи в истории. Стало ясным, что их ни в коем случае нельзя свести к отношениям между стадиями развития внутри тех или иных отдельных обществ, что история дискретна не только в простран¬стве, но и во времени, что субъекты исторического процесса возникают и исчезают.

Стало ясным, что социоисторические организмы чаще всего не трансформирова¬лись из обществ одного типа в общаства другого, а просто прекращали существование. И поэтому естественно возникает вопрос о характере связей между обществами исчез¬нувшими и обществами, занявшими их место.

Тем самым перед историками встала проблема циклов в истории. Социоисторичес-кие организмы прошлого исчезали не просто в результате внешнего насилия. Они дейст¬вительного проходили в своем развитии периоды расцвета и упадка, а нередко и гибли. И естественно возникал вопрос о том, насколько совместимо существование таких циклов с представлением о всемирной истории как поступательном, восходящем процессе.

К настоящему времени тот подход к истории, который принято называть циви-лизационным, исчерпал все свои возможности и отошел в прошлое. Попытки его реа¬нимировать, которые сейчас предпринимаются в нашей науке, ни к чему, кроме конфу¬за привести не могут. Об этом наглядно свидетельствуют статьи и выступления на¬ших «цивилизационщиков». Их еще можно понять, когда они ограничиваются пере¬сказом взглядов своих кумиров. Когда же они пытаются сказать что-то свое, то все их писания по существу представляют собой переливание из пустого в порожнее.

Вот пример подобного рода пустословия: «И в заключение, поскольку в науке нет еще общепризнанного определения категории «цивилизация», позволю себе сфор¬мулировать ее парадигмальный — в рамках исторической науки — смысл: историко-антропологический — цивилизация — это историоризированноя природа обществен-

'60 Данилевский Н.Я Россия и Европа М., 1991 С. 98.

ного индивида, ее носителя, раскрывающаяся как универсальный стиль различных сторон его жизнедеятельности; социо-культурный — это совокупность универсально-стилевых, духовных, материальных и нравственных средств, которыми данное сообще¬ство вооружает своего члена в его противостоянии внешнему миру; социологиче¬ский — это диалектическое единство двух субстратов общества как динамически це¬лостного объективно необходимого и субъективно-волевого, разрешающееся в процес¬се целенаправленной человеческой деятельности; и, наконец, исторический — это куль¬турно-исторический тип организации общества, в котором его фундаментальная коп-ституитивная идея — синтезирующая бытие в нем парадигма — выступает 4!пре-вращенно» как его основание». 161

Еще пример «цивилизационной» зауми. «Бытийные формы сознания создают единый предметный и понятийпый континуум культурологических и цивилизациоп-ных исследований. Однако в отличие от культуры, которая практически целиком са¬моопределяется через указанную триаду, цивилизация, очевидно, представляет собой вырабатываемые в результате духовных прорывов в циклическом (природном) вре¬мени формы рефлекции и самопознания культурных (смысловых) континуумов, бла¬годаря чему культура приобретает черты Личности».' 62 И этот «словопомол» продол¬жается на тринадцати страницах.

А вот образчик компетентности наших приверженцев цивилизационного подхо¬да: «Становление цивилизационных исследований на Западе шло в основном по двум направлениям. Первое связано прямо или косвенно с набором технико-экономичес¬ких критериев, предложенных еще в конце XIX в. Г. Спенсером и Г. Чайльдом.... Другое направление сформировалось на основе подхода, внервые получившего выра¬жение в работах Н. Данилевского и О. Шпенглера». ш

Под названием «цивилизационных исследование» автор умудрился объединить два принципиально разных пони мания истории — унитарно-стадиальное и плюралыю-циклическое — только па основе того, что представители и того, и другого используют слово «цивилизация». Он, видимо, даже не подозревает, что слово «цивилизация» нача¬ло использоваться сторонниками унитарно-стадиального подхода еще в XVIII в. и что В XIX в. поборниками трехчленного (дикость, варварство, цивилизация) деления все¬мирной истории не было внесено ничего принципиально нового в понимании цивилиза¬ции как стадии развития человеческого общества в целом. В частности Г. Чайльд никак и ничего не мог предложить в конце XIX в. по той простой причине, что он тогда только что родился (1892). Не знает автор и о существовании Ж.А. де Гобино и Г. Рюккерта, стоявших у истоков плюрально-циклического похода к истории.

Другой наш «цивилизационщик» знаком с работой Г. Рюккерта, но и он не мог удержаться от ошибок. От него мы, например, узнаем, что крупнейший шаг в развитии цивилизационного подхода сделал «профессор из университета Бреслау, располо¬женного в глубине Польши, на самой границе Российской империи Г. Рюккерт (брат известного востоковеда Ф. Рюккерта)».164 Бреслау (Вроцлав) отошел от Польши в

161 Барг М.А. Цивилизационный ПОДХОД к истории / / Коммунист. 1991. № 3. С. 35.

162 Следзевский И.В. Эвристические возможности и пределы цивилизационного подхода / / Циви-

лизации. Вып. 4. М., 1997. С. 18.

'б3 Ерасов Б.С. Культура, религия и цивилизация на Востоке (очерки общей теории). М.,1990.

С. 81.

'64 Ионов И.Н. Понятие и теория локальных цивилизаций: проблема историографического приори¬тета / / Цивилизации. Вып 4. М., 1997. С. 144-145.

1335 г. и вернулся в ее состав только после поражения Германии в 1945 г. И даже сейчас, когда границы Польши существенно сдвинулись по сравнению с 1918— 1939 п. на запад, ЭЮТ город вряд ли можно назвать находящимся в глубине этой страны. Что же касается Фридриха Рюккерта (1788—1866), ТО он был не востокове¬дом, а известным немецким поэтом-романтиком, пропагандировавшим и переводив¬шим восточную поззию, И приходился Г. Рюккерту (1823— 1875) не братом, а отцом.

2.8. ВОЗРОЖДЕНИЕ УНИТАРНО-СТАДИАЛЬНЫХ КОНЦЕПЦИЙ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ В СОЦИАЛЬНЫХ НАУКАХ

НА ЗАПАДЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ХХ ВЕКА

2.8.1. Вводные замечания

Как мы уже видели, в конце XIX и в исторической, и в этнологической, и в соци¬ологической науках унитарно-стадиальные концепции или отступили на задний план, или были ПОЛНОСТЬЮ вытеснены. На смену им пришел либо чистый эмпиризм, отказ от каких бы то ни было теоретических построений и вообще сколько-нибудь широких обобщений, что нашло свое выражение в трудах представителей уже знакомой нам баденской школы неокантианцев (В. Виндельбанд и Г. Риккерт), либо плюралыю-циклический подход к истории. И так обстояло дело на протяжении почти всей пер¬вой половины ХХ в. Но начиная с 40-х годов положение начало меняться. Унитарно-стадиальный подход к истории стал возрождаться и распространяться, захватывая все новые и новые области общественных наук.

Во многом все это было связано с началом и последующим развертыванием той революции в развитии производительных сил человеческого общества, которая полу¬чила название научно-технической (НТР). Этот переворот привлек внимание к раз¬витию производства в целом. И тогда стало совершенно ясным, что эта революция не является первой. Ей предшествовало еще два крупнейших перелома в развитии про¬изводительных человеческого общества.

Первый из них — переход от собирательства и охоты к земледелию и скотовод¬ства, от присваивающего хозяйства к производящему. Этот переход был впервые оха¬рактеризован как революция в труде крупнейшего английского археолога Внра Гор¬дона Чайльда (1892 —1957) « Человек создает себя» (1936). Писал он об этом и в других своих работах: «У истоков европейской цивилизации» (5th edn., 1950; русск. перевод: М., 1952), «Древнейший Восток в свете новых раскопок» (4th edn., 1952; русск. перевод: М., 1956), «Прогресс и археология» (1945: русск. перевод: М., 1949) и др. Но идея этой, неолитический, как называл ее В.Г. Чайльд, революции получила широкое распространение лишь после второй мировой войны. В последующем за этим переворотом закрепилось название аграрной, или агрикультурной, революции. Тер¬мин «агрикультурная революция» использовал и В.Г. Чайльд, но для обозначения перехода не к земледелию вообще, а к плужному, полевому земледелию (лат. слово «ager» буквально означает «поле»). 165

Вторым переворотом был переход от ручного производства к машинному, кото¬рый именуют промышленной (индустриальной) революцией. Данный термин, по-ви-

'65 Childe V.G Man Makes Himself. London, 1937. Р. 138.

димому , впервые был употреблен в работе французского экономиста Адольфа Бланки «История политической экономии от древности до наших дней» (1837).166 Его посто¬янно использовали основоположники марксизма. Впервые в их работах он встречает¬ся в статье Ф. Энгельса «Положение Англии. Восемнадцатый век» (1844). В первом томе «Капитала» (1867) К. Марксом был дан глубокий анализ сущности промышлен¬ной революции. Наряду с ними этим понятием широко пользовались и другие обще¬ствоведы. Поэтому вряд ЛИ можно согласиться с Ф. Броделем, когда он утверждает, что этот термин стал классическим лишь после публикации прочитанных в 1880 — 1881 гг. английским историком и экономистом Арнольдом Тойнби (1852 —1883) «Лек¬ций о промышленной революции» (1886).

Одним из первых, если не первым, к выводу о том, что после Второй мировой войны в мире начался новый грандиозный переворот в развитии производитель¬ных сил, пришел крупный английский физик и одновременно известный обществен¬ный деятель Джон Десмонд Бернал (1901 — 1971). В написанной им совместно с фи¬лософом Морисом Корнфортом (1909 — 1980) и опубликованной в 1949 г. книге «Нау¬ка для мира и социализма» (русск. перевод его частей работы: Дж. Д. Бернал. Наука и общество. М., 1953) ученый называет этот переворот второй промышленной рево¬люцией. В следующем труде «Мир без войны» (1958; русск. перевод: М., 1960) Дж.Д. Бернал наряду с этим термином применяет словосочетания «новая револю¬ция», «научная и техническая революция», «научно-промышленная революция!? и, наконец, «научно-техническая революция» ' Последний термин и стал общепринятым. Выявление названных трех переворотов неопровержимо свидетельствовало о том, что, по крайней мере, в сфере производства, имело и имеет место прогрессивное развитие.

Другим фактором, который способствовал возрождению в западной науке эволю¬ционных идей, было выдвижение после второй мировой войны в число первочередных задач общественных наук проблемы будущего стран, составлявших так называемый «третий мир». Было совершенно ясно, что эти страны значительно отставали от разви¬тых стран, социально-исторических организмов, составлявших «первый мир», что им нужно преодолеть это отставание, а для этого они должны развиваться. Возникла необходимость детальной разработки понятия развития, причем развития поступа¬тельного, восходящего, т.е. прогресса.

Вместе с возрождением унитарно-стадиальных концепций снова пробудился ин¬терес к идее общественного прогресса. Появилось множество работ, посвященных ис¬тории этой идеи. Достаточно назвать только книги: Джон Бейли «Вера в прогресс» (1950); Моррис Гинсберг «Идея прогресса» (1953); А. Саломон «Тирания прогресса» (1955); Карл Беккер «Прогресс и власть» (1965); Чарльз ван Дорен «Идея прогрес¬са» (1967); Сидни Поллард «Идея прогресса. История и общество»(1968); Роберт Нисбет «История идеи прогресса» (1980).