3.8.7. Народные массы и выдающиеся личности

С открытием классов и классовой борьбы в историологию впервые вошел народ, причем не как пассивная страдающая масса, а как активная действующая социальная сила. Одна из работ О. Тьерри называлась «Подлинная история Жака Простака, написанная на основании подлинных документов» (русск. первод. Избранные сочи¬нения. М., 1937). Под Жаком Простаком он понимал французское крестьянство.

По-новому встал вопрос о выдающихся деятелях истории и их отношении к массам. Великим становится человек, который лучше других понял и выразил интере¬сы своего класса и который возглавил его борьбу за эти интересы. Сила великого человека в тех людях, которые за ним идут Если он пренебрегает интересами своего класса, то теряет сторонников и последователей и лишается силы, лишается возможно¬сти воздействовать на ход исторического процесса.

З.8.8. Классовая борьба — историческая закономерность

Стремясь выяснить, является ли наличие общественных классов и классовой борьбы специфической особенностью развития Франции или же это присуще и другим стра¬нам, историки эпохи Реставрации обратились к истории Англии. И убедились, что открытие ими закономерности не в меньшей степени проявляются в истории И этой страны. Английское общество тоже было расколото на классы, между которыми на всем протяжении его истории шла упорная борьба. Кульминацией этой классовой борьбы была Английская революция XVII в.

З.8.9. История как объективный, закономерный процесс

Открыв общественные классы и классовую борьбу, французские историки эпохи Реставрации тем самым пришли к определенному общему взгляду на историю, кото¬рый, однако, ими нигде сколько-нибудь четко изложен не был. Ими фактически было признано существование нескольких качественно отличных общественных укладов, в основе каждого из которых лежала определенная система имущественных отношений, с неизбежностью порождавшая деление на общественные классы — группы людей с разными объективными интересами. Каждый уклад существовал до тех пор, пока соответствовал потребностям времени. Однако рано или поздно такому соответствию приходил конец. Тогда возникала объективная необходимость в замене этого общест¬венного уклада новым. И эта смена укладов никогде не происходила автоматически. Были классы, кровно заинтересованные в сохранении старых отживших отношений и имевшие возможность препятствовать назревшим переменам, ибо им принадлежала власть. Чтобы эти перемены произошли, необходимо было, чтобы классы, интересы ко¬торых требовали пребразований, поднялись на борьбу и захватили власть. Только переход власти в руки этих прогрессивных сил мог обеспечить смену одного общест¬венного строя другим, отвечающим нуждам времени.

Из всех французских историков эпохи Реставрации ближе всего к такому пони¬манию истории подошел Ф. Минье. Выше уже были процитированы строки из его работы, в которых говорилось об объективном характере социального движения, веду¬щего к смене одного общественного строй другим. Приведем еще одно из его высказы¬ваний, с которого начинается его основной труд — «История Французской революции с 1789 по 1814 г.». «Я собираюсь, — писал он, — дать краткий очерк французской революции, с которой начинается в Европе эра нового общественного уклада... Эта революция не только изменила соотношение политических сил, но произвела перево¬рот во всем внутреннем существовании нации. В то время еще существовали средне¬вековые формы общества, а общество разделилось на соперничающие друг с другом классы. Вся земля была разделена на враждовавшие друг с другом провинции. Дво¬рянство, утратив всю свою власть, однако, сохранило свои преимущества; народ не пользовался никакими правами; королевская власть была ничем не ограничена, и Франция была предана министерскому самовластью, местным управлениям и сослов¬ным привилегиям. Этот противозаконный порядок революция заменила новым, более справедливым и более соответствующим требованиям времени. Она заменила произ¬вол — законом, привилегии — равенством, она освободили людей от классовых разли¬чий, землю — от провинциальных застав, промышленность — от оков цехов и корпо¬раций, земледелие — от феодальных повинностей и от тяжести десятины, частную собст¬венность — от принудительного наследования; она все свела к одинаковому состоя¬нию, одному праву и одному народу... Главная цель была достигнута, в империи во время революции разрушилось старое общество и на месте его создалось новое». "

А затем следует обобщающий вывод: «Когда какая-нибудь реформа сделалась необходимой и момент выполнения ее наступил, то ничто не может помешать ей и все ей способствует. Счастливы были бы люди, если бы они умели этому подчиниться, если бы уступили то, что у них лишнее, а другие бы не требовали то, что им не хватает; тогда революции происходили бы мирным путем, и историкам не приходилось бы упоминать ни об излишествах, ни о бедствиях; им бы только пришлось отмечать, что человечество стало более мудрым. Но до сих пор летописи народов не дают нам ни одного примера подобного благоразумия: одна сторона постоянно отказывается от принесения жертв, а другая их требует, и благо, как и зло, вводится при помощи насилий и захвата. Не было до сих пор другого властелина, кроме СИЛЫ». 8°

Казалось бы, все у французских историков эпохи Рестраврации стало на свое место: действия людей, из которых складывается история, определяются общественным мнением, а общественное мнение разное, у разных классов детерминируется интересами этих классов, которые обусловлены местом этих больших групп людей в системе имуще¬ственных отношений. Имущественные отношения — основа общества, история есть сме¬на систем имущественных отношений, а классовая борьба — сила, определяющая пере¬ход от одной такой системы к другой, и тем самым ход истории. История есть объектив¬ный процесс, ход которого в общем и целом предопределен, причем не богом, не абсолю-тым разумом, не разумом человечества, не разумом и волей великих людей, а объектив¬ными и естественными факторами. Проблема, казалось, была решена.