3.7.7. Проблема свободы и необходимости в философии истории г. Гегеля

В основе философии истории Г. Гегеля — представление об объективной силе, определяющей ход истории. Эту силу он называл мировым духом. Идея неизбежно¬сти преобразований, которые происходили на глазах Гегеля, получила четкое выраже¬ние в его «Феноменологии духа», увидевшей свет в 1807 г. «Впрочем, не трудно ви¬деть, — писал он, — что наше время есть время рождения и перехода к новому пе¬риоду. Дух порвал с прежним миром своего наличного бытия и своего представления, он готов погрузить его в прошлое и трудится над своим преобразованием. Правда, он никогда не пребывает в покое, а вовлечен в непрерывное движение вперед. Но как у младенца при рождении после длительного спокойного питания первый глоток возду¬ха обрывает прежнюю постепенность лишь количественного роста, — совершается качественный скачек, — и ребенок появился на свет, так образующийся дух медленно и спокойно созревает для новой формы, разрушает одну частицу здания своего преж¬него мира за другой; о неустойчивости последнего свидетельствуют лишь отдельные симптомы. Легкомыслие, как и скука, распространяющиеся в существующем, неопре-

39 Цит.: Историография нового времени стран Европы и Америки. М., 1967. С. 152.

40 Ранке. Об эпохах новой истории. М., 1898. С. 4.

41 Там же. С. 5.

деленное предчувствие чего-то неведомого — все это предвестники того, что прибли¬жается нечто иное. Это постепенное измельчание, не изменившие облика целого, пре¬рывается восходом, который сразу, словно вспышка молнии, озаряет картину нового мира».42

И возвращение Бурбонов в 1815 г. во Францию ни в малейшей степени не поко¬лебало убеждения Г. Гегеля в неотвратимости изменений. Оно с особой силой звучит в одном его письме, относящемся к 1816 г. «Я считаю, — писал он, — что мировой дух скомандовал времени вперед. Этой команде противятся, но целое движется, неодолимо и неприметно для глаз, как бронированная и сомкнутая фаланга, как движется солнце, все преодолевая и сметая на своем пути. Бесчисленные легко вооруженные отряды бьются где-то на флангах, выступая за и против, большая часть их вообще не подозре¬вает, в чем дело, и только получает удары по голове как бы незримой дланью. И ничто не поможет им: ни пускание пыли в глаза, ни хитроумные выходки и выкрутасы. Можно достать до ремней на башмаках этого колосса, немного замарать их дегтем или грязью, но не развязать их, тем более стащить с него сандалии бога с подвижными, согласно Фоссу (см. «Мифологические письма» и др.), подошвами, или семимильные сапоги, которые тот наденет».43

Мировой дух, по Гегелю, в каждый данный момент является объективной основой общества. Он определяет общественные взгляды людей (общественное мнение фран¬цузских материалистов) , их общезначимые действия, а тем самым и общественное устройство (общественную среду французских материалистов).

Эта объективная основа общества не является неизменной. Она развивается, при¬чем независимо от воли и сознания людей. Это развитие носит поступательный харак¬тер. Происходит переход объективной основы с одной ступени исторического разви¬тия на другую, а тем самым и всего общества в целом. Мировой дух есть не только объективная основа общества, но и движущая сила истории. Развитие общества носит необходимый характер. Оно — предопределено. Но историческая необходимость мо¬жет проявляться только в действиях людей. И перед Г. Гегелем естественно вставала проблема свободы и необходимости.

Когда для мирового духа становится необходимым переход на новую стадию его развития, становится необходимым преобразование общества, он должен привести людей в движение, ибо назревшие перемены могут быть совершены только их руками. А для этого нужно, чтобы они осознали необходимость преобразований, чтобы они оказались заинтересованы в изменении общества, чтобы они страстно стремились произвести эти изменения.

Осознание людьми задач, поставленных мировым духом, никогда не является адек¬ватным, но оно всегда должно иметь место. Люди всегда преследуют частные цели. И хитрость мирового духа заключается в том, что он побуждает людей ставить такие частные цели, реализация которых способствует осуществлению объективной идеи, об¬щей объективной цели истории или, иными словами, исторической необходимости.

Людей, в частных целях которых содержится всеобщая цель, Г. Гегель называет всемирно-историческими личностями, великими людьми, героями.44 Эти люди одно-

42 Гегель. Система наук. Часть первая. Феноменология духа / / Соч. Т. 3. М., 1959. С. 6.

43 Гегель Г.В.Ф. Письмо Нитхаммеру. Нюрнберг, 12 июля 1816 г. / / Работы разных лет. Т. 2. М.,

1971. С. 357-358. Упомянутый в письме Иоганн Генрих Фосс (1751-1826) — иемецкий поэт, переводчик

античных авторов, профессор Йенского, затем Гейдельберского университетов.

44 Гегель. Философия истории / / Соч. Т. 8. М.-Л., 1935. С. 29-30.

временно и осознавали объективную цель, идею и не осознавали ее. «Такие лица, — писал Г. Гегель, — преследуя свои цели, не сознавали идеи вообще; но они являлись практическими и политическими деятелями. Но в то же время они были и мыслящи¬ми людьми, понимавшими, что нужно и что своевременно. Именно это являлось прав¬дой их времени и их мира, так сказать, ближайшим родом, который уже находился внутри. Их дело было знать это всеобщее, необходимую ближайшую ступень в разви¬тии их мира, сделать ее своей целью и вложить в ее осуществление свою энергию... Именно великие люди и являлись теми, которые всего лучше понимали суть дела и от которых затем все усваивали себе это их понимание и одобряли его или по крайней мере примирялись с ним»/ 5

Конечный вывод Г. Гегеля состоит в том, что «во всемирной истории благодаря действиям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которые они достигают, чем те результаты, о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения»/6

Касаясь участи великих людей, Г. Гегель замечает: « ...Если мы бросим взгляд на судьбу этих всемирно-исторических личностей, призвание которых заключалось в том, чтобы быть доверенными лицами мирового духа, оказывается, что эта судьба не была счастлива. Они появлялись не для спокойного наслаждения, вся их жизнь являлась тяжелым трудом, вся их натура выражалась в их страсти. Когда цель достигнута, они отпадают, как пустая оболочка зерна. Он рано умирают, как Александр, их убивают, как Цезаря, или их ссылают, как Наполеона на остров св. Елены»/7

Как видно из сказанного, Г. Гегель отрицал не только волюнтаризм, но и фата¬лизм. Люди не свободны в выборе общественного строя, не свободны в выборе общего направления исторического процесса. Но каждый человек волен выбрать тот или иной образ действий, волен действовать так, а не иначе.

Таким образом, Г. Гегель исходя из признания существования объективной необ¬ходимости, не только не исключал, а наоборот, предполагал бытие случайности, причем случайности объективной. Г. Гегель был диалектиком. Согласно его взгляду, необхо¬димость и случайность существовали не рядом друг с другом, а представляли нераз¬рывное единство. Они были не только не одним и тем же, но одновременно и одним и тем же. Необходимость проявлялась, а тем самым существовала только в случайнос¬тях и через случайности. А случайности были проявлением необходимости или до¬полнением к необходимости. Поэтому необходимость по своему проявлению всегда была случайной, а случайности были необходимыми.

Иначе говоря, по Гегелю, то, чего не могло не быть, проявлялось в том, что могло быть, а могло не быть. Или, иными словами, то, что могло быть, а могло и не быть, было формой, в которой проявлялось то, чего не могло не быть. Если применить все это к истории, то выходило, что ход ее одновременно и предопределен, и непредопределен. Предопределено общее направление исторического процесса, но не конкретные собы¬тия, которые могут быть одними, а могут быть и другими.

Г. Гегель понял, что существует некая объективная основа общества, что эта объ¬ективная основа развивается и тем самым определяет ход всемирно-исторического

45 Там же С. 29-30.

46 Там же. С. 27.

47 Там же С 30

процесса, что именно эта развивающаяся основа и есть движущая сила истории. Одна¬ко раскрыть природу этой основы, этой движущей силы истории он оказался не в состоянии. Выявив, что существует какой-то черный ящик, действие которого опреде¬ляет ход исторического процесса, он так и не смог заглянуть в него и обнаружить действующую в нем реальную силу. В результате ему ничего не оставалось, кроме как назвать эту объективную основу и объективную силу мировым духом, что ничего ров¬ным счетом не объясняло.

И в определенной степени Г. Гегель это понимал. С этим связаны неоднократно предпринимавшиеся им попытки найти хоть какие-то реальные силы, определявшие исторический процесс. Обращаясь к вопросу о природе государства, Г. Гегель без конца повторяет, что оно является «полной реализацией духа в наличном бытии», что «государство есть божественная идея как на она существует на земле» и т.п/8 Однако наряду с подобного рода утверждениями мы встречаем у него и мысль, «что настоящее государство и настоящее правительство возникают лишь тогда, когда уже существует различие сословий, когда богатство и бедность становятся очень велики... »/9

Пытаясь объяснить упадок греческого мира, Г. Гегель в строгом соответствии со своей концепцией пишет: «Дух мог лишь в течение непродолжительного времени оставаться на той точке зрения прекрасного духовного единства, которую мы только что охарактеризовали, и источником дальнейшего прогресса и гибели явился момент субъективности, моральности, подлинной рефлексии и внутреннего мира».50 Но бук¬вально вслед за этим он отмечает, что во время упадка Греции «в городах не прекра¬щалась борьба, и граждане разделились на партии, как в итальянских городах в сред¬ние века».51 А касаясь истории Спарты, он прямо говорит, что «главной причиной упадка Лакадемона было имущественное неравенство...».52

Но это были не более как догадки, не получившие развития. К тому времени, когда Г. Гегель создавал свою философию истории, уже существовала английская классическая политической экономии и ПОЯВИЛИСЬ основные труды французских исто¬риков эпохи Реставрации. Но хотя он был достаточно хорошо знаком с работами и А. Смита, и Д. Рикардо, это практически никак не сказалось на его философско-исторических построениях. Прошел он и МИМО трудов названных историков.

А между тем только обращение к общественным классам и классовой борьбе и экономическим отношениям создавало возможность проникнуть в открытый Г. Геге¬лем черный ящик истории и нащупать действующий в нем механизм.

3 8. ФРАНЦУЗСКИЕ ИСТОРИКИ ЭПОХИ РЕСТАВРАЦИИ: ОТКРЫТИЕ ОБЩЕСТВЕННЫХ КЛАССОВ И КЛАССОВОЙ БОРЬБЫ

3.8.1. Предтечи (от Платона до Вольнея)

Если коротко охарактеризовать вклад французских историков эпохи Реставра¬ции в развитие философско-исторической мысли, то он заключается в открытии ими общественных классов и классовой борьбы.

48 Там же. С 17, 38 и др.

49 Там же С 82

50 Там же С 248

51 Там же С 250.

52 Там же. С. 246.

" У этих мыслителей были предшественники. Истоки идеи общественных классов и идеи классовой борьбы уходят в глубокую древность. Социальное неравенство лю¬дей в цивилизованном обществе и связанные с ним общественные конфликты были подмечены еще в эпоху Древнего Востока. В античном обществе эти идеи обрели более отчетливую форму.

Платон в своем «Государстве», характеризуя олигархический строй, писал: « ...По¬добного рода государство неизбежно не будет единым, а в нем как бы будут два госу¬дарства: одно — государство бедняков, другое — государство богачей. Хотя они и будут населять одну и ту же местность, однако станут вечно злоумышлять друг про¬тив друга».53

Большое внимание расчленению общества на группы людей с разными интересами уделил в своей «Политике» Аристотель. Чаще всего он говорил о делении общества на состоятельных (богатых, благородных) людей и на простой народ (народную массу)/4 В свою очередь в составе простого народа он выделял земледельцев, ремесленников, торговцев, моряков, военных, поденщиков.55 Наряду с этим ОН проводил и другое деле¬ние. «В каждом государстве, — писал Аристотель, — есть три части: очень состоятель¬ные, крайне неимущие и третьи, стоящие посредине между теми и другими»/6

Как показал Аристотель, анализ подразделения общества на такие составные части и взаимоотношений между ними дает ключ к пониманию того, почему в том ИЛИ ином конкретном обществе утвердилась та или иная форма государственного устрой¬ства. «Так как — писал он, — между простым народом и состоятельными возника¬ют распри и борьба, то, кому из них удается одолеть противника, те и определяют государственное устройство, причем не общее и основанное на равенстве, а на чьей стороне оказалась победа, те и получают перевес в государственном строе в качестве награды за победу, и одни устанавливают демократию, другие — олигархию»/7

Как сообщается в «Римских древностях» греческого ритора и исторического писателя Дионисия Галикарнасского (1 в. до н.э. — 1 в. н.э.), римлянин Менений Агриппа, который был и участником, и свидетелем ожесточенной борьбы, развернув¬шейся в начале V в. до н.э В Риме между патрициями и плебеями, находил, что «не только у нас и не в первый раз беднота встала против богачей, низшие против высших, НО, можно сказать, во всех государствах, как в мелких, так и больших, существует враждебная противоположность между большинством и меньшинством »/8

Римский историк Тит Ливий (59 до н.э. — 17 н.э.) в «Истории Рима от основа¬ния города» (русск. перевод: Т. 1. М., 1989; Т. 2, 3. 1994) рассказывает, что когда плебеи в знак протеста против причиняемых им обид покинули города, то к ним в качестве посредника был послан Менений Агриппа. «И допущенный в лагерь, он, говорят, только рассказал по-старинному безыскусно вот что. В те времена, когда не было, как теперь, в человеке все согласовано, но каждый член говорил и решал, как ему вздумается, возмутились другие члены, что все их старания и усилия идут на потребу желудку; а желудок, спокойно сидя в середке, не делает ничего и лишь наслаждается тем, что получает от других. Сговорились тогда члены, чтобы ни рука не подносила

33 Платон. Государство / / Соч. в 3-х .т. Т. 3. Ч. 1. М., 1971. С. 365. 5( Аристотель. Политика... С. 457,462, 484, 491, 493, 496, 509.

55 Там же. С. 490, 493, 495.

56 Там же. С. 507.

57 Там же. С. 509.

58 Цит.: Пельман Р. История античного коммунизма и социализма. СПб., 1910. С. 560.

пищу ко рту, НИ рот не принимал подношения, ни зубы его не разжевывали, Так, разгне¬вавшись, хотели они смирить желудок голодом, но и сами все, и все тело вконец исчах¬ли. Тут-то открылось, что и желудок не нерадив, что не только он кормится, но и кормит, потому что от съеденной пищи возникает кровь, которой сильны мы и живы, а желудок равномерно по жилам отдает ее всем частям тела. Так, сравнением уподобив мятежу частей тела возмущение плебеев против сенаторов, изменил он настроение людей».59 Здесь перед нами зачаток концепции, которая в последующем получила название органической теории классов.

Римский историк Гай Саллюстий Крисп (86 — ок. 35 до н.э.) в сочинении «О заговоре Катилины (ок. 43 ИЛИ 41; русск. перевод: Сочинения. М., 1981) подчеркивал: «Безумие охватило не только заговорщиков: вообще весь простой народ в своем стрем¬лении к переменам одобрял намерения Катилины. Именно они, мне кажется, соответ¬ствовали его нравам. Ведь в государстве те, у кого ничего нет, всегда завидуют состо¬ятельным людям, превозносят дурных, ненавидят старый порядок, жаждут нового, не¬довольны своим положением, добиваются общей перемены, без забот кормятся волне¬ниями и мятежами, так как нищета легко переносится, когда терять нечего»/0

Историк Аппиан (ок. 100 — ок. 170 н.э.), грек по происхождению, в своих «Граж¬данских войнах» (русск. перевод: Л., 1935; М., 1994 / / Римская история. М., 1998; 2002) в отличие от многих своих предшественников увидел истоки внутриполитиче¬ской борьбы в Риме, которая привела к краху республики и утверждению империи, не в моральной деградации римлян, а в отношениях поземельной собственности, обусло¬вивших различие интересов разных социальных групп римского общества.

Не буду повторять всего того, что было сказано выше (3.2) о воззрениях Н. Макьявелли. Отмечу лишь, что раскол общества на классы заметил и его младший современник Томас Мор (1478—1535). В своей знаменитой «Утопии» (1516; русск. переводы: Пг., 1918; М., 1947; 1953) он подчеркивает, что богачи и знать — паразиты, живущие за счет эксплуатации обреченных па нищету тружеников. «Какая же это будет справедливость, — пишет Т. Мор, имея в виду первых, — если эти люди совер¬шенно ничего не делают или дело их такого рода, что не очень нужно государству, а жизнь их протекает среди блеска и роскоши, и проводят они ее в праздности или в бесполезных занятиях? Возьмем теперь, с другой стороны, поденщика, ломового извоз¬чика, рабочего, земледельца. Они постоянно заняты усиленным трудом, какой едва могут выдержать животные; вместе с тем труд этот настолько необходим, что ни одно общест¬во не просуществует без него и года, а жизнь этих людей настолько жалка, что по сравнению с ними положение скота представляется более предпочтительным»/1

И Т. Мору совершенно понятна причина такого положения вещей — частная собственность. На страже частной собственности и интересов богачей стоит государст¬во. «При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне госу¬дарств, — продолжает автор, —я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как некиим заговором богачей, ратующих под вывеской и именем госу¬дарства о своих личных выгодах». б2

О расколе общества на богачей, ведущих праздный образ жизни, и замученных непосильным трудом бедняков писал другой утопист — Джан Доменико (в монашест-

59 Тит Ливии. История Рима от основания города. Т. 1. М , 1989 С 89.

60 Гай Саллюстий Крисп О заговоре Катилины / / Сочинения. М ,1981 С 21

61 Мор Т. Утопия. М , 1953. С 217.

62 Там же. С. 218

ве — Томмазо) Кампанелла (1568 — 1639) в работе «О наилучшем государстве» (1637). И причину его он видел в частной собственности.

Не просто на классы, а на классовую борьбу обратил внимание Дж. Вико в «Основаниях новой науки об общей природе наций» (1725), и последняя играет нема¬лую роль в его исторической концепции. Согласно его представлениям, именно борьба зависимых, клиентов против патриархов привела к появлению государства и тем са¬мым к переходу от века богов к веку героев. Государство возникло как орудие в руках знати для удержания в повиновении угнетенных. В дальнейшем в результате борьбы плебеев против благородных произошла смена аристократической республики республикой народной, демократической, а тем самым и переход от века героев к веку людей.

XVIII в. во Франции был временем вызреванием предпосылок революции и соответственно обострения классовых противоречий. Поэтому многие мыслители, жившие в эту эпоху, заметили и общественные классы, а значительная их часть — и классовую борьбу.

«Первым злом, — писал Жан Мелье (1664 — 1729) в своем знаменитом «Завеща¬нии» (русск. перевод: Т. 1—3, М., 1954), — является огромное неравенство между различными состояниями и положениями людей; одни как бы рождены только для того, чтобы деспотически властвовать над другими и вечно пользоваться всеми удо¬вольствиями жизни; другие, наоборот, словно родились для того, чтобы быть нищими, несчастными и презренными рабами и всю жизнь изнывать под гнетом нужды и тяже¬лого труда. Такое неравенство глубоко несправедливо, потому что оно отнюдь не ос¬новано на заслугах одних и проступках других, оно ненавистно, потому, что, с одной стороны, лишь внушает гордость, высокомерие, честолюбие, а с другой стороны, лишь порождает чувство ненависти, зависти, гнева, жажды мщения, сетования и

Такой же взгляд развивал Морелли в уже упоминавшейся книге «Кодексе приро¬ды, ИЛИ истинный дух ее законов» (1755) и Г. Б. де Мабли в труде «О законодательстве или пршщипы законов» (1776). «Повсюду, — писал последний, — общество было по¬добно скопищу угнетателей и угнетенных». 64 Все названные мыслители видели причину существования классов в частной собственности. Они считали классовое неравенство несправедливым и мечтали об обществе, где не будет частной собственности.

Иную позицию занимал Вольтер. Видя деление общества на классы, он считал его неизбежным. «На нашей несчастной земле, — утверждал Вольтер в статье «Равен¬ство» в «Философском словаре» (1765 — 1769), — невозможно без того, чтобы, живя в обществе, люди пе были разделены на два класса: один класс богатых, которые коман¬дуют, и другой класс бедных, которые служат»/5

О разделении людей в цивилизованных обществах па две основные группы, из которых одна эксплуатирует другую, писал Ж.-Ж. Руссо в работе «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между ЛЮДЬМИ» (1755). «Несчастье почти всех людей и целых народов, — писал К. Гельвеций в труде «О человеке» (1769; 1773), — зависит от несовершепства их законов и от слишком неравномерного распре-

БЗ Мелье ж. Завещание. Т. 2. М., 1954. С. 154-155.

64 Мабли г. О законодательстве или принципы законов / / Избранные произведения. М.-Л., 1950.

С. 57.

65 Цит.: Солнцев С.И. Общественные классы. Важнейшие моменты в развитии проблемы классов и

основные учения. Пг. 1923. С. 26.

деления их богатств. В большинстве государств существует только два класса граж¬дан: один — лишенный самого необходимого, другой — пресыщенный излишествами. Первый класс может удовлетворить свои потребности лишь путем чрезмерного труда. Такой труд есть физическое зло для всех, а для некоторых — это мучение. Второй класс живет в изобилии, но зато изнывает от скуки. Но скука есть такое же страшное зло, как и нужда».*

«Чистый равномерно распределенный продукт, — вторил ему Д. Дидро в одной

из статей своей знаменитой «Энциклопедии», — предпочтительнее большей сумме чи-

стого дохода, который был бы распределен крайне неравномерно и разделил бы народ

на два класса, из коих один преобремепен избытком, а другой вымирает от нищеты»/7

О распадении общества «на два класса: на очень малочисленный класс богатых и

очень многочисленный класс бедных Д. Дидро говорил и в работе «После-

дователыюе опровержении книги Гельвеция « О человеке»/8

Идея общественных классов и классовой борьбы нашла свое выражение в труде уже известного нам Г. Рейналя «Философская и политическая история учреждений и торговли европейцев в обеих Индиях» (1770; 1780). По его мнению, после крестовых походов в Европе начала водворяться собственность среди частных лиц и борьба вокруг нее. «Все нации, — пишет Г. Рейналь, — кажутся разделенными на две непри¬миримые части. Богатые и бедные, собственники и наемники, т.е. господа и рабы, составляют два класса граждан, к несчастью, противоположных. Напрасно некоторые современные писатели хотели установить посредством разного рода софизмов суще¬ствование мирного соглашения между этими двумя состояниями. Повсюду богатые стремятся получить с бедного как можно больше, а издержать как можно меньше; бедные же всюду стремятся продать свой труд как можно подороже. На этом слиш¬ком неравном рынке богатый всегда будет устанавливать цену»/9

Брат Г.Б. де Мабли философ Этьен Бонне де Кондильяк (1715 — 1780) в работе «О выгодахсвободной торговли» (1776) писал, что существуют два класса граждан: класс собственников, которым принадлежат все земли и все производства, и класс наемных работников, которые, не владея ни землей, ни средствами производства, суще¬ствуют на заработную плату, получаемую ими за своей труд.

Блестящий публицист и ученый Симон Никола Анри Леше (1736 —1794) в КНИ¬ге «Теория гражданских законов, или фундаментальных принципов общества» (1767) придерживался такого взгляда на классовое деление общества, которое в известной степени было пронизано историзмом. Он считал, что первой формой эксплуатации человека человеком было рабство, которое он не отличал от крепостничества. Рабство возникло в результате покорения охотниками хлебопашцев и пастухов. В более позд¬нее время на смену рабам, в число которых Н. Ленге включал и крепостных крестьян, пришли наемные рабочие.

Современный рабочий есть прямой преемник раба. «Отменяя рабство, вовсе не имели в виду уничтожить ни богатство, ни его примущества, — подчеркивал Н. Лен-ге, — ...А поэтому все, кроме названия, должно было остаться по-прежнему. Наиболь¬шая часть людей всегда должна была жить на заработную плату, находясь в зависимо-

ь6 Гельвеций КА. О человеке / / Соч. в 2-х т. Т. 2. М., 1974. С. 382.

67 Дидро Д. Человек / / Собр. соч. Т. 7. М.-Л., 1939. С. 200.

68 Дидро Д. Последовательное опровержение книги Гельвеция «О человеке». С. 470.

69 Цит.: Солнцев С.И. Указ. раб. С. 26-27.

сти от ничтожного меньшинства, присвоившею себе все блага. Таким образом, рабство было увековечено на земле, но под более мягким названием».70

Положение наемных рабочих, по мнению Н. Ленге, не только не лучше положе¬ния рабов, а гораздо хуже. « У них, говорят, нет господ, — пишет Н. Ленте, —... Но это явное злоупотребление словом. Что это означает: у них нет господ? У них есть госпо¬дин, и протом самый ужасный, самый деспотичный из всех господ: нужда. Он ввергает их в самое жесткое рабство. Им приходится повиноваться не какому-либо отдельно¬му человеку, а всем вообще. Над ними властвует не какой-нибудь единственный тиран, капризам которого должны угождать и благоволения которого должны добиваться, — это поставило бы известные границы их рабству и сделало бы его более сносным. Они становятся слугами всякого, у кого есть деньги, и в силу этого их рабство приобре¬тает неограниченный характер и неумолимую суровость »/'

«Необходимо выяснить, — подчеркивал Н. Ленге, — какова в действительности та выгода, которое принесло им уничтожение рабства. Говорю с горечью и вполне откровенно: вся выгода состоит для них в том, что их вечно преследует страх голодной смерти, — несчастье от которого, по крайней мере, их предшественники в этом низшем общественном слое были избавлены»/2

Особенно много писали об общественных классах и классовой борьбе в годы Великой Французской революции. Не приводя больше имен, ограничимся высказыва¬нием уже знакомого нам Вольнея. «Невежество и алчность, — писал он в работе «Руины, или размышления о расцвете и упадке империй» (1791), — породив тайное брожение внутри каждого государства, разделили граждан, и каждое общество распа¬лось на угнетателей и угнетенных, на хозяев и рабов».73