4.2.3. Экономика и экономики

Согласно материалистическому пониманию истории ключом к пониманию кон¬кретного общества и его истории является экономика. Чтобы понять то или иное конкретное общество, нужно знать его экономику. Это вроде бы азбучная истина для каждого сторонника исторического материализма. Но понимать ее можно по-разно¬му. Прежде всего встает вопрос о том, что такое экономика.

Как уже указывалось (З.14.1), под экономикой нередко понимают общественное производство в целом в единстве всех сторон, т.е. общественное хозяйство. Такого понимания, если не теоретически, то практически, придерживались и некоторые из тех, что считали себя марксистами. Во многих исторических работах и учебных пособиях, когда заходила речь об экономике, нередко главное внимание уделялось тому, что, как и в каком количестве производилось в той или иной стране в той или иное время. Бесспорно, что такие сведения полезны, но сами по себе взятые они мало что могли дать для понимания процесса развития общества.

Другое основное значение — система социально-экономических отношений. Именно такого понимания придерживались основоположники марксизма. Теоретиче¬ски его принимало большинство марксистов. Но среди них не было единство в вопро¬се о том, что нужно понимать под социально-экономическими отношениями. Как изве¬стно, в марксистской литературе социально-экономические отношения всегда было принято именовать производственными и определять их как отношения в процессе производства. И это нередко вело и ведет к их неверному пониманию.

Люди нередко, а теперь чаще всего трудятся совместно. Работники кооперируют свои усилия: совместно изменяют предмет труда или последний поочередно перехо¬дит из одних рук в другие, каждый раз подвергаясь все новой и новой обработке. Существует определенная организация труда и люди, которые организуют и коорди¬нируют трудовую деятельность и Т.П. Все описанные выше и другие связи несомненно представляют собой отношения в процессе производства, являются производственны¬ми в буквальном смысле этого слова. Но они не являются социально-экономически¬ми и тем самым производственными в том смысле слова, который вкладывали в него К. Маркс и Ф. Энгельс. Это отношения существуют не в масштабе социоисторическо¬го организма в целом, не образуют базиса, основы общества. Это — отношения внутри хозяйственных ячеек общества. Их можно изменить, не меняя типа общества. Лучше всего их было бы назвать организационно-трудовыми отношениями.

5 Подробно об этом см.: Семенов ю.И. Общественно-экономические уклады / / Теория обществен¬но-экономической формации. М., 1982. С. 126-164.

Но если, с одной стороны, отношения производственные в буквальном, житейском смысле не есть отношения производственные в марксовом значении, то, с другой, отно¬шения производственные в последнем смысле ни один человек, не изучавший политэко¬номии, никак не отнесет к числу производственных. Ведь это же отношения распределе¬ния в обмена, которые, как это представляется обычному человеку, явно относятся к иной сфере, чем производство. И тем не менее эти отношения безусловно являются производственными. Кроме столь привычного обыденного смысла слова «производст¬ва» существует и иной его смысл — производство как единство собственно производст¬ва, распределения и потребления. Именно отношения распределения и обмена, или, что-то же самое, экономические отношения собственности и образуют базис, фундамент об¬щества. Любая попытка подменить их организационно-трудовыми отношениями неиз¬бежно ведет к искажению материалистического понимания истории.

Истинное знание экономики того или иного конкретного общества предполагает ее понимание. Но понимание невозможно без теории. Но это — не теория экономики вообще. Как уже неоднократно указывалось, производство всегда существует в опреде¬ленной общественной форме, существует не одна единая экономика, а несколько разных качественно отличных экономик, типов экономик, общественно-экономических укладов. Поэтому необходимостью является создание теории каждой экономики и прежде всего теории каждого формационного стержневого общественно-экономического уклада. Выше (2.4.4) уже говорилось о необходимости создания теории каждой общественно-эконо¬мической формации, которая не может не быть теорией ее экономики.

Однако созданием теорий общественно-экономических укладов ограничиться нельзя. Когда общественно-экономический строй общества является многоукладным, необходимо выявить закономерности взаимодействия и взаимовлияния всех сосуще¬ствующих общественно-экономических укладов, господствующего и подчиненных, стерж¬невых и дополнительных. Без этого применение к изучению общества материалисти¬ческого понимания истории во многом может оказаться фразой.

Теории капиталистической экономики были созданы давно. Поэтому вопрос о создании теорий всех экономик практически сводится к проблеме создания теорий некапиталистических, т.е. докапиталистических экономик. В принципе, важность ре¬шения этой проблемы понимало большинство марксистов из числа тех, что занимались историей докапиталистических обществ. Но реально обращались к ней лишь очень немногие. Не будем касаться работ, посвященных истории экономик тех или иных конкретных докапиталистических обществ. Их много как у нас, так и особенно на Западе. Значительно меньше трудов, в которых предприняты попытки если и не со¬здать теорию той или докапиталистической экономики, то, по крайней мере, дать общую характеристику ее основных черт.

В начале 30-х годов ХХ в. появилась работа Валерьяна Дмитриевича Преобра¬женского «Краткий очерк экономики докапиталистических формаций» (М., 1933), в которой глава о первобытной экономике была написана Владимиром Капитоновичем Никольским (1894 — 1953). В следующем году вышла книга «Краткое введение в историю докапиталистических формаций» (ИГАИМК. Вып. 99. М., 1934), в которой глава о первобытном обществе принадлежала Владиславу Иосифовичу Равдоникасу, об античной экономике — Сергею Ивановичу Ковалеву (1886— 1960), об экономике феодального общества — Ивану Ивановичу Смирнову (1909—1965), о разложении феодализма — Е.К Некрасовой. Одновременно появился труд Виктора Владимиро¬вича Рейхардта (1901 — 1950) «Очерки по экономике докапиталистических форма¬ций» (М. — Л., 1934). Все эти книги представляли собой не столько научные разработ¬ки проблемы, сколько учебные пособия.

Более или менее подробное описание докапиталистических экономик давалось в большинстве учебников по политэкономии, выходивших в советское время (см. на¬пример,: Богданов А., Степанов И. Курс политической экономии. Т.1. 4-е изд. доп. и исправл М.:, 1925; Политическая экономия. Т. 1. М., 1969; Курс политической эконо¬мии в двух томах. 3-е изд Т. 1. Досоциалистические способы производства. М., 1973). Учебными пособиями были работы Константина Васильевича Островитянова (1892 — 1969) «Докапиталистические формации» (М., 1945; Избр. соч в 2-х т. Т. 1. М., 1972), и Нелли Федоровны Шилюк «Закономерности развития рабовладельческого общест¬ва» (Свердловск, 1982).

На большее претендовали работы Михаила Васильевича Колганова «Собствен¬ность. Докапиталистические формации» (М., 1962), Федора Яковлевича Полянского «Товарное производство в условиях феодализма» (М.-Л., 1969) и «Вопросы полити¬ческой экономии феодализма» (М., 1980), Гурама Васильевича Коранашвили «Дока¬питалистические способы производства» (Тбилиси, 1988), Рустема Махмутовича Ну-реева «Экономический строй докапиталистических формаций» (Душанбе, 1889) и «Политическая экономия. Докапиталистические способы производства. Основные за¬кономерности развития» (М., 1991). Попытки раскрыть законы развития двух дока¬питалистических классовых формаций была предпринята Максом Михайловичем Мейманом в больших статьях: «Экономический закон движения рабовладельческого способа производства» (Исторические записки. Т. 22. М., 1947) и «Движение фео¬дального способа производства» (Там же. Т. 42. М., 1953). Крупный специалист по истории средних веков и раннего нового времени Борис Федорович Поршнев напи¬сал труд «Очерк политической феодализма» М., 1956), который затем в доработанном виде вошел в его книгу «Феодализм и народные массы» (М., 1964). Антиковедом Василием Ивановичем Кузищевым была создана монография «Античное рабство как экономическая система» (М., 1990).

Из зарубежных работ можно отметить книги Троута Радера «Экономика феода¬лизма» (1971), Мозеса Финли (1912 — 1986) «Древняя экономика» (1973), Барри Хин-десса и Поля Хирста «Докапиталистические способы производства» (1975). Заслужи¬вает внимания сравнительное исследование систем рабства Орландо Паттерсона « Раб¬ство и социальная смерть» (1982) и работа Эжена Дженовезе «Политическая эконо¬мика рабства» (1967), хотя последняя посвященная не античному рабству и даже не рабству вообще, а рабству на Юге США.

Многие из перечисленных работ представляют несомненную ценность, но в них нет подлинной теории ни одной из докапиталистических классовых экономик. Такие теории еще только нужно создавать. На положении в области исследования перво¬бытной экономики я останавливаться не буду, ибо оно уже было рассмотрено раньше (3.13.6). Здесь, действительно, к настоящему времени создана теория в точном смысле этого слова.

Ф. Энгельс писал, что только тогда, когда наукой будут исследованы законы каж¬дой экономической системы, она сможет «немногие, совершенно общие законы, приме¬нимы к производству И обмену вообще».6 Трудно пока точно сказать, может ли суще¬ствовать общая теория экономики в полном смысле этого слова. Но на основе знания

6 Энгельс Ф Анти-Дюринг / / К Маркс и Ф Энгельс Соч. Изд 2-е Т 20 С 150 теорий первобытной и капиталистической экономик и знакомства с основными особен¬ностями всех остальных экономических систем вполне можно создать понятийный аппарат, пригодный для понимания всех общественно-экономических укладов и мно¬гоукладных социально-экономических структур. Изложению его и посвящена вся оставшаяся часть данного раздела.

4.2.4. Собствеиность и социально-экономические отношения

Социально-экономические отношения суть один из двух видов отношений собст¬венности. Другой их вид — волевые отношения собственности (имущественные), принимающие в первобытном обществе форму моральных, а в классовом — правовых, или юридических, связей. Экономические отношения собственности являются не волевыми, а материальными. Они реально существуют только в отношениях распре¬деления и обмена.

Собственность есть не вещь и не отношение человека к вещи, взятое само по себе. Собственность есть отношение между людьми, но такое, которое проявляется в их отно¬шении к вещам. Или, иначе, собственность есть отношение людей к вещам, но такое, в котором проявляются их отношения друг к другу. Собственность — такое отношение людей по поводу вещей, которое наделяет и людей, и вещи особыми социальными каче¬ствами: делает людей собственниками, а вещи — их собственностью. Каждая вещь в человеческом обществе всегда обладает этим социальным качеством. Она всегда явля¬ется не только потребительной ценностью, но обязательно одновременно и чьей-то соб¬ственностью (индивида, группы индивидов или даже общества в целом).

Важнейшей категорией является понятие ячейки собственности (собьячейки), или ячейки владения (владъячейки). Такую ячейку образует собственник вместе с принадлежащими ему вещами. Каждая такая ячейка отделена от других границей, разумеется, социальной. Вещи могут пересекать эту границу, перемещаться из одной собъячейки в другую. Это движение вещей является чисто социальным, хотя, конечно, оно может сопровождаться и физическим их перемещением.

Для понимания социально-экономической структуры общества огромное значе¬ние имеют понятия пользования и распоряжения. Экономисты их, как правило, не употребляют. Эти понятия обычно находятся в арсенале юристов, которые раскрыва¬ют понятие права собственности через понятия права владения, права пользования и права распоряжения. Конечно, в такой формулировке все это относится лишь к воле¬вым отношениям собственности. Но подобно тому, как, кроме права собственности, существует и сама собственность, причем в качестве не только волевого, но и экономи¬ческого отношения, точно так же, кроме прав пользования и распоряжения, существу¬ют реальное пользование и реальное распоряжение, причем опять-таки в качестве не только волевых, но и экономических явлений.

Так как эти понятия введены правоведами, то начать рассмотрение придется с их юридического аспекта. Право пользоваться вещью есть право употреблять ее для своих надобностей, для удовлетворения своих собственных нужд, для служения соб¬ственным интересам. А само пользование есть реализация этого права. Пока все это не выходит за пределы волевых отношений, причем отношений к вещи. Но уже само понятие права говорит о том, что здесь как само собой разумеющееся имеется в виду и - отношение между людьми. Наличие у человека права на что-то предполагает призна¬ние за ним этого права окружающими его людьми.

Пользование не есть отношение только к вещи. Оно есть отношение людей по поводу вещей. Поэтому его нужно четко отличать от отношения человека только к вещи - потребления вещи, ее использования. Когда рабу выдают орудие труда, он не получает его в пользование. Никакого права на него он не имеет. Он получает это орудие для того, чтобы использовать его для удовлетворения нужды рабовла¬дельца.

Но если рабу выделяют участок земли и потребные средства труда с тем, чтобы после уборки урожая он часть его отдал хозяину, а остальное оставил себе, то в данном случае мы сталкиваемся не только с использованием, но и пользованием. В последнем случае возникает особая ячейка пользования с определенными границами, конечно, социальными. И эта ячейка является прежде всего экономической.

Право распоряжения есть прежде всего право отчуждения вещи, право на ее передачу из одной ячейки собственности в другую. Распоряжение, помимо обмена, проявляется и в распределении. А распределение и обмен суть явления прежде всего экономические, хотя и не только. Каждый акт обмена в классовом обществе всегда выступает и как акт юридический — сделка. Вообще, экономические отношения собст¬венности не существуют без волевых отношений собственности, равно, как последние без первых. Собственность как экономическое отношение и собственность как воле¬вое отношение невозможны друг без друга.

Отношения собственности в норме включают в себя отношения распоряжения и пользования в качестве своих моментов. В определенных условиях возможно расщеп¬ление собственности и тем самым раздельное существование отношений собственнос¬ти, распоряжения и пользования. Один человек может быть собственником вещи, а другой только ее распорядителем и пользователем, но не собственником. Еще вариант: человек является лишь пользователем вещи, но не ее собственником и даже не распо¬рядителем. И таких вариантов несколько.

С собственностью в полном и точном смысле слова мы сталкиваемся тогда, когда собственник, распорядитель и пользователь полностью совпадают. Когда человек яв¬ляется только распорядителем и пользователем, но не собственником, перед нами сво¬еобразная форма отношений людей по поводу вещей, которую можно охарактеризо¬вать как подсобственность. Если же человек — только пользователь, но не распоряди¬тель и тем более собственник, мы имеем дело с подподсобственностью.

Таким образом, наряду с ячейками собственности могут существовать ячейки распоряжения и пользования и ячейки только пользования. Пример ячейки пользо¬вания, не являющейся ячейкой собственности, был уже приведен. Раб может быть пользователем средств производства, включая землю, но распорядителем и собствен¬ником остается при этом рабовладелец.

Ячейки собственности, распоряжения и пользования суть узлы не только в систе¬ме волевых (в классовом обществе — правовых) отношений собственности, но прежде всего в системе экономических отношений. Именно внутри этих ячеек и между этими ячейками происходит распределение и обмен. Только введение понятий распоряже¬ния и пользования позволяют понять суть отношений распределения и обмена.

Распределение есть оставление общественного продукта в собственности, распо¬ряжении либо пользовании тех или иных людей или/и его переход в собственность, распоряжение либо пользование других людей, результат чего (оставления или/и перехода) — получение каждым членом общества определенной доли этого продукта. Обмен есть переход вещей из собственности одних лиц или групп лиц в собственность других (из одних ячеек собственности в другие), возмещаемый встречным движением материальных ценностей или их знаков (бумажных денег, например).

Как уже отмечалось, всякий продукт труда всегда является потребительной цен¬ностью и собственностью. Любые вещи создаются одновременно как потребительная ценность и чья-то собственность. Поэтому процесс собственно производства вещей всегда является одновременно и процессом поступления вещей в чью-то собствен¬ность, т.е. процессом распределения. Таким образом, отношения собственности прояв¬ляются не только в процессах собственно распределения и обмена, но и в процессе собственно производства. И присутствуя в процессе собственно производства, отноше¬ния собственности делают его отношением людей не только к природе, но и друг к другу, т.е. общественным отношением.

Рассмотренное выше распределение можно было бы назвать первичным. Оно есть распределение всего созданного в процессе производства: и средств производства, и предметов потребления. Когда весь общественный продукт или, по крайней мере, часть его создается работниками в качестве чужой собственности, процесс собственно производства является одновременно и процессом эксплуатации человека человеком.

После первичного распределения в большинстве случаев происходит собственно распределение как особый процесс, отличный от процесса собственно производства. Раб получает содержание: пищу, одежду, рабовладелец — доход. Капиталист получа¬ет прибыль, рабочий — заработную плату. Это распределение можно было бы назвать вторичным.

В тех обществах, где в результате вторичного распределения долю общественно¬го продукта получает лишь часть членов общества (в обществах без частной собствен¬ники — работники, в обществах с частной собственностью — собственники средств производства и работники), существует третичное распределение. Это распределе¬ние в отличие от первичного и вторичного происходит в рамках не социоисторическо¬го организма, а существующих внутри его особых иждивенческих ячеек. Чаще всего такими ячейками являются семьи. Отношения третичного распределения являются, хотя и экономическими, но не социально-экономическими, не производственными. Поэтому политэкономией они не изучаются. Их можно было бы назвать приватно-экономическими отношениями.

Третичное распределение всегда происходит по потребностям, сообразно по¬требностям. Таким было и вторичное распределение в раннем первобытном обществе. В позднем первобытном обществе возникло распределение по труду. На смену ему пришло столь характерное для классового общества распределение по собственности.

В классовых общества в основе первичного распределения созданного продукта лежит распределение средств производства, которое уже существовало к началу цик¬ла. Распределение используемых средств производства определяет распределение вновь создаваемых средств производства. Таким образом, собственно производство является воспроизводством не только вещей, но и социально-экономических отношений, в рам¬ках которых оно осуществляется. В этих же обществах отношения собственности на факторы производства (средства производства и рабочую силу) определяют вторич¬ное распределение.

Поэтому во всех классовых обществах отношения по распределению средств производства или, что то же самое, отношения собственности на средства производст¬ва, образовывали внутри системы производственных отношений особую подсистему, игравшую роль детерминанты по отношению ко всем остальным социально-экономи¬ческим связям. Эти отношения очень часто в литературе определяли как отношения в процессе производства и противопоставляли отношениям распределения и обмена, что, конечно, неверно.

Другая ошибка состояла в том, что такую структуру системы социально-экономи¬ческих отношений рассматривали как всеобщую, присущую всем обществам без ис¬ключения, В действительности же, например, в раннем первобытном обществе отноше¬ния собственности на средства производства не образовывали особой подсистемы и не определяли , характер прочих социально-экономических отношений.

В идеале ;за распределением, в результате которого каждый член общества полу¬чает в собственность, распоряжение или пользование причитающуюся ему долю обще* ственного продукта, должно наступить потребление этого продукта. Так как продукт исчезает, то он должен быть воспроизведен. Процесс производства есть процесс посто¬янного воспроизводства.

В некоторых обществах действительно собственно производством, распределени¬ем и потреблением исчерпываются все действия с общественным продуктом. В таких обществах никаких других социально-экономических отношений, кроме отношений распределения, которые одновременно являются и экономическими отношениями соб¬ственности, не существует.

Однако в большинстве обществ к этим действиям прибавляется обмен и, соответ¬ственно, отношения обмена, которые могут приобретать самые разнообразные формы. Вопреки мнению значительного числа специалистов товарообмен всего лишь один из многих видов обмена. Отношения обмена могут существовать рядом с отношениями распределения, образуя особую сферу, отличную от сферы распределения.

Однако это имеет место не всегда. При капитализме, например, распределение происходит в форме обмена. Получение рабочим заработной платы — несомненно акт распределения. Но это же действие представляет собой заключительный момент акта товарообмена между капиталистом и рабочим: капиталист платит рабочему за рабо¬чую силу, которую он у него на время купил.

Во многих обществах, наряду с распределением и обменом, существует также еще и перераспределение, принимающее самые разнообразные формы. К числу отношений перераспределения, входящих в систему социально-экономических отношений того или иного общества, относятся интрасоциорные методы эксплуатации, оплата различ¬ного рода личных услуг и т.п. Что же касается налогов, то они в разных обществах играют различную роль: в социоисторических организмах одного типа они относятся к числу отношений распределения (пример — рента-налог в обществах с азиатским способом производства), в других — к отношениям перераспределения (например, налоги при капитализме).