6.3. Вторичные моделирующие системы 129

Иллюстрацией тому может служить проведенное Б.А. Успенским

исследование, в котором показано, как эти коды обусловливают

восприятие деятельности Петра I его современниками-соотечественниками.

Как известно, Петр I разрушил многие общепринятые

каноны национальной русской культуры своего времени. Его брак

с Екатериной воспринимался как кощунство, так как ее крестным

отцом при переходе в православие был сын Петра Алексей (отсюда

и ее отчество ≪Алексеевна≫), и значит, Петр обвенчался со своей

духовной внучкой. Приняв титул императора, Петр стал официально

именоваться ≪отцом Отечества≫ (это буквальный перевод почетного

звания римских императоров ≪pater patriae≫). Но в русском

культурном контексте отцовство может быть либо кровным,

либо духовным; поскольку Петр не мог быть кровным отцом всех

русских людей, его титул был понят соотечественниками как претензия

на духовное отцовство, т.е. стремление стать патриархом,

главой церкви. Упразднение патриаршества подтверждало это. К

тому же Петр повелел именовать себя ≪без отчества≫, а так называли

только духовных лиц и святых. Петра обвиняли в том, что он

≪восхитил на себя≫ не только светскую, но и Божию власть. А насильственное

брадобритие и замена русского платья немецким приобретали

в глазах современников особый знаковый смысл: ведь в

таком виде изображали на иконах бесов. Все это приводило к тому,

что поведение Петра ≪прочитывалось≫ его соотечественниками на

языке русской культуры той эпохи как ≪текст≫, имеющий ≪нечестивое

≫, ≪бусурманское≫ содержание. Не случайно поэтому в народе

Петра называли Антихристом: ≪На языке эпохи действия Петра не

могли восприниматься иным образом: в глазах современников Петр

как бы публично заявлял о себе, что он —Антихрист≫1. Но ведь

Петр I знал свой ≪родной язык≫ культуры, и ему, без сомнения, было

ясно, как в этом языке осмысливаются подданными его поступки.

Возникает впечатление, что ≪Петр сознательно творил тексты на

ином языке, нежели тот, на котором они читались социумом≫2.

В ходе истории вторичные языки культуры изменяются. Бывает,

что культурные тексты оказываются долговечнее, чем коды, в которых

они ≪прочитывались≫ во времена их создания. До потомков

доходит текст без кода, и стоит немалых трудов восстановить этот

код. Поэтому не всегда мы в состоянии адекватно понять смысл,

который дошедшие до нас культурные тексты имели в прошлом.

Многие мифы, суеверия, рецепты ≪народной медицины≫ можно

1 Успенский Б.А. Historia sub specie semioticae / Избр. труды. Т. 1. Семиотика

истории. Семиотика культуры. М., 1994. С. 56.

2 Там же.

Культурология

130 Глава, 6. Языки и символы культуры, культурные коды

рассматривать как элементы текста древней культуры с утрачен*

ным кодом. У Е.А. Баратынского об этом сказано так:

Предрассудок! Он обломок

Древней правды. Храм упал;

А руин его —потомок

Языка не разгадал.

Языки Важное место в культуре занимают языки искус-!

искусства ства. В трудах Ю.М. Лотмана, Б.А. Успенского,

Вяч.Вс. Иванова и других теоретиков тартуско-

Московской семиотической школы искусство рассматривается кай

модель культуры, ≪поскольку в нем наиболее четко проявляются все

основные черты функционирования механизма культуры≫1. М.С. Каган

подчеркивает, что искусство есть ≪самосознание культуры≫2. Эта особая

роль искусства делает его коды основными вторичными моделирующими

системами во всякой культуре.

Художественные языки складываются на базе всех семиотических

средств культуры —словесных (язык искусства слова), жес*

томимических (язык танца, пантомимы, актерского искусства), зву-

коинтонационных (музыкальный язык), пластических (языки живописи,

графики, скульптуры и языки архитектуры, прикладных искусств, Щ

дизайна).

Характерной особенностью художественных языков является 1

то, что они предназначены для создания многозначных текстовом

открытых для различного их осмысления. У них ≪нет словарей cl

фиксированным значением знаков, нет грамматики,'что и отличаетЯ

их от языков черчения, проектного макетирования (моделирова-1

ния), дорожной сигнализации, жестовой символики религиозного!

обряда или военного быта≫3. В этом отношении они противополож- I

ны языкам науки, где необходимы смысловая однозначность выра-ш

жений, операциональная строгость алгоритмов их построения, тер/в

микологическая точность.

Однако многозначность художественного языка никоим обра- I

зом не означает его неточности или неопределенности (в чем иногда 1

усматривают его специфику). На самом деле всякий язык искусст-1

ва имеет свои критерии точности. Они в некотором смысле даже I

более строги и уж во всяком случае более сложны, чем в науке. I

Ученый пользуется однозначно определенными терминами и сим-Я

1 Чернов ИЛ. Из лекций по теоретическому литературоведению. Тарту, 1976.

С. 138.

2Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996. С. 131.

3 Там же. С. 281