350 Глава 15. Исторические особенности русской культуры

Установки, приведенные в левом столбце таблицы играют в русской

культуре весьма существенную роль. Это не значит, что ими

исчерпывается специфика и что противоположные установки в ней

полностью отсутствуют. Они являются доминирующими. Рассмотрим

их подробнее.

Коллективизм вырабатывался как культурная норма, требовавшая

подчинения мыслей, воли и действий индивида требованиям

социальной среды. Эта норма складывалась в условиях общинной

жизни и патриархального быта русского крестьянства. Она, с одной

стороны, способствовала организации крестьянского труда и

всего уклада деревенской жизни (решение вопросов ≪всем миром

≫), а с другой —получала одобрение со стороны власть имущих,

поскольку облегчала управление людьми. Коллективистская

ориентация поведения русского человека отражается во многих

народных пословицах: ≪Один ум хорошо, а два лучше≫, ≪Один в

поле не воин≫, ≪На миру и смерть красна≫. Индивидуализм, уклонение

от сотрудничества, противопоставление себя коллективу, даже

просто нежелание поддержать общение (например, со словоохотливым

случайным попутчиком) воспринимаются как неуважение,

высокомерие, чванство. Так вести себя ≪не принято≫, это ≪бескультурье

≫, которое порицается общественным мнением. Антиколлективизм

подвергается осмеянию в басне Крылова ≪Лебедь, Рак и

Щука≫; гоголевский Тарас Бульба отрекается от впавшего в индивидуалистический

грех сына; душевный крах терпят одиночки,

противопоставившие себя обществу: Онегин у Пушкина, Печорин

у Лермонтова, Раскольников у Достоевского.

Россия не пережила Ренессанс, внесший струю гуманизма в европейскую

культуру, и идея уникальности, самоценности человеческой

личности хотя и высказывалась, но никогда не привлекала к

себе особого внимания в русской культуре. Гораздо более частым

мотивом было стремление ≪быть как все≫, ≪не выделяться≫. Групповая

сплоченность снимала проблему индивидуальной инициативы.

Растворение личности в коллективе, в массе порождало безответственность

за свое поведение, за личный выбор и участие в

совместном действии. Лишь к концу XX в. мысль о том, что индивидуализм

имеет не меньшую социальную ценность, чем коллективизм,

постепенно проникает в русскую культуру. Но и сейчас наше

общество с большим трудом осваивает такие понятия, как ≪права

человека≫ и ≪свобода личности≫, а личная инициатива,, требуемая

рыночной экономикой^ то принимает уродливые формы дикого мошенничества,

то вызывает не менее дикое сопротивление со стороны

приверженцев принципа ≪не высовывайся≫ (в форме поджогов

и убийств фермеров, например).

15.6. Традиции и современность 351

Бескорыстие, возвышение духовности, осуждение склонности

к приобретательству, накопительству, скопидомству всегда

одобрялись в русской культуре (хотя далеко не всегда служили

фактически нормой жизни). Почитались юродивые, отшельники,

укротители плоти, бессребреники и вообще все, кто пренебрегал

мирскими благами ради высших духовных идеалов. Альтруистическая

жертвенность, аскетизм,≪горение духа≫ отличают исторических

и литературных героев, ставших образцами для целых поколений:— Сергия Радонежского и отца Аввакума в народных преданиях, старца

Зосимы и князя Мышкинй у Достоевского, а так-же властителей

дум русской интеллигенции —философов XIX в. Н. Федорова и

В. Соловьева. Безусловно, высокая духовность русской культуры

связана с православно-христианским культивированием святости

и несет в себе религиозное начало.

Первенство духа над ≪плотью≫ и обыденностью оборачивается

в русской культуре презрительным отношением к житейскому

расчету, ≪мирской суетности≫, ≪мещанской сытости≫. Это, конечно,

не значит, что русским людям вообще чужд практицизм. Стремление

к материальным благам, чичиковское и плюшкинское поведение

вовсе не редкость в России. ≪Деловые люди≫ в ней, как и

всюду, ставят, во главу угла деньги. Однако в традициях ≪русской

культуры деловитому экономическому мышлению не придается

особой ценности. ≪Мелочным расчетам≫ противопоставляются ≪широкие

движения души≫. Поощряется скорее не разумная предусмотрительность,

а действие ≪на авось≫.

Стремление к высотам духовного совершенства ^подчас выливается

в нереальные благие мечтания, высокопарные интеллигентские

словопрения о ≪вечных святынях≫, за которыми стоят ≪милая

сердцу≫ практическая беспомощность, бездеятельность и попросту

лень. Русская культура более склонна признать прелесть восточной

пассивности, чем достоинства западного активизма, практицизма

и деловитости. Это находит отчетливое выражение, например, у

Гончарова: авторские и читательские симпатии отдаются больше

ленивому, но благородному Обломову, чем энергичному, но чуждому

сентиментальных эмоций Штольцу. В душе русского человека

сочувствие вызывают бесшабашные удальцы, пропойцы, бомжи, готовые

жить впроголодь, только бы не брать на себя тягот систематического

труда.. Знаменитый вопрос ≪А ты меня уважаешь?≫

строится на предпосылке, что уважение завоевывается не делами, а

исключительно душевными качествами, которые совсем не обязательно

должны проявляться в выдающихся поступках.

Обширность просторов России и многочисленность ее населения

на протяжении многих столетий постоянно сказывались на русской