Глава V. Аномичное самоубийство

Общество является не только тем объектом, на который с различной интенсивностью направляются чувства и деятельность индивидов; оно пред­ставляет собой также управляющую ими силу. Между способом проявления этой регулирующей силы и социальным процентом самоубийств существует несомненное соотношение.

I

Известно, что экономические кризисы обладают способностью усили­вать наклонность к самоубийству.

В1873 г. в Вене разразился такой кризис, достигший своего апогея в 1874 г., и в то же самое время можно было констатировать увеличение числа само­убийств. В 1872 г. насчитывался 141 случай, в 1873 г. их было уже 153, в 1874 г. — 216, т. е. число их увеличилось на 51% по отношению к 1872 г. и на 41% — по отношению к 1873 г. Что это увеличение единственной своей причиной имело экономическую катастрофу, доказывается тем, что особенно высоко оно было в самый острый момент кризиса, а именно в течение первых 4 месяцев 1874 г. С 1 января по 30 апреля 1871 г. зарегистрировано 48 самоубийств, в 1872 г. — 44 и в 1873 г. — 43; в 1874 г. их насчитывалось за тот же период 73.

170

/. Французская эмпирическая социология

Мы имеем здесь, следовательно, увеличение на 70%. Тот же самый кризис охватил одновременно Франкфурт-на-Майне. В течение годов, предшество­вавших 1874 г., среднее годовое число самоубийств равнялось там 22, в 1874 г. их было уже 32, т.е. на 45% больше.

Еще очень ярко у всех сохранилось в памяти воспоминание о знамени­том крахе, постигшем парижскую биржу в 1882 г. Последствия его дали себя почувствовать не только в одном Париже, но и во всей Франции. С 1874 до 1876 г. увеличение среднего годового числа самоубийств не превышало 2%; в 1882 г. оно достигает 7%. Кроме того, увеличение это равномерно распреде­лялось на протяжении всего года, но особенно ярко выразилось в течение трех первых месяцев, т.е. как раз в момент этого краха. На эти три месяца приходится 0,59% общего увеличения. Ясно, что это возрастание зависит от исключительных обстоятельств, так как его не только не наблюдалось в 1881 г., но оно исчезло в 1883 г., хотя этот последний имеет, в общем, немного большее число самоубийств, чем предыдущий.

Соотношение между экономическим состоянием страны и процентом самоубийств наблюдается не только в нескольких исключительных случаях; оно является общим законом. Цифра банкротств может служить баромет­ром, отражающим с достаточной чувствительностью изменения, происхо­дящие в экономической жизни. Если наблюдается, что при переходе от од­ного года к следующему цифра эта внезапно увеличивается, можно быть уверенным, что произошла какая-нибудь значительная пертурбация в фи­нансовом мире. В период 1845—1869 гг. 3 раза наблюдалось внезапное повы­шение банкротств — этот характерный симптом кризиса; в продолжение это­го периода годовое увеличение числа банкротств равнялось 3,2%; в 1847 г. оно достигает 26%, в 1854 г. — 37, в 1861 г. — 20%. Именно в эти моменты можно было констатировать также исключительно быстрый рост числа са­моубийств; в то время как на протяжении этих 24 лет годовая сумма само­убийств увеличивается только на 2%, в 1847 г. увеличение достигало 17%, в 1854 г.-8, в 1864 г.-9%.

Но чему именно должны мы приписать такое влияние кризисов? Не потому ли происходит это явление, что с потрясением общественного бла­госостояния растет нищета? Не потому ли, что условия жизни становятся тяжелее, расставаться с ней более легко? Подобное объяснение соблазни­тельно по своей несложности, тем более что совпадает с общепринятым мнением о самоубийстве; тем не менее факты противоречат ему.

В самом деле, если число добровольных смертей увеличивается в силу того, что условия жизни становятся тяжелее, оно должно было бы заметно Уменьшаться в тот период, когда благосостояние страны улучшается. Но, в ^То время как чрезмерное возрастание стоимости предметов первой необхо­димости действительно вызывает повышение числа самоубийств, это после­днее, как показывает опыт, не опускается ниже среднего уровня в тот пери­од, когда наблюдается обратное движение цен. В Пруссии в 1850 г. цена на

171

Хрестоматия

хлеб была так низка, как еще ни разу на протяжении всего периода с 1848 по 1881 г. 50 килограммов стоили 6 марок 91 пф., а тем не менее число самоубийств вместо 1527 в 1849 г. повысилось до 1736, т.е. увеличилось на 13%, и продолжало увеличиваться в течение 1851, 1852 и 1853 гг., хотя низкие цены держались устойчиво. В 1858—1859 гг. имело место новое паде­ние цен, но число самоубийств продолжало увеличиваться. В 1857 г. оно было 2038, в 1858 г. — 2126, в 1859 г. — 2146. В продолжение 1863—1866 гг. цены, достигшие 11 м. 04 пф. в 1861 г., постепенно понижаются до 7,95 м. в 1864 г. и остаются весьма умеренными до конца этого периода. За то же самое время число самоубийств увеличилось на 17% (2112 —в 1862 г. и 2485 —в 1886 г.)<...>

Насколько трудно приписать возрастание числа самоубийств влиянию растущей нищеты, видно из того, что даже счастливые кризисы, во время которых благосостояние страны быстро повышается, оказывают на само­убийство такое же действие, как экономические бедствия.

<...> Вот почему нет ничего, что бы могло служить случайной причиной самоубийства; все зависит от той интенсивности, с которой влекущие за собой самоубийство причины оказывали свое воздействие на индивида.

II

Это заключение может найти себе подтверждение уже в одном постоян­стве процента самоубийств. Если, следуя нашему методу, мы должны были оставить до настоящего времени эту проблему нерешенной, то фактически очевидно, что она не допускает никакого другого решения. Когда Кетле обратил внимание философов на поразительную регулярность, с которой известные социальные явления повторяются в течение тождественных пе­риодов времени, он полагал, что объяснением ей может служить его теория среднего человека, — теория, оставшаяся до сих пор единственной система­тической попыткой дать объяснение этой замечательной особенности. По его мнению, в каждом обществе имеется определенный тип, которого более или менее правильно воспроизводит вся масса индивидов и среди которого только меньшинство имеет тенденцию отклоняться от средней под влияни­ем причин, нарушающих обычное течение жизни. Например, существует совокупность физических и моральных признаков, наблюдаемая у боль­шинства французов, но которой нет в том же виде и размере у итальянцев и немцев, и наоборот. Так как эти признаки являются наиболее распростра­ненными, то и вытекающие из них поступки встречаются очень часто, они образуют самую обширную группу. Те же индивиды, которые, наоборот, определяются выходящими из ряда особенностями, редки, как и сами эти особенности. С другой стороны, не будучи абсолютно неизменным, общий тип изменяется гораздо медленнее, чем тип индивидуальный, так как го­раздо труднее измениться всему обществу в целом, чем отдельным лицам-Это постоянство естественно сообщается и поступкам, которые вытекают из характеристических свойств этого типа. Первые не изменяются ни по каче-

172