347 Халед Хоссейни

Ну... да.

Как ее зовут? Что-то связанное с пророком.Я ведь давно ее знаю. У нее еще волосы былизавязаны хвостом. Теперь-то они гладко зачесаныи уложены в пучок. Совсем как у Сораи, когдая впервые заговорил с ней. Когда это было?С неделю назад?

Айша! Вот как зовут женщину.

Почему у меня рот не открывается? И чтотакое торчит из моей груди?

Проваливаюсь в темноту.

Мы в Сулеймановых горах в Белуджистане,Баба борется с гималайским медведем. Времяповернуло вспять. Где изможденный страдалецс ввалившимися щеками и пустыми глазами?Баба — само воплощение силы, Туфан-ага, об-разцовый пуштун. Они катаются по зеленойтраве, человек и зверь, каштановые кудриотца развеваются по ветру. Кто-то ревет —медведь или отец? — льется кровь, во всестороны летят хлопья пены. Когтям не одо-леть железные пальцы. Еще одно усилие —и медведь повержен, ноги Бабы упираютсяв медвежью грудь, руки сжимают косматоегорло.

Отец смотрит на меня. У него мое лицо. Этоя победил зверя.

Прихожу в себя. Рядом долговязый, смуглыйчеловек. Вспомнил, его зовут Фарид. С ним маль-чик из машины, его образ как-то связан у менясо звоном колокольчиков.

348

Бегущий за ветром

Хочется пить.

Проваливаюсь в темноту. Мир вокруг то воз-никает, то исчезает.

Оказалось, человек с усиками как у КларкаГейбла никакая не телезвезда. Это доктор Фару-ки, челюстно-лицевой хирург. Только мне почему-то все кажется, что он герой мыльной оперы,действие которой происходит на острове в тро-пиках, и зовут его Арманд.

Где я? — хочется мне спросить. Но рот неоткрыть. Тужусь, мычу и хрюкаю.

Арманд улыбается, зубы сверкают ослепи-тельной белизной.

— Еще не время, Амир. Но уже скоро. Когдаснимем проволочный каркас.

По-английски он говорит с раскатистым ак-центом.

Каркас?

Арманд скрещивает на груди руки. На волоса-том пальце золотится обручальное кольцо.

— Вы, вероятно, не совсем понимаете, гдеоказались и что с вами произошло? Для после-операционного состояния это в порядке вещей.Расскажу вам, что сам знаю.

Послеоперационное состояние? А зачем кар-кас? И где Айша? Пусть улыбнется мне, ласковокоснется моей руки.

Арманд хмурится. Вид у него очень значи-тельный.

— Вы в госпитале в Пешаваре. Попалик нам два дня назад с очень серьезными трав-

349 Халед Хоссейни

мами. Вам повезло, что вы остались в живых,друг мой.

Указательный палец доктора качается, словномаятник.

— У вас разрыв селезенки — но, к вашемусчастью, она, по-видимому, покровила и переста-ла, иначе бы вас просто не успели довезти добольницы. Моим коллегам из отделения общейхирургии пришлось вам селезенку удалить. — Онпохлопал меня по руке, в которую была воткну-та игла капельницы. — Вдобавок у вас сломаносемь ребер. Одно из них вызвало пневмоторакс.

Я бы разинул рот, да не могу.

— Иными словами, у вас пробито легкое, —поясняет Арманд и касается пластмассовой про-зрачной трубки, которая торчит из груди. — Мывставили вам плевральный дренаж.

Трубка подходит к стойке со стекляннымицилиндрами, наполовину заполненными водой.Так вот откуда бульканье.

— На теле у вас были многочисленные рва-ные раны, самая неприятная — на верхней губе.Мало того, что она рассечена надвое, так израны еще и вырван кусок ткани. Не волнуйтесь,наши пластические хирурги сошьют все в луч-шем виде, только небольшой шрам останется. Отэтого никуда не денешься.

Еще у вас перелом скуловой кости у самойлевой глазницы. Чуть повыше — и остались быбез глаза. В общем, каркас с челюсти снимемнедель через шесть. А пока будем кушать толькожидкое и протертое. Зато похудеем. Первое время

350

Бегущий за ветром

будете говорить как Аль Пачино в «Крестномотце». — Арманд усмехается. — И еще: сегодняпридется потрудиться. Знаете, чем нужно заняться?Мотаю головой.

— Надо выпустить газы. Только после этоговы сможете принимать жидкую пищу. Не пук-нешь — не поешь.

Доктор громко смеется.

Позже, когда Айша сменила капельницу ипоправила по моей просьбе подушки, чтобы го-лова была повыше, сознание у меня немногопрояснилось.

Ничего себе. Разорвана селезенка. Выбитызубы. Проткнуто легкое. Сломана скуловая кость.Но главное-то, главное! Глядя на голубя, клюю-щего кусок хлеба за окном, я повторял про себяслова доктора Фаруки. Мало того, что верхняягуба рассечена надвое, так из раны еще и вы-рван кусок ткани.

Вот это да. Теперь у меня заячья губа.

На следующий день пришли Фарид с Сохрабом.

— Вспомнил, кто мы такие? Узнал? — изоб-ражал веселье Фарид.

Я кивнул.

• Слава Аллаху! — просиял он. — Бред ми-новал!

• Спасибо, Фарид, — промычал я сквозь зу-бы. Ну точно Аль Пачино, доктор был прав. Даеще язык натыкается на пустые места, которыхраньше во рту не было. Часть зубов-то я прогло-тил. — Благодарю тебя за все.