203 Халед Хоссейни

— Мы с ним не во всем сходимся, впрочем, унас всегда были некоторые разногласия... Но яблагодарна ему за то, что он не дал мне погиб-нуть, спас меня. — Сорая снова примолкла. — Тырасстроился?

— Немножко.Лгать я ей не мог.

Конечно, моя мужская гордость, ифтихар,была уязвлена: в ее жизни уже был мужчина, ая еще не ложился с женщиной. Но ведь прежде,чем попросить Бабу идти свататься, я столькораз обдумывал все это... И ответ мой был неиз-менен: я не вправе никого осуждать за грехипрошлого.

— Ты не передумал жениться на мне?

— Нет, Сорая. У меня и в мыслях не было.Я хочу взять тебя в жены.

В ответ Сорая разрыдалась.

А ведь я завидовал ей. Она поведала мнесвою тайну. Ей больше нечего было скрывать.Я уже открыл было рот, чтобы рассказать ей,как я предал Хасана, как по моей вине он, окле-ветанный, вынужден был оставить дом, где егоотец прожил сорок лет, где слуг и хозяев связы-вала близкая дружба... Но мне недостало смело-сти. Во многих отношениях Сорая Тахери былалучше меня. И уж точно храбрее.

13

Церемония обручения лафц была назначе-на на следующий вечер. Когда мы подъехали кдому Тахери, я вынужден был припарковать свой«форд» на другой стороне улицы, потому чтовесь двор и подъезды к нему были забиты ма-шинами. На мне был темно-синий костюм —я купил его накануне, когда отвез Бабу домойпосле сватовства.

Я посмотрел в зеркало заднего вида — прове-рил, правильно ли у меня завязан галстук.

• Ты сегодня хорошо выглядишь, — сказалБаба.

• Спасибо, отец. А сам-то ты как? Выдер-жишь?

• Ты еще спрашиваешь? Да сегодня счастли-вейший день моей жизни! — утомленно улыбнул-ся Баба.

Из дома доносился гомон множества голосов,смех, негромкая афганская музыка — по-моему,классический газель²⁵ в исполнении Устада Сара-ханга. Я нажал кнопку звонка. В окне прихожей

205 Халед Хоссейни

шевельнулась занавеска, мелькнуло чье-то лицои скрылось. «Это они!» — произнес женскийголос. Шум стих. Музыка смолкла.

Дверь открыла ханум Тахери в элегантномчерном платье ниже колен. Волосы завиты, налице радость.

— Салям алейкум, — пролепетала она и тутже всхлипнула. — Видишь, Амир-джан, ты впер-вые в моем доме, а я уже плачу.

Я поцеловал ей руку — накануне Баба под-робно наставлял меня, как себя вести.

Через ярко освещенную прихожую ханум про-вела меня в гостиную — мимо висящих на стенахфотографий людей, которые отныне будут мнеродственниками. Юная ханум Тахери с пышнойпрической и генерал на фоне Ниагарского водо-пада. Ханум Тахери в легком платье и генерал впиджаке с узкими лацканами. Сорая на американ-ских горках, она смеется и машет рукой, от сереб-ряных скобок на зубах расходятся лучики. Генералпри полном параде пожимает руку королю Иорда-нии Хусейну. Портрет Захир-шаха.

Гостиная была битком — человек тридцатьсидело на стульях, расставленных вдоль стен. Ког-да вошел Баба, все встали. Отец медленно двинул-ся по кругу, пожимая руки и приветствуя каждогогостя в отдельности; я следовал за ним. Баба игенерал — все в том же сером костюме — об-нялись и похлопали друг друга по спине. «Са-лям» прозвучало негромко и с особым уважением.

Генерал подпустил меня на расстояние вытяну-той руки и тонко улыбнулся, как бы желая ска-

206

Бегущий за ветром

зать мне: вот теперь, бачем, все как полагаетсяу добрых людей. Мы троекратно расцеловались.

Я и Баба сели рядом. Напротив расположи-лись генерал с женой. Дыхание у Бабы участи-лось, то и дело он доставал носовой платок ивытирал пот со лба. Заметив мой беспокойныйвзгляд, Баба вымученно улыбнулся и чуть слыш-но прошептал: «Со мной все хорошо».

В соответствии с традицией, Сорая отсутство-вала.

Пара вежливых фраз — и вот уже генерал от-кашливается. Все затихают. Генерал кивает Бабе.

Отец начинает говорить. Дыхания ему не хва-тает, и приходится прерываться посреди фразы,чтобы набрать в грудь воздуха.

— Генерал-сагиб, ханум Джамиля-джан... мыс сыном сегодня смиренно... прибыли под вашкров. Вы... достойнейшие люди... выходцы из вы-дающихся и прославленных семейств... для ко-торых честь всегда была превыше всего. Вы-ражаю... свое глубочайшее почтение... ихтирам...лично вам, членам... ваших семей и... вашим пред-кам. — Отец перевел дыхание и вытер лоб. —Амир — мой единственный ребенок... и он былмне хорошим сыном. Надеюсь, он покажет себядостойным... вашей доброты. Окажите честь Амир-джану и мне... примите его в свою семью.

Генерал вежливо наклонил голову.

— Это большая честь для нас — выдать дочьза сына такого человека, как вы, со столь безуп-речной репутацией. В Кабуле я был вашим горя-чим поклонником и остаюсь им по сей день.