339 Халед Хоссейни

ту строго запрещаю! Поняли? В любом случаеоставаться на местах!

— Слушаемся, ага-сагиб, — гаркнули парни.

— Когда все будет кончено, один из нас вый-дет отсюда живым. Если это будет он, значит, онзаслужил свободу. Пусть себе идет. Ясно?

Охранники замялись.

— Но, ага-сагиб...

— Если это будет он, не задерживать! —рявкнул Асеф.

На этот раз охранники не стали спорить, хотярожи у них были кислые.

Уходя, они хотели увести Сохраба с собой.

— Оставьте его! — велел Асеф. И усмехнул-ся: — Пусть посмотрит. Ему полезно.

Когда дверь захлопнулась, Асеф отложил чет-ки в сторону и полез в нагрудный карман. Я неособенно удивился, увидев, что он оттуда вы-тащил.

Конечно же, кастет из нержавеющей стали.

Волосы у него напомажены, над тонкой верх-ней губой усики в ниточку, как в свое вре-мя у Кларка Гейбла. Бриолин пропитал зеле-ную хирургическую шапочку, образовав пятно вформе Африки. И еще бросается в глаза зо-лотой Аллах на цепочке, свисающей со смуглойшеи. Человек глядит на меня сверху вниз иторопливо бормочет что-то на незнакомоммне языке — урду, наверное. Кадык у него нашее прыгает. Хочу спросить, сколько ему лет(уж очень молодо он выглядит, словно модный

340

Бегущий за ветром

актер из мыльной оперы), но вместо это-го бурчу что-то вроде: «Я ему показал!» Или«задал».

Оказал ли я достойное сопротивление? Врядли. Да и как бы это у меня вышло? Я и дрался-то первый раз в жизни.

Вся сцена отложилась в памяти какими-токусками, правда, яркими. Вот Асеф, перед темкак надеть кастет, включает музыку. Вот вися-щий на стене молитвенный коврик с изображе-нием Мекки срывается и валится мне на голову,поднимая пыль. Я чихаю. Вот Асеф кидает ви-ноградины мне в лицо, зловеще скалит зубы,вращает глазами. В какой-то момент чалма еголетит на пол, светлые пряди рассыпаются поплечам.

Конец поединка тоже запомнился. Так и сто-ит перед глазами. Уж этого-то мне никогда незабыть.

Время сжимается и растягивается. Ледянойблеск кастета. Несколько ударов — и кусок ме-талла нагревается. Моя кровь тому причиной.Натыкаюсь спиной на торчащий из стены гвоздь.Крик Сохраба. Музыка, таблы, дил-робы. Кор-чусь у стены. Удар приходится в челюсть. Глотаюсобственные зубы. Чего ради я их так тщательночистил, и щеткой, и нитью? Сползаю по стене.Кровь из разбитой верхней губы заливает розо-ватый ковер. Боль раздирает внутренности, немогу дышать. Слышен сухой треск. Когда-то мыс Хасаном дрались на деревянных мечах, подра-

341 Халед Хоссейни

жая киношному Синдбаду, вот стуку-то было!Крик Сохраба. Опять падаю и задеваю скулой обугол телевизора. Что-то хрупает прямо у меняпод левым глазом. Звуки музыки. Крик Сохраба.Меня хватают за волосы, задирают голову. Бле-стит металл. Бац! На этот раз хрустит нос. За-скрежетал бы от боли зубами, да не получается.Меня лупят ногами. Крик Сохраба.

Не помню, когда именно меня стал разбиратьсмех. Я прямо корчился от хохота, и даже невы-носимая боль (губы, глотка, челюсть, ребра) немогла унять его. И чем громче я смеялся, темсильнее меня били.

- ЧЕГО РЖЕШЬ? - брызгал слюной Асеф,нанося удар за ударом.

Сохраб кричал.

- ЧЕГО ГОГОЧЕШЬ?

Еще одно ребро хрустнуло: левое нижнее.А повод для веселья у меня был: впервые с тойпроклятой зимы 1975 года на меня снизошлодолгожданное спокойствие.

Как я закидывал там, на холме, Хасана грана-тами, больше всего на свете желая, чтобы он мнеответил! Липкий сок стекал по его лицу, заливалрубаху, но Хасан не шелохнулся. Он только под-нял с земли гранат, разломил пополам и расплю-щил о собственный лоб. «Доволен? Легче теперьстало?» — только и спросил он.

Как тогда мне было тяжко! Облегчение при-шло только сейчас. Тело мое истерзано и излома-но, но я излечился. После стольких лет страда-ний. Вот радость-то.

342

Бегущий за ветром

О том, как закончился поединок, я не забудудо самой смерти.

Лежу на полу, заливаясь смехом, Асеф упирает-ся коленями мне в грудь, волосы его свисают вниз,лицо — само безумие. Левая рука сжимает мнегорло, а правую он заносит для удара. Кастетвздымается выше и выше — вот-вот опустится.

• Бас, — слышится тоненький голосок.Мы оба смотрим в ту сторону.

• Прошу тебя, перестань.

Что там сказал директор детского дома, впус-кая меня и Фарида? (Как его, кстати, звали?Заман?) По части рогатки он настоящий мае-тер. С ней он неразлучен. Рогатка всегда у негоза поясом.

— Перестань.

Расплывшаяся тушь вместе со слезами черны-ми ручейками заливает нарумяненные щеки Со-храба. Нижняя губа дрожит, из носа текут сопли.

— Бас, — пищит он.

Рука его с силой оттягивает резинку рогатки,в гнезде желтеет что-то металлическое. Ба! Даведь это шарик от кофейного столика! И на-целен он прямо Асефу в лицо!

— Прекрати, ага. Прошу. — Детский голосдрожит. — Перестань его мучить.

Асеф разевает рот. Губы у него дергаются, нослова не выговариваются.

• Ты что вытворяешь? — выдавливает оннаконец.

• Пожалуйста, перестань, — всхлипываетСохраб.