139 Халед Хоссейни

больше не было веры — за деньги или подугрозами люди доносили друг на друга, сосед насоседа, сын на родителей, слуга на хозяина, при-ятель на приятеля. Вот, например, певец АхмадЗахир, который играл на аккордеоне на праздно-вании моего тринадцатого дня рождения, — онпоехал куда-то с друзьями на машине, и его телонашли потом на обочине с пробитой головой.Товарищи-наушники были повсюду, все населе-ние Кабула разделилось: одни говорили, вторыеподслушивали, а кто доносил — неизвестно. Сде-лаешь замечание портному при примерке —и окажешься в подземельях Поле-чархи¹⁹. По-жалуешься на комендантский час булочнику —опомниться не успеешь, а на тебя уже наставленКалашников. Даже в собственном доме за обедомлюди держали язык за зубами, и в каждом классеобязательно имелся свой стукач. Многие детиуже были обучены следить за своими родителя-ми и знали, к каким разговорам надо прислу-шаться и кому донести.

И что я делаю на пустой дороге среди ночи?Почему я не в постели, под теплым одеялом, сраскрытой книгой у изголовья? Наверное, этосон. Вот проснусь утром, выгляну в окошко, атам все как раньше. Ни угрюмых советских сол-дат, патрулирующих улицы, ни грохочущих тан-ков, ни бронетранспортеров с пулеметами, на-ставленными прямо на тебя, словно обвиняющийперст, ни разрушений, ни комендантского часа...

Перекуривая на обочине, Карим уверял Бабу,что в Джелалабаде все пойдет как по маслу:

140

Бегущий за ветром

у его брата отличный большой грузовик, дорогав Пешавар знакома брату как свои пять пальцев,отношения с советскими и афганскими солдата-ми на пропускных пунктах налажены «на взаимо-выгодной основе»... Нет, это не сон. Как бы вдоказательство этого над нами на низкой высо-те, сотрясая окрестности, промчался МиГ Каримвытащил из-за пояса пистолет и прицелился внебо, выкрикивая проклятия вдогонку самолету.

Интересно, что с Хасаном?

И тут меня вырвало.

Через двадцать минут мы стояли у блокпостав Махипаре. Не выключая двигатель, наш шоферспрыгнул на землю и зашагал навстречу прибли-жающимся голосам. Хрустел гравий. Послыша-лись негромкие слова, щелкнула зажигалка. Рус-ское «спасибо».

Еще щелчок. Кто-то громко расхохотался, ядаже подпрыгнул от неожиданности. Рука Бабыстиснула мне бедро. Смеющийся затянул старин-ную афганскую свадебную песню, пьяный голоспроизносил слова со страшным русским акцентом:

Аэста боро, Маэман, аэста боро.

Не торопись, красавица-луна, не торопись.

По асфальту зашаркали подкованные сапоги.Брезент в задней части кузова поехал в сторо-ну, и в машину заглянули три человека — Ка-рим и два солдата, афганец и брыластый русскийс сигаретой в углу ухмыляющегося рта. За ихспинами в небе желтела луна. Карим и афган-

141 Халед Хоссейни

ский солдат обменялись короткими репликамина пушту. Общий смысл я уловил — что-то на-счет того, как не повезло Тоору. Русский напевалсвадебную песню, барабанил пальцами по бор-ту грузовика, шарил взглядом по лицам людей.Даже в темноте было заметно, какие остекленев-шие у него глаза. Несмотря на холод, пот за-струился у меня по спине.

Русский уставился на молодую женщину вчерном платке и сказал что-то Кариму. Тот ог-рызнулся в ответ. В карканье русского прозвуча-ла настойчивость. Вмешался афганский солдат,тон у него был увещевающий. Но стоило русско-му рявкнуть на них, как они оба замолчали.

Я почувствовал, как у отца, сидящего рядомсо мной, напряглось все тело.

Карим откашлялся, потряс головой и сказал,что солдат хочет провести полчаса с дамой изгрузовика.

Женщина надвинула на лицо платок. Из глазее полились слезы. Младенец на руках у мужазаплакал. Смертельно бледный муж попросилКарима перевести «мистеру-сагибу» солдату, что-бы он сжалился над ними, подумал о своей мате-ри или сестре. А может, у «мистера-сагиба» естьжена?

Русский выслушал Карима и что-то про-рычал.

• Считайте это платой за проезд, — перевелКарим, старательно отводя глаза в сторону.

• Мы уже раз заплатили, — упорствовалмуж. — И недешево.