423 Халед Хоссейни

Мы с Сораей занялись кое-какими проектами,связанными с Афганистаном, причиной тому былне только гражданский долг, но и тишина, воца-рившаяся на втором этаже нашего дома, безмол-вие, засасывающее, словно черная дыра. Меняникогда не привлекала общественная деятель-ность, но когда позвонил Кабир, бывший посол вСофии, и попросил оказать посильную помощь вбольничном проекте, я согласился. Небольшойгоспиталь стоял когда-то у самой афгано-паки-станской границы, там оперировали беженцев,подорвавшихся на минах. Но деньги кончились,и госпиталь закрыли. Мы с Сораей вызвалисьруководить проектом. Теперь большую частьвремени я проводил в своем кабинете за элект-ронной почтой: вербовал по всему миру участни-ков, хлопотал о субсидиях, организовывал меро-приятия по сбору средств. И убеждал себя, что,привезя сюда Сохраба, поступил правильно.

Новый год мы с Сораей встретили у телеви-зора. Выступал Дик Кларк⁴⁷, густо сыпалось кон-фетти, люди целовались, поздравляли друг друга,радостно восклицали. А у нас дома с приходомнового года ничего не изменилось. Все окутыва-ла тишина.

Четыре дня тому назад (сейчас март 2002 го-да), в холодный дождливый день, произошло ма-ленькое чудо.

Мы с Сораей, Халой Джамилей и Сохрабомотправились в парк Лейк-Элизабет во Фримон-те на собрание афганцев. Генерал недели две

424

Бегущий за ветром

как отправился на родину — ему предложили вАфганистане министерскую должность. С серымкостюмом и карманными часами было покон-чено. Хала Джамиля намеревалась последоватьвслед за супругом, как только он худо-бедно обу-строится. Она ужасно скучала по мужу, беспоко-илась о его здоровье — и мы настояли, чтобыона пока переехала к нам.

В прошлый вторник — первый день весны —был афганский Новый год, Солинау, Афганцы сберегов всего залива Сан-Франциско участвова-ли в праздничных собраниях и мероприятиях.У меня, Сораи и Кабира был и еще повод длярадости: наша маленькая больница в Равалпиндинеделю назад открылась — пока, правда, толькопедиатрическое отделение, без хирургии. Однаконачало было положено.

Все последние дни светило солнце, но в вос-кресенье с самого утра зарядил дождь. Афган-ское счастье, горько усмехнулся я, встал с кро-вати и, пока Сорая спала, совершил утреннийнамаз. В словах молитвы я давно уже не путался.

На место мы прибыли около полудня. Куч-ка людей пряталась под наскоро сооруженнымнавесом. Кто-то уже жарил болани, дымилисьчашки с чаем, исходило паром блюдо ауша изцветной капусты. Из аудиоплеера разносилсяхриплый голос Ахмада Захира. Наверное, нашачетверка выглядела забавно, когда мы шагали помокрой траве: впереди я с Сораей, за нами ХалаДжамиля, Сохраб в необъятном желтом дожде-вике — замыкающий.

425 Халед Хоссейни

• Чему улыбаешься? — спросила Сорая, за-крываясь от дождя газетой.

• Афганцы и Пагман неразделимы. Даже ес-ли настоящие сады Пагмана далеко.

Вот и навес. Жена и теща сразу направилиськ полной женщине, жарящей болани со шпина-том. Сохраб вошел было под пластиковую кры-шу, но сразу выскочил обратно под дождь, рукив карманах дождевика, мокрые волосы — пря-мые и каштановые, как у Хасана — облепилиголову, встал у грязной лужи и смотрит в нее.Его никто не замечал. Со временем расспросынасчет нашего приемного сына — какой стран-ный! — поутихли, чему мы были несказаннорады, ибо порой соотечественники бывают наредкость бестактны. Чего стоит одно толькопреувеличенное сочувствие, которым нас долгодушили, все эти возгласы вроде «О ганг бичара»(«Бедный немой малыш»). Новость, на наше сча-стье, давно потускнела, и сейчас Сохраб для всехслился с пейзажем.

Я пожал руку Кабиру, невысокому седомучеловеку. Он представил меня целой дюжиненовых знакомых, среди которых были отставнойучитель, инженер, бывший архитектор, хирург —ныне хозяин ларька с хот-догами в Хейворде. Всеони в Кабуле были знакомы с Бабой, все егоуважали, у всех он сыграл в жизни определеннуюроль. По их словам, мне очень повезло. Ну какже, у меня ведь был такой замечательный отец.

Мы поговорили про тяжелую и, наверное,неблагодарную работу, ждущую Хамида Карзая в

426

Бегущий за ветром

связи с проведением Лоя жирга⁴⁶ и с грядущимвозвращением короля после двадцати восьми летизгнания. Мне вспомнилась ночь дворцового пе-реворота 1973 года, когда под звуки стрельбынебо полыхало серебром, — Али тогда обнялменя и Хасана и сказал: не бойтесь, идет охота

на уток.

Кто-то рассказал анекдот про Муллу Насред-дина, все засмеялись.

— Твой отец любил хорошую шутку, — ска-зал Кабир.

— А ведь правда.

Я с улыбкой вспомнил, что первое времядаже американские мухи пришлись Бабе не подуше. Сидя на кухне с мухобойкой, он с отвраще-нием смотрел на зловредных насекомых, суетли-во ползающих по стене и с поспешным жужжа-нием перелетающих с места на место, а потомпрорычал:

— В этой стране даже мухи куда-то торопятся!

Часам к трем дождь перестал, но небо по-прежнему хмурилось. Подул холодный ветер.Народу прибавилось. Афганцы поздравляли другдруга, обнимались, целовались, делились угоще-нием. В мангалах разожгли угли, далеко разнессязапах куриного кебаба и чеснока. Поставили кас-сету с каким-то новым, неизвестным мне певцом.Весело кричали дети, один Сохраб неподвижностоял возле урны в своем желтом дождевике исмотрел вдаль.

Немного погодя, когда бывший хирург под-робно рассказывал мне, как они с Бабой вместе