323 Халед Хоссейни

камень из руки в руку У ямы появился человексо стетоскопом, присел на корточки, приставилтрубку к груди казнимого и покачал головой. Потолпе пронесся стон.

Талиб в очках опять размахнулся.

Когда все было кончено и окровавленные теланебрежно забросили в две машины, люди с ло-патами торопливо забросали ямы песком. На по-ле выбежали футболисты. Начался второй тайм.

О встрече мы условились. Сегодня, в три часадня. Все прошло на удивление легко. Я-то думал,начнутся проволочки, расспросы, проверки доку-ментов. Ничего подобного. Никакого бюрокра-тизма, что, в общем, и всегда было характернодля Афганистана. Фарид просто сказал талибу схлыстом, что нам надо переговорить с человекомв белом по личному вопросу. Талиб без лишнихвопросов крикнул что-то на пушту молодомупарню на поле, тот побежал к южным воротам,где «Леннон» говорил с муллой в сером. Краткийобмен репликами — палач в очках взглянул внашу сторону, кивнул и сказал что-то на ухомолодому парню.

Как оказалось, назначил время. Три часа дня.

22

Вазир-Акбар-Хан, Пятнадцатая улица. Она жеСараки-Мемана, улица гостей. Фарид остановилмашину возле большого особняка, в тени ив,свешивающихся из-за каменного забора, и вы-ключил двигатель. Некоторое время мы сидели вмолчании, слушая, как потрескивает остываю-щий мотор. Фарид смущенно перебирал пальца-ми ключи, торчащие из замка зажигания, явнособираясь сказать что-то важное.

— Пожалуй, я подожду тебя в машине, —произнес он наконец, глядя в сторону. — Ты ужтеперь как-нибудь сам.

Я похлопал его по руке:

— Я и так у тебя в долгу. Не надо тебе идтисо мной.

Храбришься? А ведь страшно одному-то. Отецбы бурей ворвался в дом и потребовал, чтобы егопроводили к хозяину. Попробовал бы кто-нибудьему помешать! Только Баба давно уже покоится смиром на маленьком кладбище в Хэйворде, и где-то месяц назад мы Сораей положили цветы на егомогилу. Маргаритки и ландыши.

325 Халед Хоссейни

Я выбрался из машины, приблизился к высо-ким деревянным воротам и нажал на кнопкузвонка. Тишина. Значит, электричество так и недали. Пришлось стучать. На пороге моментальнопоявились двое с автоматами.

Я оглянулся на Фарида и беззвучно прошеп-тал: «Я вернусь». Хотя никакой уверенности уменя не было.

Меня обыскали с головы до пят, похлопалипо ногам, ощупали промежность. Один охранниксказал что-то на пушту, и оба засмеялись. Вот идвор. Тщательно постриженная лужайка, подре-занные кусты, клумбы с геранью, в дальнем кон-це двора — колодец с ручным насосом. У КэкиХамаюна в Джелалабаде был точно такой же,и мы с двойняшками, Фазилей и Каримой, час-тенько бросали туда камешки и ждали, когда«плюхнет».

Мы с охранниками поднялись по ступенькам ивошли в большой, скупо обставленный вестибюль.Всю стену занимал флаг Афганистана. Меня пре-проводили на второй этаж. Гостиная. Два массив-ных зеленых дивана, телевизор с большим экра-ном в углу, молитвенный коврик с изображениемМекки. Ствол автомата указал мне на диван.Я послушно сел, и охранники удалились.

Я скрестил ноги. Выпрямил. Положил вспотев-шие ладони на колени. Поза, по-моему, тревожная.Сложил руки вместе. Еще хуже. Пришлось скрес-тить их на груди. В висках пульсировала кровь.Я был совсем один. Мысли в голове вертелисьразные, но все заглушал голос рассудка: как толь-

326

Бегущий за ветром

ко меня угораздило влипнуть в эту историю? Чи-стое безумие: за тысячу миль от дома я сижу внекоем преддверии ада и жду человека, которыйсегодня у меня на глазах убил двоих. А о жене тыподумал? Как бы Сорае в свои тридцать шесть неостаться вдовой!

Это ведь вроде и не ты совсем, Амир. Ты жетакой нерешительный, ты не создан для подви-гов и сам всегда это сознавал. Трусость и бла-горазумие идут рука об руку. Но когда трусзабывает, кто он такой... да поможет ему Бог.

У дивана стоял кофейный столик. Кольцо изшариков, каждый размером с грецкий орех, охва-тывало ножки стола в том месте, где они скре-щивались. Совсем недавно я видел точно такоеже кольцо. Где это было? Ну конечно. В Пеша-варе, в чайной. Только тут на столе еще и чашас красным виноградом. Я отщипнул ягодку икинул в рот. Отвлечься, все равно на что, лишьбы отогнать от себя черные мысли. Виноградтакой сладкий. А у меня во рту с самого утрамаковой росинки не было.

Дверь распахнулась. Вот он, мой высокий та-либ в темных очках, гуру новейших времен, двауже знакомых мне охранника по бокам.

Он сел на диван напротив и молча уставился наменя — одна рука на подлокотнике, вторая пере-бирает бирюзовые четки. Теперь на нем поверхбелого одеяния был черный жилет, запястье укра-шали золотые часы. На левом рукаве я заметилбурое пятно — кровь. Почему это он, интересно,не удосужился переодеться после казни?