251 Халед Хоссейни

Мы прошли в дом. В углу светлокожая хаза-реянка подшивала платок, явно поджидая нас.

— Это моя жена, Фарзана-джан, — с гордо-стью представил ее Хасан.

Очень скромная и застенчивая, она говорилачуть слышным шепотом и не поднимала на менясвоих карих глаз. Но зато с какой любовью онапоглядывала на Хасана!

— Когда ждете ребенка? — спросил я, кактолько все расположились по своим местам.

Старенький ковер, пара тюфяков, фонарь инесколько тарелок — больше ничего в комнатене было.

— Иншалла, этой зимой, — ответил Хасан. —Молю Господа, чтобы был мальчик. Назову его вчесть отца.

— А кстати, что с Али?

Хасан потупил глаза. Али и его двоюродныйбрат — которому и принадлежал этот дом —подорвались на мине два года назад, у самого Ба-миана. Так теперь погибает большинство афган-цев, можешь себе представить, Амир-джан? Мнепочему-то кажется, что Али подвела его праваянога, искалеченная полиомиелитом, он оступилсяи угодил прямо на минное поле. Известие о егосмерти глубоко опечалило меня. Как ты знаешь,мы с твоим отцом росли вместе, и Али был рядом,сколько я себя помню. Когда Али заболел и чутьне умер, мы еще были детьми, и плакали.

Фарзана приготовила нам шорву из бобов,репы и картошки. Мы помыли руки и погрузиликуски лепешки, испеченной на тандыре, в шор-

252

Бегущий за ветром

ву, - давненько не едал ничего вкуснее! За едойя предложил Хасану уехать в Кабул вместе сомной, рассказал ему о доме, о том, что у меня нехватает сил содержать его в порядке, и особоподчеркнул, что щедро заплачу ему и что емус ханум будет очень удобно. Они промолчали,только обменялись взглядами. Позже, когда мыпомыли после обеда руки и Фарзана подала намвиноград, Хасан сказал, что прижился в деревнеи что здесь теперь их с женой дом.

• И Бамиан совсем близко. У нас там многознакомых. Прости меня, Рахим-хан. Прошу, пой-ми меня.

• Тебе не за что извиняться, — ответил я. —Я тебя очень хорошо понимаю.

Мы пили чай, когда Хасан заговорил протебя. Я сказал, что ты в Америке и что я малочто о тебе знаю. А Хасан все спрашивал и спра-шивал. Женился ли ты? Есть ли у тебя дети?Какого ты теперь роста? Запускаешь ли ты воз-душных змеев и любишь ли ходить в кино?Счастливая ли у тебя жизнь? Еще он сказал, чтоподружился в Бамиане со старым учителем фар-си и тот научил его читать и писать. Если оннапишет письмо, я его тебе передам? Я сказал,что только пару раз говорил по телефону ствоим отцом и не могу толком ответить на боль-шинство его вопросов. Узнав, что твой отец умер,Хасан закрыл лицо руками и залился слезами.Проплакал он до самого утра.

По настоянию Хасана я переночевал у них.Фарзана постелила мне на тюфяке и поставила

253 Халед Хоссейни

рядом кружку воды на тот случай, если мневдруг захочется пить. Всю ночь до меня доноси-лись всхлипывания и шепот.

Утром Хасан объявил, что они с Фарзанойрешили уехать со мной в Кабул.

• Мне не надо было приезжать, — расстро-ился я. — Ты прав, Хасан, у тебя здесь свояжизнь. Я не вправе просить тебя бросить все.Лучше забудь обо мне.

• Нас здесь ничего особенно не держит, Ра-хим-хан. — Глаза у Хасана были красные и опух-шие. — Мы поедем с тобой. Мы поможем тебесодержать дом в порядке.

— Ты окончательно решил?Хасан печально кивнул в ответ.

— Ага-сагиб был мне как второй отец, дапокоится он с миром.

Все свои пожитки они увязали в старые коврыи погрузили в «бьюик». На пороге дома Хасаностановился с Кораном в руках и подержал у наснад головами, и все мы поцеловали священнуюкнигу и прошли под ней. А потом мы уехали вКабул. Хасан все оборачивался и смотрел на свойдеревенский дом, пока тот не скрылся из виду.

В Кабуле Хасан поселился в своей старойхижине. О господском доме он и слышать нехотел.

— Хасан-джан, да ведь комнаты все равностоят пустые, — убеждал я его. — В них никтоне живет.

Но Хасан сказал, что для него это вопрос чес-ти, и они с Фарзанои быстренько перенесли вещи

254

Бегущий за ветром

в саманный домик, где Хасан родился. Я умолялего поселиться в гостевых комнатах на второмэтаже, но Хасан решительно отказался.

— Что подумает Амир-ага? — спросил он уменя. — Что он подумает, когда вернется в Ка-бул после войны и обнаружит, что я занял егоместо в доме?

В знак траура по твоему отцу Хасан сорокдней одевался в черное.

Вся стряпня и уборка были теперь на Хаса-не и Фарзане, даже вопреки моему желанию.К тому же Хасан очень любил ухаживать зацветами, поливал их, обрезал желтые листья,засадил целую клумбу розами. Словно готовясь квозвращению хозяев, он заново покрасил дом,навел порядок в комнатах и ванных, где годамине ступала нога человека. Помнишь «стену чах-лой кукурузы»? В нее угодила ракета и произве-ла немалые разрушения. Хасан собственными ру-ками по кирпичику отстроил ее заново. Не знаю,что я бы делал без него.

Поздней осенью Фарзана родила мертвую де-вочку. Хасан поцеловал безжизненное личико,и мы похоронили трупик во дворе рядом с кус-том шиповника и прикрыли могилку тополины-ми листьями. Я прочел молитву, а Фарзана целыйдень оплакивала ребенка у себя в хижине. При-читания матери рвут сердце, Амир-джан, не дайтебе Аллах когда-нибудь их услышать.

За забором свирепствовала война, но в дометвоего отца было тихо. Под конец восьмидеся-тых годов зрение у меня резко упало, и Хасан