301 Халед Хоссейни

Карте-Се, на берегу пересохшей реки Кабул. Попути Фарид сказал мне, что этот район оченьсильно пострадал от военных действий. Выйдя измашины, я убедился в этом воочию. Сплошьизрытые воронками улицы, полуразрушенныеброшенные дома и развалины. Разбитый телеви-зор торчал из груды щебня, поодаль ржавел ос-тов автомобиля, на уцелевшей стене красоваласьнадпись «Да здравствует Талибан!».

Нам открыл худенький плешивый человечекс неопрятной седой бородой. Поношенный твидо-вый пиджак, крошечная тюбетейка, очки с трес-нувшими стеклами на кончике носа, бегающиечерные глазки.

— Салям алейкум, — приветствовал он нас.

— Салям алейкум. — Я показал ему фотогра-фию. — Мы разыскиваем этого мальчика.

Человечек в очках едва взглянул на снимок.

— К сожалению, я никогда его не видел.

— Эй, дружок, ты бы хоть на фото посмот-рел, — вмешался Фарид. — А то неудобно полу-чается.

— Пожалуйста, — добавил я.

Человечек взял у меня фотографию и поднеспоближе к глазам.

— Извините. Я знаю в лицо каждого воспи-танника, но этот ребенок мне незнаком. Прости-те, у меня масса дел.

И он захлопнул калитку и задвинул засов.Я забарабанил в дверь:

— Ага! Ага, прошу тебя, открой. Мы не сде-лаем ему ничего плохого.

302

Бегущий за ветром

• Я же сказал вам, его здесь нет, — последо-вал ответ. — Сделайте милость, уходите.

• Дружок, мы не талибы, — негромко, ноотчетливо произнес Фарид. — Мы хотим забратьмальчика в безопасное место.

• Я приехал из Пешавара, — убеждал я. —Мой друг знаком с американцами, у которыхприют для детей-сирот.

Человечек стоял за калиткой и слушал, этоточно. Колебался, что ли?

— Я дружил с отцом Сохраба, — распиналсяя. — Его звали Хасан. Имя матери мальчика —Фарзана. Свою бабушку он называл Саса. Онумеет читать и писать. И он хорошо стреляет изрогатки. Ага, есть надежда вытащить мальчикаиз этого кошмара. Прошу вас, откройте.

Тишина.

— Я — его дядя.

Заскрежетал засов, калитка приоткрылась.Черные глаза смотрели то на меня, то наФарида.

• Вы ошиблись только в одном.

• В чем же это?

• По части рогатки он настоящий мастер.С ней он неразлучен. Рогатка всегда у него запоясом.

• Заман, директор детского дома, — пред-ставился человечек. — Прошу в мой кабинет.

Мы прошли сквозь толпу босоногих детишек,сгрудившихся в темном замызганном коридоре,миновали ряд комнат с земляным полом, едва

303 Халед Хоссейни

прикрытым вытертыми коврами. Окна были за-слонены кусками пластика вместо занавесок,плотными рядами стояли голые железные крова-ти, часто даже без тюфяков.

• Сколько сирот здесь живет? — спросилФарид.

• Около двухсот пятидесяти. Куда больше,чем мы можем принять. Но они не все сироты.Многие остались без отца, а матерям нечем ихкормить, ведь талибы запрещают им работать.И они приводят детей сюда. Со всей округи. —Он печально развел руками. — Здесь лучше, чемна улице, но ненамного. Это ведь нежилое зда-ние — здесь когда-то был склад ковров. Водо-грея нет, и колодец высох. — Директор понизилголос: — Сколько раз я просил у талибов денег,чтобы выкопать новый колодец! А они и непочесались. Только теребят свои четки и бормо-чут, что у них нет средств. Нету — и все.

Заман указал на длинные ряды кроватей:

— Нам не хватает коек и не хватает тюфя-ков. Хуже того, у нас и одеял мало. — Директорпоказал пальцем на девочку, которая вместе сдвумя другими прыгала через скакалку. — Види-те ее? Прошлой зимой мы укрывали несколькодетей одним одеялом. Ее брат простудился иумер.

Мы шли по бесконечному коридору.

— По моим подсчетам, риса нам и на месяцне хватит. Когда запасы иссякнут, дети будутпитаться одним чаем и хлебом. На завтрак иужин.

304

Бегущий за ветром

Об обеде, как я понял, и речь не заходила.Директор внезапно остановился и повернулсяк нам лицом:

— Здесь очень мало места, почти нет еды, нетбелья, одежды, нет чистой воды. Зато детишек,лишенных детства, в изобилии. И им еще повезло,вот ведь в чем весь ужас. Детский дом переполнен.Каждый день мне приходится отказывать мате-рям. — Он сделал шажок в мою сторону. — Так,говорите, для Сохраба есть надежда? Дай-то Бог!Только... не слишком ли поздно?

— То есть как?

Глаза у Замана забегали.

— Ступайте за мной.

Четыре голые потрескавшиеся стены, цинов-ка на полу, стол и два складных стула — вот вами весь директорский кабинет. Стоило нам с Зама-ном сесть, как из дыры в стене выскочила сераякрыса и потрусила к открытой двери. Я даженоги поджал.

• Что значит «слишком поздно»?

• Не хотите ли чаю? Я сейчас заварю.

— Нет, спасибо. Лучше поговорим. Не до уго-щений.

Заман скрестил руки на груди.

— Должен сказать вам нечто крайне непри-ятное. Не говоря уже о связанных с этим опас-ностях.

— И кто окажется в опасности?

— Вы. Я. И разумеется, Сохраб. Если еще непоздно.